Волчий вой. Часть 1

Жизнь человеческая полна суеверных страхов и страшных преданий. Казалось бы, сознание людей выдумывает объяснение тому, что оно не понимает и потому боится, но оно же порождает существ, куда более страшных и немыслимых, чем те явления и обстоятельства, которые они должны собой объяснить. По Нордольскому королевству бродит множество мрачных преданий и скверных поверий, жители запада казнят преступников на перекрёстках четырёх дорог, чтобы их мятежные духи не могли вернуться и отомстить своим палачам; некоторые жители юга рассказывают, что их в жизни зловредные и жестокие родственники восставали из мёртвых и посещали их ночами, пытаясь потребить их кровь, и только эксгумация и железный кол в сгнившую грудь мертвеца позволяет упокоить их окончательно.  В северных широтах королевства, в труднодоступных землях, укутанных плотными хвойными лесами, омытых озёрами и болотами, среди растянутых вдоль Северного тракта деревень нет ужаса, более страшного, чем волки. Здешние волки это не те хищники, что крадут овец или накидываются на одиноких скитальцев, эти звери вне материй природы и божьего творения, это чудовища, сотканные из страхов и боли человеческого рода, чёрные демоны ночи, полуреальные, неживые и немёртвые, в особенные ночи они рыщут вокруг людских селений, упиваясь грехами и слабостями, источаемыми от периметров домов и натоптанных дорог. Адские твари, они преследуют своих жертв во снах и наяву, они дерут молодых и калечат старых, их едва можно увидеть в вязкой тьме болот, но их глаза пронизывают души и травмируют их навечно. Никто не может ответить, что они есть такое, есть лишь свод поверий, противоречивых свидетельств, да видения некоторых странствующих колдунов, которые мало кого удивили бы, раскрой кто в них шарлатанов. И хоть ужас северных болот не становился объектом вестей и наблюдений уже десять лет, люди помнят о страшных вечерах, когда все они сбегались к центральной ратуше, вооружённые и с детьми на руках, напряжённым слухом улавливая вой и скрежет дерева дальних домов, всем нутром ощущая сладковатую дымку греха, что тянулась вдоль мрачных неровных улиц.
Айнет, дочь кузнеца и уважаемого в городе человека Оральда Хальдерхорра. Странная и причудливая девушка, встречающая свою восемнадцатую весну в старом согнутом городе из влажных досок и каменистых площадей. От других эта девушка отличалась не только решительной необщительностью с окружением и замкнутым образом жизни, но и удивительной для крестьянской девчонки проницательностью и остротой ума, изумляющей её отца и приводящей к вспыльчивому сквернословию многих других. Когда случалось кузнецу, крепкому и умелому мастеру, принимать гостей в своём большом доме или заказчиков у выстроенной рядом кузницы, его дочь, погребённый под сводами своих чёрных длинных волос изящный призрак с острым лицом, незаметно оказывалась рядом, взглядом мягким, но вкрадчивым изучая посетителей, всматриваясь в их лица, иногда неотрывно следя за резкостью глаз и движением век приходящих в смятение и неудовольствие от того людей. Если очередной гость, застигнутый врасплох неуважительной бесцеремонностью изящной в своей хрупкости, но горящей пламенной силой в глазах девицей, позволял себе порицать её или выражать претензии её отцу и матери о негодном воспитании, вздорная нахалка озаряла своё лицо улыбкой, тонкой и разящей, после чего говорила что-то такое, что ввергало неготового к тому человека в сильное смятение или даже шок. Мать тут же срывалась на неё, видя в очередной подобной выходке и самой дочери лишь позор и наказание для семьи, уважаемой и дисциплинированной. Оральд же, поставленный в ситуацию, требующую от него решимости, и сам убедительным криком прояснял ум нерадивой дочери, заставляя её спешно убраться в том неизвестном направлении, из какого она так же стремительно явилась. Но если мать не любила дочь больше, чем было необходимо для целостности семейства, то Оральд всю свою заботу и теплоту отдавал именно ей, Айнет, его младшей и самой милой из дочерей, удивляющей его своей непохожестью ни на что, что он мог знать и видеть, одним своим существованием вводящей его в раздумья о том, что есть человек, чему он подвластен и для чего живёт. Отец так любил дочь, что, как ни хотел, ни разу не смог наказать её за нахальства и несоблюдение этикета и дисциплины, пытаясь оправдать непослушность девочки её умом и непростыми отношениями с людьми, от которых она, при всей дерзости и любопытстве к посторонним, держалась в стороне, словно страшась и презирая их.