Ратиновое пальто

У Чокина было черное ратиновое пальто до пят. Это такой толстый  материал в рубчик. Как бы вельвет, только из толстой жесткой шерсти, и не в  вертикальную, а в косую полоску. Чокин своим пальто очень гордился. Хотя оно было тяжелое, неудобное, уже через несколько  лет такую старомодную одежду заменили легкими куртками. Но в те времена, на нашей части суши, о таких революционных переменах в одежде еще не слыхивали!

Голову Чокина венчала ушанка, вот и весь его зимний облик.

Чокин встречался с девушкой, возраст которой и половины не добирал до его цифры. Но Чокину нравилось, что девушка так молода, наивна, серьезна. Учится, читает – сам он уже забыл о своем давнем и невнятном заочном студенчестве.

Для повседневного пользования у Чокина водились Людка и Ларка, две веселых легковушки. Девушки-легковушки. С ударением на оба у.

Людка и Ларка брали за услуги немного, а Чокину вообще иногда устраивали скидки, или, по случаю пустого дня, денег не брали вообще. Они как бы все вместе, втроем, дружили. Могли даже провести вечерок без всяких там излишеств. Просто валялись и болтали. Людка с Ларкой были неразлучны, работали всегда вдвоем, и оттого были по-своему знамениты. В городке на них поглядывали даже с некоторым уважением, как на местную достопримечательность. Чокину в каком-то смысле льстило, что он на постоянном обслуживании именно у Людки с Ларкой, а не у каких-то там одинарных, ординарных неудачниц.

В городке было принято прогуливаться вечерами по центральной улице, именно для променада и предназначенной: машины по ней не ездили.

Идет, к примеру, Митя с девушкой, в своем зимнем полногабаритном виде. Навстречу Людка с Ларкой. Видят его с этой чиксой в первый раз,хотя обхаживает Митя девушку уже давно, просто на глаза подругам не попадался.
Людка с Ларкой делают большие глаза, но здороваются вежливо, и проходят мимо, не делая попытки как-то задеть Чокина. Он нисколько не смущен встречей. Проходя мимо сожительниц, заедински мигает им глазом.
Девушка не обращает на сценку никакого внимания. Продолжает что-то лепетать про свои курсовые.

По главной улице (с оркестром) было принято ходить туда-сюда, на сколько у кого сил хватит. Бывало, и по десять раз променадили из конца в конец.
Людка с Ларкой захотели рассмотреть новенькую, понять, что это за фруктесса с Митечкой фланирует. Еще раза два нарочно попались кавалеру с барышней навстречу, и всякий раз сильно хлопотали лицами, сигнализировали Чокину, что очень  даже заметили необычный контингент в его окружении, и удивлены несказанно. Чокин спокойно лыбился, и незаметно успокаивал их ручкой – потом все объясню.

Но им не терпелось. На третьем круге Чокин понял, что не отвяжется от них, попросил девушку подождать, а сам с Людкой и Ларкой отошел в сторонку.
И так им троим сразу стало уютно и по-свойски.
- Нас на бабу променял? –  приглушая звук, захохотала Людка. И Ларка вместе с ней тоже давилась смехом. – А у нас сегодня, Митечка, банный день. С комплиментом от заведения! Все для вас!
Митя напрягся. Предложение означало бесплатное обслуживание по высшему разряду.
- Я сейчас, - просипел он, - голос у него аж сел от волнения и предвкушения. – Провожу вот… Он кивнул в сторону девушки.
- А там у тебя вечная сушь, или как?
Митя улыбнулся неопределенно, но не без гордости. Пусть знают, что с ним  образованные студентки не прочь покрутить шуры-муры, хотя с этой девушкой ни до шур, ни до мур у него еще не дошло.

Наспех проводив девицуу, которая жила неподалеку, Митя бегом вернулся в вертеп разврата, и к утру уже был совершенно больным от многократно испытанного наслаждения.

Как-то, уже ранней промозглой весной, гуляли с девушкой, как обычно, по главной улице.
Митя решил именно сегодня продвинуться в отношениях – надоело вкрутую, хотелось всмятку.
Он предложил свернуть в переулок, а там и подъезд подходящий случился по дороге.
Зайдем, мол, погреемся. В те времена подъезды еще не запирали, кодовые замки не навешивали, жильцам даже в голову такое не приходило.

Опрокинув девицу на батарею парового отопления, Митя расстегнул ей шубку, потом то же проделал со своим  выдающимся ратиновым пальто, и устроил общее тесное тепло, чем девушку нисколько не испугал. Она была совершенно спокойна. Действительно ведь, так теплее.
Затем Митя втянул губами губы девушки, и, пока она пыталась постичь, нравится ей или нет, необычный Митин напор, начал ритмично поталкивать ее, прижимая к батарее, и успокаивающе поглаживая по руке. Губы ее он не выпускал, глаза закрыл. Девушка тоже сочла за лучшее отключиться – мало ли, может, так надо поступать во взрослой жизни. Ничего плохого в поведении Мити она не видела. Чокин вел себя легко, без нажима, будто пошучивал, но потом позабыл о том, где и с кем находится, и, ускоряя ритм движений, прошел до конца привычный путь.
 
Вся серенада заняла не больше пяти минут, девушка даже устать не успела. Понимания происходящего у нее  не было. По телевизору не рассказывали, подружки сами были не опытнее, чем она. Постояли в подъезде, пообнимались, что такого?
С тех пор так и повелось.
Митя гулял с девушкой, они обсуждали все на свете, а в конце прогулки он делался рассеянным, молчаливым и целеустремленным. Находился подъезд, летом – дерево в парке. Девушка уже привыкла к ритму Митиных телодвижений, но по-прежнему не понимала их смысла. Наверное, она ему нравится, вот он и трется о нее, как кот Барсик.
До нее доходило только то, что Митя делает что-то взрослое, но делает это как-то не так, как надо. Как надо – она не знала. Но вот не так. Единственное взрослое слово на вроде бы подходящую тему, вычитанное ею из книг, было  - импотент.
Так и спросила его как-то в лоб: Митя, ты импотент?

Ей казалось, так она утвердила свою взрослость, пусть знает, что она не девочка маленькая там какая-нибудь. Митя покраснел, засмеялся, и ничего не ответил.
А она тут же забыла про свой вопрос. Если честно, она понятия не имела, что такое импотент – и хорошо это вообще, или плохо.

- Давай поженимся, что ли … -  как-то сказал Митя. Он очень волновался. Ждал отказа, но надеялся на чудо. Ему хотелось оставить в прошлом подъезды, и получить, наконец, девушку в свое полное распоряжение.
Она удивилась, замахала руками, заговорила про институт, про экзамены – это ведь ее первые экзамены в вузе, и она хочет сдать их на пятерки! Замуж? Ни единой мысли об этом не было. Когда-нибудь, конечно. Но это еще в таком далеком будущем!

Утешение Митя нашел в теплой постели Людки  и Ларки. Он был грустным, и они, жалея, старались изо всех сил. Наконец, Митя поплыл, и выплыл на поверхность. Туда, где нормальные люди легко смеются, и во всю силу легких дышат прекрасной жизнью.

Девушка перевелась в другой город, закончила учебу на новом месте. В свое время вышла замуж. И тайна Митиных сессий, а так же ее глупого вопроса, открылась ей во всей своей неприглядной красе. Она поняла, что именно  царапало ее во время Митиных эскапад, назначение которых тогда оставалось смутным для нее. Не понравилось ей задним числом то, что она во время этих пятиминуток отдавала себя в пользование другому человеку – втемную. Как если бы она была ключом, которым открывали какую-то дверь, но что за дверью, зачем ее открывали – ключ не знал. А плохо ведь быть неодушевленным предметом, если ты живой человек. Ключ не может вырваться из чужих рук, он от них зависит. Но она-то могла... Почему же терпела эти быстрые, уверенные нападения, и только теребила в руке жесткий ворот ратинового пальто?..

Ей давно уже больше лет, чем было Мите в дни ее ранней юности. Она вспоминает о нем не чаще, чем раз в столетие. Вспоминает с удивлением. Теперь, в этом  воспоминании, ей интереснее рассматривать не себя, и даже не Митю, а Людку и Ларку. Странно, в свое время ее ничем не цепляли их редкие встречи на улице.

Обе были огромными, как лошади. У Людки черные  волосы зализаны под шляпку, у Ларки из-под яркой шапочки торчат залихватские блондинистые кудельки. И обе ржут, едва завидят их с Митей. Не смеются, а ржут. Пополам складываются, и так, сложенными, с трудом выпрямляясь, уходят в противоположную сторону по главной улице (с оркестром).

Вот и все ее воспоминания о самом лучшем, как говорят, времени жизни: ратиновое пальто, Людка, Ларка, и подъезды.

В книжках о юности, которые она читала, первую любовь описывали совсем не так. Но ведь, наверное, у каких-то счастливцев все и получилось именно так, как пишут в книжках?