Санитарная обработка

"Санитарная обработка"
(фото из интернета)

Новелла первая
Шла весна первого года войны.
Автобус 144О Донецк – Санкт-Петербург   прибыл на автовокзал в половину первого ночи, после суток в пути   с небольшим опозданием.
"Послал сыночек подарочек! – Дмитрий стоял на площадке для встречи пассажиров. – Я снова должен стать папой... ну да ладно! Разберемся! Лишь бы живой с войны вернулся!"
Из автобуса вышла девушка лет тринадцати-четырнадцати, худенькая, измученная с небольшой сумкой в руках.
– Это  ты от Виктора? – Строго спросил Дмитрий.
– Я вот... худенькая  девушка в драной кепке, видавшей виды курточке и растрепанных джинсиках протянула ему пухлый конверт.
– А вы Дмитрий Олегович, папа Вити?
– Да, я папа, – Дмитрий разорвал конверт и ознакомился с его содержимым, – а кто вот ты? Документы... Одета явно не по сезону. У нас ночами холодновато бывает! Рост один метр сорок шесть сантиметров, телосложение худовато-стройное, глаза голубые, волосы светлые, средней длины. Приметы и фото совпадают!
– Это дядя Витя меня сфотографировал и обмерил! Документы мне помог восстановить. Он мне сказал, что вы меня, сироту, примете, и будете воспитывать как родную дочь!
– Ну, сирота Донецкая,  он меня предупреждал, и по телефону позвонил, и о твоем подвиге рассказал,  но надеюсь, что и тебя он тоже предупреждал о порядках в моей семье! Значит, ты Галя?
– Да, я Галя! А вы действительно очень-очень строгий?
– Можешь звать меня Димой и давай на ты! И я реально строгий! Но добрый и справедливый!
– А мы куда пойдем сейчас?   Я никогда не была Петербурге. У вас тут огни горят и народу даже ночью больше, чем в Донецке днем...
– Для начала зайдем в ночное кафе. Ты, наверное голодная?
– Если честно, то  да! Автобус ехал сутки, и толком я ничего не ела все это время!
– Вот и пойдем, для начала поедим! А потом – разберемся!
Девушка ела в кафе шаверму "на тарелке" с жадностью и запивала ее колой.
– Спасибо! Никто в автобусе не собирался меня кормить,  Витя только посадил и уехал на передовую! А це що за така еда? (А это что за такая еда? – суржик: смесь русского и украинского –  прим. авт)
Девушка освоилась быстро и  вилкой зацепила кусочек курицы вместе с овощами.
– Это шаверма, типа курица с овощами под соусом! Питерский вариант шаурмы! Ешь давай! Советую: курицу на вилку и макни в соус.
– А как там? – поинтересовался Дмитрий, глядя на девушку.
– Там убивают, жгут, взрывают и насилуют! – коротко сказала Галя, продолжая орудовать вилкой. – Я сирота. Усих моих вбили! Спасибо вашему сыну, я осталась в живых, а  больше у меня не осталось никого!
В глазах девушки блеснули слезинки.
– Сын мне писал, что обязан тебе жизнью,  и я знаю, что он не врал! Раз мой сын сказал, что ты теперь моя дочь, значит – так и будет! Будет у тебя и семья, и крыша над головой, и все прочее... Но я строгий отец, а не пансион благородных девиц!

– И что вы будете со мной делать? – она посмотрела на опустевшую тарелку.
– А что мой сын обещал, то и буду!
– Спасибо! Вкусно было!–  Девушка вытерла рот салфеткой, посмотрела на мужчину исподлобья, переминаясь с ноги на ногу, – А что теперь? Я сирота.  Я одна залишилася! Дерти мене ременем будете? (Всех моих убили. Я одна осталась. Драть меня ремнем будете? – суржик)  Как Сидор свою козу?
– Это зависит только от тебя и от твоего поведения! Надеюсь, что мы с тобой подружимся. Поела? Пойдем! Я сравнительно недалеко живу от автовокзала. Дом старый, тихий, стены толстые. Пешком дойдем!
– А в дитячий будинок мене не здадисте, щоб не возиться с биженкою? (А в детский дом сдадите, чтобы не возиться с беженкой?) – Девушка закусила нижнюю губу и погрузилась в невеселые думы: ей предстояло жить в чужом городе, с абсолютно незнакомым ей человеком, и не факт, что он не будет делать ей очень-очень больно.

– Детский дом и в Донецке есть! Ты же знаешь! Незачем было ехать было так далеко! –  Дмитрий, проработавший всю жизнь в  школе,  знал  про детей почти все, но он никогда не общался с подростками, опаленными войной.
– Это вы тут живете?  – девушка осматривалась в незнакомой квартире.
– Теперь мы тут живем! Тапочек не предлагаю! У меня в доме ходят босиком! А теперь прошу в ванную, надо помыться с дороги!
– Мы тоже босониж в будинку ходили! (мы тоже босиком в доме ходили – суржик.)- вздохнула Галя. - И дома у меня теперь больше нет!
Ванна у Дмитрия была большая, чугунная, отреставрированная по новейшей технологии с двумя душевыми лейками.
– Хорошая ванная! Теплая! – девушка осмотрела обложенную серым кафелем комнату.
– Раздевайся совсем! Все свои вещи клади в стиральную машину!
– Как? – Галя покраснела до свекольного цвета.
– Как полагается в ванную! Полностью! Ты что, никогда в ванне не мылась?
– А вы что, не выйдете? – девушка   медлила, – я сама помоюсь!
– Нет! Тебе надо сделать полную санитарную обработку.
– Так нельзя! – девушка не спешила раздеваться.
– Не надо меня сердить! Раздевайся!
Галя захныкала, как маленькая девочка. Раздеваться в присутствии мужчины совсем не хотелось.
Ей вдруг показалось, что она беззащитная в клетке с людоедом.
– Напоминаю, если тебе сын не сказал, у меня в доме строгая дисциплина! И слушаться меня надо беспрекословно!
"Дисциплина у него! Сказал бы сразу: пороть и насиловать будет! А я дурка набитая (дурочка – суржик) Впрочем, хуже, чем было, уже не будет!" – девушка стала раздеваться. Оставшись  одних трусиках, она прикрыла небольшие груди руками.

– И трусы долой!
– Мене дюже соромно! (стыдно – суржик) Девушка медлила, до конца все еще не веря, что это происходит с нею.
– Не надо заставлять меня применять силу! – Дмитрий строго посмотрел на нее.
– Будь ласка, не надо! – (пожалуйста, не надо – суржик) Галя стянула с себя трусы,   положила их в стиральную машину и полезла в ванную, стараясь не поворачиваться к Дмитрию передом.
В ванне было тепло, но девушка мелко дрожала.
– Не в больнице! Не зарежут! А по попе и могу дать! Больно и не откладывая! – Дмитрий достал шампунь "Медифокс" и намылил девушке волосы. Волосы доходили ей ло лопаток, и, судя по всему, давно не знали мыла, шампуня и расчески. В ванне повис неприятный запах клопомора.

– Не бейте мене, будь ласка, не чипайте мене, не треба!(Не бейте меня, пожалуйста, не трогайте меня, не надо!  – суржик)
– Тогда стой смирно! Десять минут смывать нельзя! – уточнил Дмитрий и добавил немного вонючего шампуня в стиральный порошок для стирки, выставил режим и запустил машину.
Девушка стояла ванне в позе Венеры, зажмурив глаза, мелко вздрагивая, прикрывая руками низ живота и груди. Стиральная машина вращала барабан и мигала разноцветными огоньками.
– Большинство твоих вещей надо в утиль! Ну, да с этим мы завтра разберемся! А теперь повернись ко мне боком и руки на затылок. – Он достал помазок, пену,  станок для бритья и намылил девушке подмышку.
– А это зачем?
– Профилактика от насекомых! И не дрожи так! Порежу! Вот теперь тут чисто! Другим боком.

Из закрытых глаз девушки снова потекли слезы.
"Раздел! Совсем раздел! Невжели буде  мене валтузить? (Неужели будет насиловать?  – суржик)" – К такому унижению и повороту событий она была не готова.
– Ну вот. Теперь ко мне лицом и ноги на ширину плеч. Девушка прикрыла лобок руками.
Бедра девушки придавали  стройность и грациозность ее фигуре.
– А вот руки убери на затылок! И не надо строить из себя скромницу!
– Будете мене валтузить?
– Нет! Не знаю, как у вас там, а у нас отцы детей, как родных, так и приемных, не насилуют! Но, когда надо, держат в строгости! Чтобы на майданах не скакали! Стоять смирно!  Сбрею волосы! Там они тоже не нужны!
– Пожалуйста, не надо!

– Что надо, а что не надо решаю тут я! – Дмитрий намылил лобок, – и хватит меня стесняться!  И не надо меня сердить!
– Так  отцы с дочерьми не поступают! – девушка терпела санитарную обработку из последних сил.
– Правильно! – Дмитрий внимательно осмотрел девушку от макушки до пяток. – Непослушных и капризных дочерей они порят ремнем!
– Детей бить нельзя!
– Что льзя, а что нельзя решаю тут я! – Дмитрий ловко соскоблил все волосы. А теперь надо намазать тебя бензилбензоатом. Мазь конечно вонючая, но очень полезная!
– От чего?
– От расчесов, зуда в коже, клещей и насекомых!
Девушка разревелась, чувствуя чужие мужские руки на своем теле.
– Слезы побереги! Они тебе еще пригодятся. Вот теперь постой так пять минут!
– Зачем? – она ужасом терпела прикосновения его рук.
– Мазь и шампунь должны впитаться.
– Изверг! Педофил! Садист! Насильник! – тихо говорила Галя, давясь от слез.
От прикосновения мужских рук они мелко вздоагивала.
– Злыдень писюковый!  Извращенец! И зачем я согласилась к нему приехать? На что надеялась, когда в автобус садилась?  О новой жизни, и о семье размечталась – как  дурка!

Николай натирал  ее мазью, слушал  молча, не перебивая, спокойно рассматривая очаровательное тело, хоть и издающее неприятный запах клопомора, обтянутое нежной в синяках и царапинах кожей, плоский живот, небольшие груди.
"А он просто молчит и смотрит!" – Для девушки, чей речевой поток быстро иссяк, казалось, время остановилось, а перспектива наказания ремнем стала очень реальной.
Это были самые длинные пять минут в её жизни.
Наконец, Дмитрий разрешил повернуться к нему спиной и упереться в стенку ванны  руками.
– А вот теперь,  Галя, пора окончательно с тебя смыть Донецкую грязь! – Дмитрий взбил в кастрюльке пену для ванны и покрыл ей девушку от макушки до пят. – Вот теперь  ты действительно Венера, что родилась из пены! Он натер ее жесткой мочалкой-рукавицей, смыл   из душа, заткнул сливное отверстие, напустил в ванную горячей воды и взбил в ней ароматную пену
– Это тебе понежиться! Заслужила!

– А ты? – Девушка, еще неверя тому, что помывочная экзекуция кончилась, тут же села в ванну, стараясь не высовываться дальше шеи.
– Ну, домывайся сама! Вот мыло и мочалка. И запомни, головомойка в моей семье используется как легкое наказание, типа тройки по неосновному предмету.
– А строгое наказание? – Галя, после пережитой санобработки, как-то по-детски всхлипывала и прикрыла глаза ладонями.
– Скоро узнаешь! Отмокай пока, и хорошенько подумай о своем поведении, и о тех словах, что я от тебя сейчас услышал!
 Он вышел из ванны, собрал в большой комнате скамью из двух кухонных табуреток и щита из трех широких досок.
– Давненько воспитательная скамья у меня стояла за шкафом  без дела. – Он привычно прикрутил щит к табуреткам болтами и гайками "барашек". Дети давно выросли! Думал уже выкинуть, а вот пригодилась!
Брезентовые ремешки для фиксации и кожаный воспитательный ремень нашлись на своем месте в нижнем ящике стола.

– Ну, девушке пора вылезать. Вот фен, расческа, большое махровое полотенце и банный халат моей покойной жены. Не выбросил вот, рука не поднималась! А вот теперь все пригодилось!  Ну, а дивчине придется, не откладывая, объяснить правила поведения, о том, кто в доме главный и расставить точки над "ё"!
– Заканчивай! – Мужчина заглянул в ванну и повесил халат с полотенцем на вешалку.
– Ой! – Девушка прикрыла груди руками.
– Длинноват халат тебе  конечно, но потом куплю новый!
В комнату вошло очаровательное создание в халате до лодыжек с закатанными рукавами и с полотенцем, накрученным в виде тюрбана на голову. Теперь от нее веяло не клопомором, а свежестью, чистотой и клубничным шампунем.
Лицо Гали залилось краской, и она тихо спросила:
– Эта лава для мене? (Эта скамья для меня? – суржик.)
Девушка без труда догадалась о назначении скамьи и фиксирующих ремешков.

– Да! Садись на нее пока! – Дмитрий достал расческу и фен.  – Надо привести твои волосы и ногти в порядок! Сейчас  правозащитники  много рассуждают о гуманности в отношении к детям, но при этом совсем забыли о строгости.
Девушка, понимая, что ее ждет, продолжи она капризничать, сняла с головы полотенце и подчинилась, но постаралась запахнуть халат повыше.
– Значит так, Галя, семья у тебя будет! И я, и мой сын –  люди слова и люди чести! То, что мой сын обязан тебе жизнью я никогда не забуду.  Я никакой не извращенец, не злыдень, но в семье старший! Меня надо слушаться беспрекословно, а вот капризничать не надо. Капризуль не люблю! – Дмитрий просушил феном и расчесал волосы, собрал их в хвост на затылке и закрутил его резинкой, –  двух дочерей и двух сыновей воспитал, не считая племянниц и племянников! Не разучился еще! На тебе, Галя, будет половина готовки, уборка в доме и мытье посуды.

Пропишу тебя в квартире, утрясу все проблемы с социальными службами, пойдешь в школу, программу мы с тобой быстро наверстаем. А поможет нам эта самая скамейка. Кстати, на нее только голые провинившиеся ложатся, а кто качает права – получает добавку. А сейчас займемся твоими ногтями! Он достал кусачки и ножницы. Новомодных длинных ногтей не люблю!
И на этот раз Галя не стала капризничать и возражать. Она понимала, что санитарная обработка подходит к концу.
– Спасибо! – она смотрела, как мужчина убирает в ящик инструменты. – Если честно, я думала, что ты игрушку из меня сделаешь! Для мужских удовольствий.  А что ты сейчас со мной будешь делать?
– Снимай халат, клади его на кресло, ложись и вытяни руки вперед!
– Это обязательно надо? – Галя встала со скамьи.
И тут девушку словно подменили.
–   И ты думаешь, я буду праздновать труса? – девушка сбросила на кресло халат  и вздернула подбородок с плотно сомкнутыми губами. Я два дня в подвале заживо похороненная просидела после того, как ракета весь дом разворотила. И сыночка твоего окровавленного перевязывала и рот ему зажимала, чтобы он не стонал, пока айдаровцы вокруг ходили. Гранаты у них на наш подвал не нашлось, а внутрь полезть струсили. И ты думаешь, я твоего ремня испугаюсь? – губы девушки нервно подрагивали. –  Ты решил меня ременем наказать и я, так как капризничала и наговорила тебе в ванне кучу гадостей, сама позволяю тебе это сделать! Сама решила, сама разделась, и сама лягу! Понятно! Привязывать будешь?
– Да! – Дмитрий пристегнул ее ремешками за запястья, лодыжки и поясницу. – Я  столько про себя в ванной услышал... Он сложил ремешок вдвое.
– Тебя дома ремнем пороли?
– Да! Ременем мене батько с матирью пороли! (суржик)  Доставалось и от мамы и от папы!  Только никогда не раздевали и не привязывали!

– Раздевание и привязывание –  важная часть справедливого наказания,  – Дмитрий посмотрел  на тонкое, исцарапанное, худенькое, но стройное тело девушки,–  и ты сама его честно заслужила!
Он решил бить  не в полную силу, но точно по воспитательным, самой природой отведенным для этого местам!
–   Ну что же, Галя, претерпевай! – мужчина взмахнул ремнем.
Бедра девушки вздрогнули. На попе взбухла красная полоса.
Крика или стона мужчина не услышал, прицелился и ударил еще раз, чуть ниже.
Она вздрагивала, напрягалась, но молча переносила удар за ударом.
Худенькие полушария вздрагивали, сжимались. Наказание девушка перенесла без единого звука, но на скамью упали слезы.
После капризов и ругательств в ванне терпеливостью   и безропотным подчинением Галя его слегка удивила.
– Не расстраивайся, так, доченька, будет и культурная программа, Дмитрий погладил вздрагивающую девушку по голове, –   музеи, парки и дворцы, но это зависит только от тебя и от твоего поведения! А сейчас немного медицины. Попу слегка прогреет, но синяков к утру не будет!

– Доченек, хоть и провинившихся, так сильно не бьют! – Галя всхлипнула и вздрогнула всем телом. – Отвяжешь или мене так до утра лежать?
Тело девушки,  непроизвольно вздрагивало в ожидании новых мучений,
– Я не бью, я наказываю! Строго, но справедливо! – Он взял мазь "Финалгон" и стал втирать ее в бедра и ягодицы. – У нас впереди медосмотр в поликлинике, общение с социальными службами и много-много других дел! Так что синяки тебе тут не нужны!
"Вот и получила первую, честно заслуженную, порку от названного папочки!  –  Постепенно девушка успокоилась.– Он ко мне со всей душой: встретил, накормил, помыл, обработал вонючкой от вшей, а я ему нахамила!"

Слезы перестали течь из глаз Гали, и Дмитрий расстегнул ремешки.
– Молодец! Дух, не сломленный ударами, как говорил Владимир Высоцкий в старом фильме, тоже достоин уважения.
"Похоже, я жива!  – Галя пошевелись на скамье, но в ответ молчала. – Честно, думала, что будет хуже! Может, все–таки будет меня валтузить?"
После порки ей было стыдно и лежать  голой, и за свои грешные, недобрые мысли и за свое поведение.
–  Спасибки за науку! Первый подарунок (подарок – суржик) получила! – выдавила из себя Галя, хотя боль в наказанном месте толкала ее сказать "нет"! – Попу печет от крема. Можно встать и одеться?

– Крем впитался и встать можно! Только одеваться незачем! А теперь – нам пора спать! Я постелил тебе на кровати сына. Ночной рубашки для тебя пока нет, с утра все тебе покупать пойдем, но можешь надеть его футболку. Завтра рано будить  не буду. У тебя, доченька, слишком много впечатлений! И от суржика надо отвыкать! Не сразу, но постепенно!
– Когда я сидела в заваленном подвале, наверху айдаровцы насиловали мою старшую сестру. Она кричала, а я все слышала, но ничего не могла сделать! Потом раздался выстрел и стало очень тихо. И я полная дурка, оказавшись голой в ванне вдруг подумала, что меня ждет та же участь! Сироту из Донецка никто и искать не будет! Отмоют и... А потом в мусорный бак, что во дворе стоит!  – повернувшись к мужчине спиной прелестное создание, натянуло белую футболку, полностью скрывшую ягодицы и верхнюю треть бедер. – Потом, лежа в ванне, мне стало очень стыдно за то, что вы ко мне со всей душой, а я... Я... дурка я! Простите мене, если можете!
– Все, Галя, со времен Римского права два раза за один и тот же поступок не наказывают. За хамство в ванной мы в расчете! Теперь ты моя настоящая названная дочь. А ты признаешь меня названным папой?
– Да! Папа, а я гарна (красивая - суржик)?
– Ты очень красивая! Кожу я тебе кремами в солярии в порядок приведу. А через пару лет станешь настоящей красавицей! А теперь, красавица, ложись спать!

"Высек больно,  а насиловать названный папа меня не стал! – постель оказалась мягкой, одеяло теплым, подушка удобной, а футболка просторной. – А ведь я до совсем не была в этом уверена и гадостей в ванне наговорила! А попу до сих пор печет!"
Так для Гали началась новая вполне счастливая жизнь, где ракеты и бомбы не калечили и не убивали, а воспитательная скамья собиралась редко.
Война и смерть близких не осталась в прошлом.
На втором году войны Виктор погиб.
Галя осталась жить с Николаем.

2023 год