Во власти золота

                Начался 1943 год, под мощными ударами наших войск оборонительный фронт группы армий «Б» был прорван. Вторую немецкую армию атаковали по флангам и уничтожали войска Воронежского фронта и левофланговая пятнадцатая воздушная армия Брянского фронта. Немцы спешили, узел затягивался все сильнее, скоро отступление стало бы невозможным из-за безусловного окружения и разгрома.

                Бронированный автомобиль с  надежной охраной должен был завершить секретную операцию. Но Франц Кель, кому была поручена эта миссия, медлил. Неутешительные вести натолкнули его на мысль о том, что рано или поздно транспортируемое золото может попасть в руки наступающей им на пятки Красной армии. Полтора года, невзирая на неприятные ассоциации,  его подразделение «добывало» эти ценности. Почти никто не знал, что на самом деле находится в ящиках с пометкой «секретно», подразумевали архив с документами. О причинах, по которым они  не были отправлены ранее,  Франс уведомил своего родственника штабного офицера уехавшего накануне в укрепрайон в Ростове-на-Дону.

                От серьезных мыслей его отвлекли беспокойно снующие офицеры. Он вызвал к себе Курта. Тот немедленно появился перед ним.

- Курт, все готово?

- Да. В машине четыре ящика.

- Охрана?

- Готова.

- В мою личную машину уложили груз?

- Так точно, все как вы  приказали.

              И опять он медлил.  В ящиках бронированного автомобиля лежал архив, гранаты и мины. Золото - в его машине. Все, больше ждать было  опасно. И Франс отдал команду к отправлению. Курт сел в бронированную автомашину, и она медленно двинулась вперед, вслед отступающей «непобедимой» немецкой армии.  Следом  поехал Франц, а потом  мотоциклы с охраной. Но далеко отъехать им не удалось. Низко летящие самолеты с красными звездочками начали бомбить растянувшуюся по шоссе колонну.

                Бронированная автомашина своим взрывом разметала мотоциклистов, пытавшихся прорваться, объезжая объект охраны. Водитель Франца свернул на запорошенную снегом едва приметную проселочную дорогу и на огромной скорости помчал машину к лесу.  Но это был не их день. Уже на опушке леса, нырнув в спасительные заросли, автомобиль с уверенными в своем спасении людьми  подстерегла неизвестно кем установленная мина. Франц ощутил резкую боль, и темень в глазах навечно погасила для него белый свет.

                Самолеты, сделав свое дело, улетели. Захламленные остатки их прилежной работы дымились на шоссе.  На опушке  раскуроченная автомашина еще подавала признаки жизни вверх торчащими двумя колесами, которые все, замедляясь, продолжали крутиться.

           Акимыч шел по заснеженной тропинке в  лесу. Легкий морозец пощипывал за щеки,  яркое солнце слепило глаза. Пожилой лесник спешил в хутор за помощью к своей знакомой Насте. Где-то совсем рядом шла ожесточенная война.  Но жизнь продолжалась, не смотря, ни на что. В его избушке  на заимке начались схватки у  внучки Сони.

                С обрывистого яра он увидел шоссе с разбитой вражеской техникой и направился к нему по окраине леса. Натолкнувшись на взорванную немецкую машину, много чего увидел, но подходить не стал, а прошел мимо. Через полчаса он постучал в дверь к Настене. Недолго думая, та быстро собрала все необходимое и поручив старику присмотреть за хозяйством направилась к роженице.

                Поспела она вовремя. Роды прошли без осложнений. Крупный пацаненок громко закричал, появляясь на свет божий. Соня обхватила своего первенца, поднесла к груди. Тот не растерялся, вцепился  в мамкину грудь и довольно засопел. Угодила мужу, тот очень хотел сына, а о девочке даже не думал. Как жить, растить ребенка в такое трудное время не думала. Да и поздно было думать, кто знает, вернется ли Семен с войны? А родная кровиночка будет рядом, материн помощник.

                Настена, возвращаясь, тоже думала, как это бабы в такое лихое время рожают?  Но война когда-нибудь кончится, это уж точно, дети подрастут пока мужики придут домой. Жизнь не останавливается, так и должно  быть. Оглядевшись, решила срезать крюк, пошла, хоть и заснеженной, но более короткой дорогой. Дома дел было не впроворот, а солнце перевалило за полдень. Обходя едва присыпанную снегом воронку, внезапно остановилась, привлеченная необычным зрелищем.

                Из-под закоченевшего трупа немца была видна охваченная инеем горка то ли посуды, то ли украшений. Настена стряхнула рукой иней со снегом и помертвела. Смесь из золотых украшений - довольно объемных брошей, цепочек с кулонами и без них, колец, сережек; подстаканники, чайные ложки плотной почти спрессованной массой  еще так недавно согревающие душу немца, захватили своей сатанинской силой и душу Настены.

                Она сняла передник, спешно собрала в него часть ценностей. Остальное завернула в какое-то тряпье, найденное тут же, и потащила подальше в овраг. Пробивая крепкий наст, выкопала  яму, уложила объемный сверток, засыпала снегом и, маскируя схрон, воткнула в снег  крупные ветки. Потом долго таскала пластины с верхним нетронутым слоем наста, скрывая свои следы к оврагу. Связала тесемками передник и побежала домой. В сенцах опустила узелок в корыто, накрыла старой телогрейкой и вошла в горницу. Старик тут же подхватился.

- Настена, как там?

- Все нормально, правнука дождался старый. Соньке пока помогай, недельку пусть побережется. – Говорила быстро, лицо пылало, хотелось, чтобы старик ушел быстрее.

-Спасибо тебе, не знаю чем угодить.

- Ничего не надо. Иди к внучке. С Богом!

                Старик понял, что его неприкрыто выпроваживают, и с досадой захлопнул дверь. Настена села на стул  и облегченно вздохнула. Ничего не сказала деду, окаянный  все сильнее запутывал в свои сети ее, не оказывающую сопротивления душу.
 
                Война продолжалась долго, но похоронок на хутор пришло  немного. Возвратились вскоре  из госпиталей раненые мужики и бабы с нетерпением  стали ожидать, когда и в их окошко постучится родимый человек и примет на себя основные заботы. Дождалась и Соня своего Семена. Возвратился с медалью, да с небольшим ранением. Прихватив бутылку самогона, пришел к Насте, поблагодарить за сына.  Но та, сказавшись больной, не приветила фронтовика.

                С досады Семен зашел к дружку и крепко выпил. К Соне вернулся хмельной и злой, поминая недобрым словом Настену. О том, что та странная стала, поговаривали и на хуторе. Сроду не запирал никто  свои дома, а у Насти висело по два замка. Сама в гости не заходила и к себе не звала. Местные стали сторониться ее. Чем жила, не знали. Иногда рано утром спешила к шоссе, куда-то уезжала на попутке, но к вечеру обязательно возвращалась с полными сумками. Никто к ней никогда не приезжал, кроме одного раза.

                Однажды сразу как приехала Настя, появился ей вслед посторонний мужчина. Спросил у подслеповатой бабы Даши, где живет Настя. Та указала, поинтересовавшись, кто он будет Насте. Тот что-то буркнул в ответ и поспешил из хутора, ни к кому не заходя. И больше  посторонних не было.

                А в конце мая полыхнул домик Насти и сгорел дотла, не успели потушить. Внимание жителей привлек странный темно - розовый столб над ближним леском. Любопытные мужики  чуть не умерли со страху, когда увидели привязанную к березе голую мертвую Настю. Вся покалеченная, на ней не было живого места. Тучи комаров покрывали ее тело и вились над ней страшным кровавым столбом.

                Вскоре приехали вызванные кем-то милиционеры, долго вели расследование, расспрашивали всех. Никто ничего не видел и не слышал. Похоронили ее на местном кладбище.  А примерно через год, приехавшие на рыбалку люди, долго копали червей у сгоревшего дома.  А какие черви, если не держала Настя никакой живности? Жители удивлялись, но вслух ничего не говорили.

                Как-то хуторские ребятишки играли в прятки и в одной из разрытых у ее дома ям  нашли золотой крест. Больше там ничего не нашли и  все подумали, Настин крестик. Отвезли его в ближайшую церквушку на помин души трагически усопшей Насти. Эту жуткую историю местные жители рассказывали всем приезжим рыбакам.  Единственно - кто и за что жестоко расправился с Настей, каждый  домысливал по-своему.