за чур чаюсь

разве ломаюсь? только ли крошусь?
шустро, шустро,
да чтой-то не то:

кепка Хармса загородила собой город,
тулуп Хлебникова рухнул мне на плечи,
Маяковский галстук завязался вокруг шеи,
Введенский просто отдал свою табличку с номером,
и нищий стоит без неё – не жалуется,
везде мелькает бантик Одоевцевой (всё разнюхивает),
монокль Бурлюка следит за клетчатым халатом Булгакова, надвигается шукшинская фуражка,
в черной пустоте каморки в танце кружатся ситец Цветаевой,
парик Державина, трость Тургенева,
купринская тюбетейка, пёс Чехова...
тут и там баки Пушкина,
там и сям очки Брэдбери –
и все люди ни с того ни с сего стали предметами.
ну сколько можно?!

чур, я тапочки.


Рецензии