Полоз

   

 Ветер с моря, пригнал тучи и дождь. Он был тихий и тёплый, такой же, как воздух, который его принёс. Дождь то начинался, то переставал на какое – то время, то шёл вновь, нехотя, лениво. Я собирался в лес. Дождь меня не пугал, тем более такой. Уже давно приметив в лесу, маленькие сосенки совсем крохи я подумывал о том, как бы было хорошо, посадить хоть одну у себя во дворе. Но тогда было лето и этого делать было нельзя. Теперь, когда стояли последние дни осени и деревья приготовились к зиме, этот день настал. Взяв с собой маленькую лопатку, и пустую сумку для земли я тронулся в путь. Облака темно грязного цвета, тянулись с юга на север, к перевалу, в том же направлении шёл и я. Подымаюсь по склону горы, который уходит в глубокое ущелье. На другой стороне, на более пологом склоне замечаю тёмную  человеческую фигурку и одинокую белую козу, лазающую по кустам. Это дед, он всегда пасёт свою единственную козу, недалеко уходя от конца последних улиц. Я его знаю. Мы частенько встречаемся, особенно когда я, возвращаюсь из леса, и всегда здороваюсь с ним. Про себя подумал, не перемахнуть ли через балку, с дедом поздороваться.
Так и делаю. Быстро бегу под откос, пока это можно, потом пробираюсь осторожно выбирая где поставить ногу, потому что склоны сошлись почти вертикально. До дна ущелья ещё несколько метров и что бы не упасть цепляюсь за корни, за ветки жидких кустов, и кое-как спускаюсь на дно, вызывая небольшие обвалы потревоженных моими ногами камней. Теперь я на дне, а дед на противоположном склоне. Начинаю подъём. Пробираюсь по высохшей траве. Воздух кругом тёплый и влажный, пахнет сеном и каким то особым тёплым земляным духом. Склон не очень высокий и через минуту я уже наверху.
Здорово дед. Он отвечает так же. Пасешь? Пасу, говорит дед так же односложно. А что так близко. Да там уже травы нет, показывает он в сторону гор. Заметив у меня лопатку, спросил. А это у тебя для чего. Я сказал. Знаешь, я тоже себе две ёлки приносил, посадил, а они пропали, не принялись. Почему пропали? удивился я.
Да ведь корень повредил, наверное. Копал, копал, надоело я и дёрнул, вытащил, только чуть корень порвал. Думал ничего, вырастут, а вот видишь, пропали. Немного поболтав о том, о сём, я распрощался и продолжил путь к вершинам. Про себя думаю, пробегусь, разомнусь, а на обратном пути выкопаю сосенку. Но по склону горы сильно не побежишь, и я снова спустился на дно ущелья. Осень в этом году была тёплая и сухая, нет ни дождей не ливней, дно высохло и можно бежать, перескакивая с камня на камень. Только я разбежался, опять остановка.
    По середине этой балки есть родник с чистой ключевой водой, и я не раз видел, как жители крайних улиц ходят сюда за водой. Вот и сейчас над родничком согнулся силуэт человека. Я подбежал, и когда он поднялся от воды, оказалось тоже знакомый. Это был местный житель, у которого  были козы, штук десять и он частенько пас их на склонах. Мы поздоровались. Бежишь ?, спрашивает он. Бегу отвечаю я. И завязавшийся разговор останавливает меня.  Он набирал воду, а я отдыхал. У него были две пятилитровые фляжки, в которые он кружкой набирал воду. Родник выходил из под последнего пласта горной породы, и вода шла по каменистому ложу тоненькой струйкой и собиралась в небольшом углублении чистой лужицей. Из этой лужицы он и черпал, медленно, чтобы не взбаламутить воду.
Хорошая вода? спросил я. Очень хорошая ответил он. Сюда многие ходят. Поговорив о воде, я стал расспрашивать его про  балку, в которой мы стояли. Правда что она называется змеиной, и почему её так назвали, что в ней так много змей? задавал я вопрос за вопросом. Нет сказал мужик, эта не Змеиная
А какая  тогда Змеиная? допытывался я. Следующая  через горку.
Так то  Саманная. Правильно, вот она и есть Змеиная. Так какая же всё-таки не поняв, переспросил  я. Он чуть подумал и продолжал, по-разному балку зовут, и Саманная и Нарзанная и Стегликовская, её же и Змеиной кличут.
А что действительно, много змей? Да много кивнул  он. А раньше ещё больше было. Я удивился, седьмой год я хожу в  горы, по лощинам и балкам, но ни разу мне не попадалась ни одна змея, ни маленькая, ни большая. Я сказал ему об этом. Он набирал воду, а я заинтересованный «змеиным вопросом» решил выяснить все до конца.
    Да ты сам то видел змей? спросил я. Конечно много раз. Мужик не спешил, я тоже. И где ты их видел, допытывался я. Да тут и видел, невозмутимо бросил  он. И в этом вот ущелье, там, знаешь, где горка лысая, и он показал в ту сторону рукой, и на «Петушке» и на «Воронцовке». Он стал мне рассказывать, где и когда и сколько он видел змей. Было видно, что ему есть что рассказать, и он мне много поведал интересного. Особенно один рассказ мне сильно врезался в память. Дело было очень давно, тогда ещё на лошадях ездили, начал он.  До революции что ли? Он пропустил мой недоверчивый тон мимо ушей и продолжал. Мне эту историю мой отец рассказывал, когда я был еще мальчишкой.  Происшествие это было под станицей Холмской, он у меня родом оттуда. Тогда за дровами в лес ездили. Один дядька, сосед моего отца, запряг телегу, да и в лес по дрова. Батька мой его хорошо знал. Здоровый мужик был, коренастый сильный. Рубил лес, да на телегу грузил, так целый день работал. Набил полную телегу штабелем, и чтобы не посыпались, вырубил особый кол из молодого деревца, да и поверх телеги устремил, да и стянул дрова, знаешь как сено что ли, а сзади увязал. Ближе к вечеру поехал домой, да по пути топора хватился, нет топора. Пришлось назад возвращаться, приехал на порубку, стал топор искать и слышит, кто-то, как свистнет сильно, наконец, нашёл топор да к телеге, опять свист слышится, да такой, вроде как человек свистит, аж кони попятились. Подойдя поближе к лошадям, дядька оторопел. Перед мордами лошадей,  приподнявшись от земли на метра полтора стоял огромный полоз, скрученный в кольца. Стоял и свистел, пугая лошадей. Что дядьке делать? Бросил он топор, да за колом, что телегу увязывал, достал я говорит этот кол трёхметровый, собрал всю свою силу и ударил прямо по змеиной голове. Закрутился полоз, заюлил, да встал опять. Ещё два раза мужик бил полоза, всаживая всю силу в свои удары, с третьего удара полоз затих. Отрубил ему тогда мужик голову топором и с собой взял, а то не поверят. Говорил, что когда рубил, обратил внимание, что лезвие топора уже, тела самого полоза. Приехал в станицу и рассказал всё казакам. На следующий день он и несколько казаков поехали за этим «гадом», с трудом подняли и положили на телегу. Полоз был огромен, его тело шло  через всю телегу, да ещё метра полтора по земле волоклось, вот так закончил он рассказ. Помолчал а потом как будто вспомнив  добавил. Дядьке тому, что полоза убил, денег дали, вроде как премию. Только недолго он жил после этого, стал чахнуть,  и все говорил, что змей всю его силу забрал. Через год он умер. Перенервничал видать сильно. Вот такая история. Мы расстались, он понёс воду домой, а я по карабкался дальше по склону ущелья, к зеленеющим вверху соснам. Как всегда я дошёл до вершины горы, постоял, посмотрел на открывающуюся передо мной Нарзанную – Змеиную балку и повернул назад. На обратном пути я с трудом выкопал маленькую ёлочку. Копать было трудно, один камень, а главное никак не поддавался корень, который всё уходил вниз. Корень у ёлочки оказался в два раза больше её высоты. Оставалось уже немного, но как назло, самый хвостик никак не хотел выходить. В конце концов, я все-таки его оборвал. Вернувшись, домой я сразу же занялся посадкой. Сделав все, что нужно я сказал «расти» и пошёл мыть руки.