Тудытькин

ТОВАРИЩЪ  ТУДЫТЬКИН

                Посвящается, коту Ваньке,
                на 19-м  году жизни, выпавшему из окна…

                ОТ АВТОРА

Дорогие читатели! Прежде всего, прошу относиться Вас к прочитанному (особенно читателей старшего поколения) не как к сарказму, а как к доброй иронии с ностальгическими нотками, и толикой сатиры, свойственной описываемому времени, или как фэнтези, если вам так будет удобней, можете считать это фантастикой про параллельные вселенные, где все похоже на то, как у нас, только чуток по-другому. Хочется добавить, что все события вымышленные и ничего общего с реальностью не представляют. Реальны здесь только  прототипы персонажей (и то не всех), большинством из них являются животные, и некоторые события, происходившие с ними, перенесены в книгу. Остальные персонажи писательская выдумка для связки сюжета, например, Танечка появилась только затем, чтобы дополнить образ Кассиопеи Изольдовны, а товарищ Брагин, как руководитель советского предприятия, а тов. Жижкин или Зойка Крепакова, как собирательный образ. Да еще есть тов. Бабий, его прототип можно увидеть в фильме «Королева бензоколонки», но на фамилии и внешности  сходство заканчивается, а учитывая значение слова «бабий» пришлось придумать ему тяжелую биографию. Пользуясь, случаем хочу попросить прощения у всех Бабиев на земном шаре за это. Я не стал работать над тем, чтобы все процессы в книге соответствовали реальным, поэтому перед вами просто вымысел. Моей же задачей было окунуть Вас в атмосферу эпохи, о которой я и написал. Если во время прочтения, у Вас, хотя бы, зародится мысль, что вы читаете полную ахинею, значит, мой авторский замысел удался вполне. Сообщите мне, пожалуйста, об этом. Почтой, а не лично.


История Тудытькина началась на фабрике «Красный Рабочий».
 Конечно, началась она 28 годами раньше, в первом роддоме имени Пролетарских  Железнодорожников деревни Малые Сундуки, но именно эта история произошла на выше упомянутом предприятии, производившем хорошо известный, в свое время, на территории средней полосы РСФСР, и в какой-то степени за ее пределами одеколон различных марок, самыми известными из которых были «В светлое будущее», «Третья Конная» и естественно «Красный Рабочий», потребители со стажем (коих, правда осталось немного) могут, конечно, помнить еще и духи «Праздничные», а также «Будни Колхозницы». Производили здесь еще и прочие виды косметики: пудру, румяна и крем для ног «Красный комиссар»; но эти изделия не были столько популярны в народе, как одеколон или те же духи «Праздничные», хотя за неимением выбора, все же пользовались спросом, но только у женской половины населения. Было время, когда на фабрике попытались выпускать шампунь «Товарищ Котовский» и для детей «Глаза октябренка», но вскоре отказались от этой идеи, и наладили выпуск хозяйственного мыла под названием «Хозяйственное мыло», также разработали мыло синего цвета, под названием «Красный пролетарий», но проект был зарублен на областном исполкоме КПСС с формулировкой: «непростительная роскошь в годы сложной пятилетки».
Именно здесь на фабрике и произошел случай, который и привел в бригаду №4, нашего главного героя тов. Тудытькина.  Дело было в том, что бригада №4, выражая солидарность с рабочими всего мира, на неделю ушла в запой, по причине годовщины 6 Конгресса Третьего КОМИНТЕРНА. В результате чего, с бригадиром тов. Иваном Ерошкиным, произошел несчастный случай.                На восьмой день вслед за тов. Нечтуном, но с криком «Вперед к Коммунизму» тов.  Ерошкин выпал из фабричного окна и скрылся в неизвестном направлении.  На четвертый день после этого был обнаружен в коморке у сторожа дяди Семена с поломанной рукой, перевязанной головой рукавом от рубашки и недопитой бутылкой «Зубровки».  Руководство фабрики целый день решало, что делать с тов. Ерохиным, в результате чего, вспомнили, что ему уже как три года исполнилось 55, и почетно проводили на пенсию, вручили почетную грамоту и путевку в здравницу «Североморский Партизан», его поздравляли, жали руки. Тов. Жижкин, его старый друг и подчиненный, даже всплакнул у него на плече, говоря при этом: «Ну, наконец – то, за столько лет поедешь, отдохнешь и поправишь здоровье на берегу моря Лаптевых».
После этого пенсионер Ерошкин опять ушел в запой, ведь делать ему все равно было нечего, ведь до поездки в здравницу оставалось почти 2 месяца, поскольку очередь его путевки подходила только к концу октября.
Как раз в аккурат с проводами на пенсию Ерошкина и совпало появление на фабрике нового бригадира четвертой бригады тов. Тудытькина.
- Вот, знакомьтесь товарищи. Ваш, новый бригадир, товарищ Тудытькин, представил его начальник участка товарищ Собака и продолжил, - мы долго с товарищем Брагиным подбирали кандидатуру бригадира на ваш ценный и необходимый участок социалистической работы, и надеюсь, что под его началом вы выйдете в передовики социалистического производства на нашем предприятии, да что там, на предприятии – в районе, и даже не побоюсь этого слова в области!!! Правда, товарищ Тудытькин?
- Постараюсь всеми силами исполнить руководством фабрики и партии, возложенные на меня обязанности, товарищ Собака! – и обратился к бригаде, - Товарищи! Мы не посрамим славные традиции социалистического советского труда! И всему коллективу предприятия своим трудом покажем пример товарища Стаханова!
Тудытькин посмотрел на бригаду, в их лицах читался серьезный и суворый настрой, хотя все дело было в том, что они всем коллективом еще не отошли от празднования годовщины 6 Конгресса Третьего Коминтерна, и напряженно пытались вспомнить, когда день образования ВКП(Б). Их лица в точности соответствовали названию фабрики – «Красный Рабочий», хоть на вывеску над проходной выставляй, к тому же их носы еще более красным цветом выделялись на фоне лиц, так что любому человеку становилось понятно, что это красные рабочие.
Товарищ Тудытькин обладал исключительно честным лицом, такое не раз можно было увидеть в довоенных фильмах у передовиков-трактористов, да и вообще у всех передовиков, или в фильмах про революцию у красных командиров или лидеров большевистского подполья. Наверное, он мог бы сделать карьеру киноактера, играя главные роли в фильмах про комбайнеров, восстания батраков, и мог бы, конечно сыграть тов. Стаханова или доблестного разведчика. Хотя нет, разведчика он, наверное, сыграть бы не смог – уж слишком честное для разведчика было у него лицо. Зато ему вполне удалась бы роль младшего лейтенанта, выступающего в конце фильма с пламенной речью перед солдатами, о том, что патронов нет совсем, а Ставка дала приказ задержать противника любой ценой, и, показывая всем пример первым побежал на танки с саперной лопаткой.
История тов. Тудытькина на фабрике была не простой. Когда он появился на фабрике «Красный Рабочий», то сразу произвел впечатление на директора тов. Брагина честным лицом, и тот даже сначала хотел определить его поближе к себе, даже подумывал о назначении его замом, но в последний момент, все же позвонил поинтересоваться на его предыдущее место работы, там трубку взял тов. Карамбольский и сначала отрекомендовал его положительно: «Очень честный малый, просто образец нового социалистического человека», но потом вспомнил, что с тов. Брагиным они встречались на республиканском Съезде КПСС, и тов. Брагин подарил к свадьбе его дочери ящик одеколона «В светлое будущее» и коробку духов «Праздничные» и предостерег: «уж, очень честный». Тов. Брагин занимал высокое место в районном комитете Компартии, поэтому отказался от идеи приближать тов. Тудытькина, но терять ценный кадр не хотел и сначала подумал определить его завскладом на кухню. На фабричной кухне работала тов. Кассиопея Изольдовна Хомяк, в девичестве Глиббинштейн и Танечка. Кассиопея Изольдовна была женщиной с яркими и пышными формами и обычно полнела к вечеру, а утром, как ни в чем не бывало, приходила на работу. Танечка, же напротив, была стройной девушкой, с большими задумчивыми и оттого часто казавшимися печальными глазами, после работы ходила на кружок вышивания и была членом общества «Юный садовод и энтомолог». Она тоже, наверное, могла бы стать киноактрисой в той же категории фильмов, что и Тудытькин, только, наверное, ей с трудом доставались бы главные роли, поскольку главным героиням в таких фильмах был присущ веселый, волевой и озорной характер, поэтому Танечка больше подходила на роль лучшей подруги главной героини фильма. Поэтому подумав,  тов. Брагин отказался и от этой мысли, и решил на время для приобретения необходимого опыта отправить тов. Тудытькина бригадиром, и тут как на счастье подвернулась четвертая бригада.
Четвертая бригада была не простой. Можно было даже сказать, особенной. Самой особенной из всех бригад на фабрике и не только бригад. Ее определенно точно можно было назвать сборной фабрики «Красный Рабочий»,  и как было уже написано выше, за последнюю пятилетку она стала ее олицетворением.
Наверное, про каждого из них можно было написать книгу. Еще какую!!! Ведь их собрали в эту бригаду не просто так. Каждого можно было назвать символом. Например, уже вышеупомянутый Жижкин – идейный вдохновитель всей бригады, за что сюда и был сослан почти от самого ее основания. Именно ему пришла в голову идея отпраздновать годовщину 6 Конгресса, и не только ее. В свое время он стал третьим по счету членом партии деревни Буденовка Ильича в 1927 году, и поэтому был неплохо политически подкован, но потом спился. Случай, который привел его в бригаду №4, был особый, он собрал 2 бригады пьяных рабочих на территории фабрики, с которыми собирался в Скандинавию, для свержения буржуев и установления, там коммунизма. Прошел военным парадом под окнами тов. Брагина и выступил с речью, стоя на площадке пожарной лестницы. На районном исполкоме КПСС его крепко пожурили, хотя билет не отобрали, а он клятвенно пообещал с каждой зарплаты перечислять рупь скандинавским коммунистам. На фабрике ему влепили строгий выговор с занесением и повесили его портрет в стенгазете, вот после этих событий он и попал в прославленную бригаду №4.
Следующий представитель тов.  Ававуев попал в бригаду после кляузы на тов. Брагина, в которой жаловался на его безынициативность и несознательность, которая не должна быть присуща каждому советскому человеку, потому-что он (Брагин) проигнорировал новаторские усовершенствования, предложенные лично им (Ававуевым) и даже лишил премии, а ведь товарищ Ававуев лучший эксперт на фабрике, в целях уменьшения объемов бракованной продукции предложил открыть отдел дегустации выпускаемых изделий и его же возглавить, а еще разливать продукцию в бутылки 250 грамм и пол-литры. Жалоба, как водится в Москву не дошла, а оказалась на столе у тов. Брагина, за что тов. Ававуев и был направлен в четвертую бригаду этот брак и перерабатывать. Стоит, правда, добавить, что тов. Ававуев очень ценил изысканные одеколоны «Красного Рабочего» и почти всегда отдавал им предпочтение по сравнению с изделиями других предприятий, даже в его перегаре всегда угадывался тонкий аромат «Третьей Конной».
А вот тов. Горемыкин не имел никакого сходства со своей фамилией: веселый, озорной, душа компании, можно было сказать, что творческий человек, и как творческий человек время от времени начинал хандрить, поэтому уходил в запой, чтобы вернуть вдохновение. Именно из-за поисков очередного вдохновения и оказался в четвертой бригаде. Говорили также, что до войны, он сидел в лагерях за рассказанный шепотом, во время очередного поиска, анекдота про советскую власть.
Тов. Зойка Крепакова была женщиной статной.… В молодости. Сейчас же у нее не было трех передних зубов и четырех коренных. Подруга из Ярославля присылала ей в посылках одеколон «Гвоздика», а Зойка готовила из него настойки, хотя и любила самогон. Ей долго не везло в личной жизни: с первым мужем разошлась, второго арестовали, третий попал в плен и сбежал на загнивающий запад, четвертый разбил ей сердце и тоже сбежал, только не на загнивающий запад, а в Кострому, потом она долго ухаживала за монтером Петькиным, но успеха не имела, даже когда показала ему грудь, за сие антисоциальное поведение была переведена в четвертую бригаду, где она и встретила своего теперешнего пятого мужа Генку Крепакова, он увозил на грузовике брак на свалку, а теперь работает в ночную смену шофером на хлебовозе.
Еще.  Тов. Бабий Афанасий Никифорович, что о нем можно сказать? Он: плотный, лысый, мог выпить, больше всех, и был импотент  от рождения. Как он сюда попал, никто не знает.
Руководство фабрики дело свое знало, и поэтому в помощь тов. Тудытькину приняли несколько выпускников ПТУ, в основном тоже с честными лицами. Из них выделялся тов. Тоха Агафонов из деревни Бобино. В детстве тов. Тоха был непослушным мальчиком, и его не хотели брать в пионеры, но так как брать особо было некого, а план сдавать было нужно, его взяли, правда,  на поруки. Эта история, глубоко запечалилась в  детском сердце, и Тоха изменился, начал учиться лучше, а потом стал комсомольцем и поехал учиться в райцентр в ПТУ. В душе тов. Тоха мечтал вернуться в деревню и прославить колхоз «Молот Революции». Лицо у тов. Тохи было не совсем честное, но настоящее рабоче-крестьянское, хотя и рыжее.
В общем тов. Тудытькин сходу взялся за дело, мечтая  повторить великие подвиги передовиков труда. Его не смущало даже, что объемы были не те. У тов. Тудытькина горели глаза, и этой энергии хватило, чтобы зажечь глаза у выпускников ПТУ. Работа закипела, хотя показатели серьезно не улучшились тов. Тудытькин верил в непоколебимый грядущий успех.
Итак, как я уже писал, работа кипела! Примерно с неделю. Потом, старожилы бригады стали задумываться, почему они должны перерабатывать смены, да и вообще напрягаться в рабочие часы, стахановцами стать они никогда не мечтали, разве что тов. Жижкин в начале 30 –х. годов, но и тому ближе были идеалы партийной работы. Искра стала потухать, и даже выпускники ПТУ, в основном, те что с честными лицами после первой получки присели на портвейн. И как не старался расшевелить их товарищ Тудытькин, ничего не помогало, и только Тоха Агафонов оставался верным, идеалам своего бригадира.
Товарищ Собака, заметив некую озабоченность на честном лице тов. Тудытькина, дал ему мудрое наставление.
- Тут ведь как, или так, или по-другому. Вот скажи мне тов. Тудытькин, как на духу, отчего возникают все проблемы на советском производстве? Правильно! От недостаточной политической подкованности в рабочей среде, от этого все беды! – и продолжил – Вот ты как с  бригадой политинформацию проводишь?
И тут тов. Тудытькин покраснел. В погоне за стахановскими нормами он совсем забыл про политинформацию.
- Да мы с товарищами больше старались нормы перевыполнять…- пока он пытался оправдываться тов. Собака все понял, и его лицо было похоже на грозовую тучу.- В общем это…
Закончил Тудытькин и покраснел так сильно, что гнев на лице тов. Собаки сменился на отеческое сочувствие, ему даже в какой-то момент показалась, что бригадир сейчас бросит шапку на пол и в сердцах скажет: «Делайте со мной что хотите, стреляйте, я это заслужил!!!». Поэтому, опытный, тов. Собака решил зайти с другой стороны.
- Вот, ты говоришь, что вы с товарищами старались нормы перевыполнять. Тудыть, вас, растудыть. Вот, скажи сам, видно, что вы их перевыполняете?
- Нет, пожалуй, разве, что иногда.
-Вот и мне не видно. А все почему? Пока вы там, в стахановцев играли, то забыли напрочь про политинформацию. Нормы перевыполнять хорошо? Хорошо, но разве может человек с недостаточной политической сознательностью перевыполнить нормы? Не может. Вот и подумай, что ты упустил. Ну да ладно молод ты еще. Опыту у тебя не хватает, - и он дружески похлопал тов. Тудытькина по плечу, - а тов. Брагину я докладную писать не буду. Только ты это дело исправь, а то чего доброго еще до Обкома дойдет.
-Будет исполнено тов. Собака! – бордо сказал воодушевившийся Тудытькин, и поспешил выполнять наставление старшего товарища.
Надо сказать, что с поставленной задачей он справился отменно. Сначала вызвал к себе тов. Тоху Агафонова, чтобы держать совет, потом еще раз Тоха Агафонов не боясь показаться умалишенным, спускался к бригаде с опросами. Закончили они в тот день поздно, потому как уже 4 часа назад все разошлись по домам, и даже тов. Брагин.
Наследующий день было объявлено о готовящейся политинформации и создании комсомольско-коммунистической ячейки бригады№4. Двумя единогласными решениями секретарем ячейки был избран тов. Тудытькин, а бригадным парторгом, по протекции тов. Тудыкина, тов. Жижкин. Тов. Жижкину очень понравилась его новая должность, и он клятвенно пообещал исполнять, как полагается свои обязанности. Третьим голосованием, правда, не единогласным, а с один воздержавшимся, решено было бригадным комсоргом назначить тов. Тоху Агафонова. Тоха этому очень обрадовался и всю ночь писал письмо в родную деревню Бобино. В Бобино это письмо читали даже соседям. Еще было принято решение, что провинившиеся будут готовить выступления по газете «Пионерская Правда».
В общем работа по политинформации закипела, решено было создать фонд, на средства которого и покупались газеты. Тов. Жижкин тут проявил инициативность и недюжинную смекалку убедив всех, что газеты не стоит выписывать, поскольку неизвестно сколько газет им будет нужно, и каких, а взял на себя обязательство в обеденный перерыв ходить за  ними в ларек за углом «Союзпечать». Он всегда приносил газеты свернутые в широкую трубочку. Так не одну бутылку водки на предприятие пронес вышеупомянутый товарищ. Все были этому рады, кроме  тов. Ававуева, поскольку ему было все равно, потому-что брака хватало с головой для его душевного комфорта.
Тов. Тудытькин уже ощущал грядущие успехи, но тут вмешался случай – его бригаду отправили на картошку в колхоз «Красный Ленин». Поразмыслив немного тов. Тудытькин приободрился, решив, что это послужит закалкой для дальнейших трудовых подвигов, и даже Тоха Агафонов поддержал его надежды.
Итак, четвертая бригада фабрики «Красный рабочий» прибыла в колхоз, их встретил председатель колхоза тов. Бубон на «козле» и горячо поприветствовав их, посадил в телегу и повез расселять и уже потом показывать угодья. Тов. Бубон был поджарым, краснолицым, почти как индеец, из-под фуражки выглядывали неровно остриженные кудри, в фуражке торчал цветок, и красный платок выглядывал из пиджака, носил он черные галифе, а сапоги всегда были грязные. Многие товарищи в этот день так набрались впечатлений, что не дотянули до ужина, да что там говорить, даже сам товарищ Бубон заснул в тракторе.
На следующее утро тов. Тудытькин выступил перед бригадой с пламенной речью, и повел их  в поле, надо сказать, что бодро шли только двое товарищей: сам Тудытькин и Агафонов, а остальные плелись, и только тов. Жижкин смекнул, что хоть они и в колхозе, но занятия политинформацией оставлять никак нельзя, тем более если колхоз называется «Красный Ленин». Тудытькин вначале сомневался в этой затее, но тов. Жижкин предложил добровольно за свой счет купить всю необходимую литературу, к удивлению тов. Тудытькина, очень многие члены бригады проявили сознательность и не жалея средств, давили их Жижкину на газеты, причем некоторые давали так много, что можно было подписку на год оформить.
При этом каждый заказывал себе газету, а некоторые просьбы несколько удивляли самого тов. Тудытькина. Например, тов. Горемыкин просил: «Мне «Красный Ленинец» купи две штуки, понял, смотри не перепутай красный, а не белый». И хотя все в основном просили «Правду», а выпускники ПТУ «Труд», потому-что у них был штопор. Зойка Крепакова тоже попросила «Правду», но добавила, чтобы он по возможности лучше нашел бы «Сельскую жизнь» и тоже штуки две. Только один тов. Ававуев сказал прямо: «А мне одеколон нужен, - и подумав добавил, - я свой дома забыл, а побриться надо». И только Тоха Агафонов, который абсолютно не понимая скрытый смысл всего этого заказал «Советский спорт». Через несколько дней запасы «Правды» в сельском магазине подошли к концу, заканчивался даже «Труд» и «Красный ленинец», да что там красный, даже белый подходил к концу, поэтому все дружно пересели на «Сельскую жизнь» благо купить ее можно и посреди ночи. Кроме этого к ним часто приходил дед Матвей к концу рабочего дня, зажигал костер, пек картошку, и неизменно ставил котелок с кашей. Говорили, он здесь в Гражданскую с Бобелем воевал. Приглашал он к себе четвертую бригаду, доставал бутыль первача, и начинал свой сказ.
- Вот, сидим мы как то ночью у костра, суровый год был девятнадцатый, с Бобелем бои жестокие идут, и тут к нам как то сам  Сталин подходит и говорит: «Что мужики, кашу варите?», «Да,- говорим,- варим, только каши совсем мало», попробовал он, значит и продолжает: «Ничего мужики, скоро каши будет много, и каша будет с маслом!»
После этих слов дед Матвей, бросал в кашу огромный кусок масла, наливал по второй, закручивал «козью ножку», смачно затягивался и начинал рассказывать, как он Бобеля в плен брал.
Так протекали трудовые будни бригады тов. Тудытькина на полях колхоза «Красный Ленин».
В этой бригаде появился даже любимчик председателя колхоза тов. Бубона, это был тов. Ававуев, а все дело в том, что тов. Ававуев постоянно носил с собой пустое ведро, и когда тов. Бубон приезжал посмотреть как идет работа, и как правило всегда попадал на «перекуры», то неизменно видел, как тов. Ававуев куда-то идет с ведром, естественно в голове председателя все было ясно: раз идет с ведром – значит, чем-то занят! Сказать, что тов. Ававуеву ведро мешало нельзя, тем более, что при случае на нем можно было посидеть. И только к концу «картошки» тов. Тудытькин догадался в чем тут дело, и при любом случае, нагружал ведро тов. Ававуева.
Надо сказать, что в самом конце полевых работ с тов. Тудытькиным произошел конфуз: поскольку поля были убраны, а бригада собиралась возвращаться на предприятие, то тов. Бубон по этому поводу решил устроить народные гуляния, чтобы с присущим колхозу «Красный Ленин» шиком проводить городских помощников, им был накрыт стол такого уровня, что казалось в колхозе встречают первого секретаря областного совета комсомола.
Первый накидался Тоха Агафонов, с непривычки, и подрался с агрономом из-за Энгельса, агроном разбил ему нос, и Тоха с разбитым носом и пронзающем сердца криком: «Меня!!!!!», схватил со стола бутылку водки и выпив залпом большую половину упал, как покошенное на заре сено. Его взяли на плечи и занесли в автобус.
А вот к Тудытькину подсел тов. Бубон, который наливал ему все подряд и «Правду» и «Труд» и «Красный ленинец» и белый, и даже в конце «Сельскую жизнь», которую Тудытькин помнил плохо. Правду сказать, тов. Тудытькин не был любителем горячительных напитков, но как человек любящий живопись, и пытающийся понять картины Ван Гога и Дали, покупал себе в аптеке настойку полыни и пил, один раз, как ему показалось, он даже почти понял эти картины. А иногда он хлебушек макал в водку.
Стоит сказать, что у Тудытькина дома не было кровати, потому-что, когда то в газете он прочитал, что полезно спать на твердом. У него был большой дубовый стол, который достался ему от деда. На этом столе он и спал. Кстати сказать, отсутствие кровати в его доме очень долго озадачивало Танечку из столовой… Ах да!!! Совсем забыл… Танечка
Ну конечно же, Танечка с первого взгляда влюбилась в статного с честным лицом молодого с горящими глазами бригадира 4ой бригады, сначала насыпала ему побольше еды, никогда  не отказывала в добавке, даже от безысходности сама иногда предлагала, но Тудытькин, казалось совсем ее не замечал, тогда она стала специально задерживаться, чтобы как бы «случайно» встретится с Тудытькиным после работы, но это оказалось довольно сложной затеей, потому-что мечты Тудытькина о славе Стаханова заставляли его часто оставаться сверхурочно. Танечка иногда даже пропускала занятия на кружке вышивания, за что едва не попала на доску позора   своего кружка. Но и на ее улицу пришел праздник.
Однажды в столовой она подслушала, что на выходные Тудытькин собирается на выставку, где свои картины представлял художник областного союза художников, фотограф и поэт Рудольф Эдмундович Песик-Гарбинер, и решила на открытии выставки ждать там Тудытькина. И спустя два часа от начала Тудытькин все-таки пришел. Он прошел по залу и остановился у картины «Восход в деревне Чапаевка», долго и задумчиво смотрел на нее, морща лоб, а потом перешел любоваться натюрмортом «Заводская столовая». У Танечки подкашивались ноги, язык прирос, казалось, к небу, она долго собиралась силами, но увидев Тудытькина перед батальной картиной «Битва с Бобелем» все-таки решилась подойти.
-Ой, здравствуйте, вы тоже интересуетесь живописью, - выдавила она возле картины «Аглая Мухоедова», и добавила, - какая интересная экспозиция.
-Удивительная гамма цветов,- протянул Тудытькин, принявший уже изрядное количество настойки полыни,- рождает разнообразные ассоциации и необычные образы.
-Да, да, да, как интересно,- поспешила согласиться Танечка
Они неспешно перешли к картине «Туманное утро», туманной настолько, что чувствовался переход границы абстракционизма, и напиши Песик-Гарбинер это полотно лет так-этак пятнадцать назад, у него были огромные проблемы: скорее всего он был бы с позором изгнан из союза художников, и наверное им бы как антисоциалистическим элементом заинтересовалась бы КГБ, но времена поменялись и теперь на туманно-абстрактной картине была нарисована не яркая антисоветчина, а свежий и прогрессивный взгляд на обыденное явление.
Тудытькин долго рассматривал картину, и Танечка по его выражению лица читала, что полотно ему явно нравится, хотя сколько в него не всматривалась понять не могла ровным счетом ничего.
Так они посмотрели «Трамвай», «Барыня и Чуча» и натюрморт «Щи». Тудытькин ей что-то рассказывал, а Танечка смотрела на него и слушала в пол-уха, все равно смысл сказанного им ускользал раз за разом от ее понимания. И тут… он увидел картину «Стахановцы», и замер перед ней на веки…
На полотне люди вооруженные разнообразными орудиями труда занимались непонятно чем возле вагонетки с углем, а один повернув голову, смотрел казалось бы ему прямо в глаза. Танечка минут пятнадцать стояла рядом с ним боясь произнести хоть слово. Сначала для нее все было ясно: Этот с отбойным молотком, а тот толкает вагонетку, рядом человек добывает уголь киркой. Но потом задумалась почему они на поверхности, да и вагонетка уже переполнена…
- Да, вот оно,- прервал ее мысли Тудытькин,- вот как надо. Вот пример всем нам через года. Теперь я все понял. Кто они были – простые шахтеры, да и сам товарищ Стаханов тоже, но как зазвучали гордо, благодаря своему труду – СТАХАНОВЦЫ! Так и мы возьмем с них пример. Что такое четвертая бригада фабрики «Красный рабочий», кто такой Тудытькин? Много таких бригад и тудытькиных по стране, много. А прояви сознательность, и не за себя только, а за всю фабрику, да что там фабрику – за весь наш народ, да выиграй мы социалистическое соревнование, и зазвучали бы по-другому, и уже не четвертая бригада, потому-что таковых много, но гордо звались бы – Тудытькинцы! Да. Именно, Тудытькинцы!!! Как звучит! Тудытькинцы?!
- Да, звучит. - только и смогла сказать Танечка
- Вот видишь, Тудытькинцы! Это не какая-нибудь четвертая бригада! Теперь все понятно мы должны еще многое сделать, чтобы это был не пустой звук, а гордое имя! Тудытькинцы!
Все оставшееся время он рассказывал ей о своих планах, делился мечтами и надеждами, а Танечка сделала все, чтобы в ее лице он увидел настоящего товарища и друга. И Тудытькин увидел – настоящего товарища и друга. С этого дня они часто собирались у него дома пили чай за столом на котором Тудытькин спал. Кроме нее в гости также постоянно приходил другой соратник, и можно даже сказать ученик Тоха Агафонов. Обсуждали планы, выдумывали новаторства, разговаривали о будущем, о том как им стать Тудытькинцами. Тоха Афонова часто провожал Танечку домой, по дороге они все время говорили о Тудытькине, они оба восторгались им, и на этой почве поженились. Свадьбу сыграли в фабричной столовой. Жижкин посоветовал Агафонову написать стихи для невесты, но Агафонов стихи писать не умел, и попросил помощи у товарища Ававуева, тот с радостью согласился, чем поставил в неловкое положение самого Тоху когда в день свадьбы передал ему листочек со стихами:
Когда она на крыльях сна приснилась мне
я а ж прозрел, сквозь пелену морозов
Одеколонный дух, что был во мне
упал на увядающие розы.
С букетом этим долго к тебе шел
Казалось бы чуть мимо не прошел
Но все ж свою любовь нашел
И светлый праздник к нам пришел
Тоха не был уверен, в необходимости читать эти строки, но выхода уже другого не было, и он прочел. Надо сказать, что руководству фабрики стихи понравились, особенно про одеколон, и с тех пор Тохе постоянно давали задание написать стихи для стенгазеты.
На следующий день свадьба на фабричном грузовике переехала с деревню Бобино, родную деревню Тохи, Танечке там очень понравились, особенно коровы, а вот козы не очень.
Там Тоха встретил своих старых школьных друзей, и будучи в изрядно вознесенном душевном состоянии похвастался им, что не просто работает на фабрике, а работает в бригаде товарища Тудытькина, и что он носит гордое имя Тудытькинец. Друзья восприняли его серьезно и с пониманием.
Конечно всем этим великим планам наверное не суждено было бы сбыться если бы не случай.
В один день вся фабрика засуетилась, к ним прибежал очень нервничая и непонятно, что говоря Захар Штрык, главный технолог. Он всегда был очень нервный, поэтому и на фабрике его звали не иначе как Нервный Штрык. Он был родом из Западной Украины и потомственным выходцем из династиии парфюмеров, ходили слухи, что его дед поставлял духи и румяна ко двору Габсбургов.
В 41ом им заинтересовалась НКВД, но тут началась война и пришли немцы. Штрык пошел в услужение немцам полицаем, его даже хотели сделать главным полицаем, но тут немцам пришлось тикать, а Штрык пользуясь неразберихой  пересек линию фронта под чужими документами и затерялся в средней полосе России.
На фабрике помимо него работал еще его сын, сначала его звали младший Штрык, а когда у него родился сын стали звать Средним, а его сына Малым Штрыком, ведь не у кого не вызвало сомнений, что Малый Штрык тоже пойдет по стопам отца и деда.
Да, я отвлекся. На фабрике ждали иностранную делегацию, для обмена опытом. С рабочими проводились беседы, как вести себя с иностранцами. От греха подальше Ававуеву и Жижкину дали отгул.
Делегации решено было показать всю фабрику и весь технологический процесс. Тудытькину было дано задание провести урок политинформации когда делегацию приведут к ним в цех, в результате пришлось лишить отгула тов. Жижкина и Ававуева.
В делегацию входили мистер Бобс из Америки, херр Штрихсель из ГДР, товарищ Сунь Вынь Чпок гражданка Северной Кореи и Марек Боцик из Чехословакии. В целом пребывание делегации, в четвертой бригаде прошло хорошо, единственный небольшой казус случился, когда спросили про критерии определения брака, вмещался товарищ Ававуев с самого утра мучавшийся от похмелья.
-Попробуйте это, - он взял флакон одеколона и отхлебнув предложил делегации,- а теперь это – чувствуете разницу.
Мистер Бобс отказался, а Штрихсель попробывал.
- Вот только так, техника она ведь и обмануться может, а сознательный человек никогда,- закончил раскрасневшийся и довольный Ававуев.
Делегация заулыбалась, и удовлетворенно закивала, и только товарищ Собака тихонько погрозил пальцем.
А на следующий день к ним на фабрику пришла другая делегация, возглавлял ее полковник КГБ товарищ Бабайский. Дело было в том, что херр Штрихсель оказался шпионом, и прибыл на фабрику для создания шпионской сети. Товарищ Бабайский со своими «бабайцами» искали завербованных сотрудников. Под подозрение попал товарищ Ававуев, его долго допрашивали, хотя тов. Бабайский и сомневался. Что товарищ Ававуев мог чем то быть полезен шпионам, но факт непонятного контакта с херром Штрихселем был налицо. Были установлены марки одеколонов которые предлагал к дегустации Ававуев, но картина явно не складывалась. И уехал бы Ававуев на север, если бы за него не говорил тот факт, что благодаря его выходке Штрихсель потерял осторожность и был раскрыт. Была установлена тайная слежка за Ававуевым, которую сняли через неделю ввиду беспробудного пьянства последнего. Да и завербованный агент попался и уже давал показания (Ававуев в них не фигурировал). Завербованным шпионом оказался Нервный Штрык, главный технолог фабрики. Товарищ Бабайский был доволен в ожидании повышения.
Ходили слухи о диверсии, поэтому всю продукцию которая была выпущена списали в брак, и работа в бригаде Тудытькина закипела, и даже тов. Ававуев отказался уходить на больничный, поэтому приходил трудиться с несколькими резиновыми грелками. Показатели бригады зашкаливали. Все нормы были перевыполнены в сотни раз. Заканчивался год, подходила к концу пятилетка… Четвертая бригада висела на доске почета. К ним прочно прикрепилось прозвище Тудытькинцы, за что остальные члены бригады хотели побить бригадира. Но им выписали огромную премию, в торжественной обстановке наградили переходящим вымпелом и почетной грамотой, чему все несказанно обрадовались, особенно премии, а тов. Тудытькин и Тоха Агафонов переходящему вымпелу и почетной грамоте.
Товарищ Брагин даже сказал в поздравительной речи: «Мы видим перед собой не просто бригаду №4, товарищи, мы видим бригаду достойную носить славное трудовое имя – Тудытькинцы!».
Кто-то за них радовался, кто-то завидовал, некоторые подначивали, а Кассиопея Изолльдовна удивлялась.
По этому поводу решено было устроить настоящий пир и торжества. Все как один Тудытькинцы и даже Танечка, и сторож дядя Семен несколько дней не покидали родное предприятие, разве что Жижкин бегал за газетами, а иногда его усталого водил товарищ Бабий, когда они возвращались из всех карманов торчали газеты свернутые в широкую трубочку, а когда дежурил дядя Семен то просто приходили с авоськой. А товарищ Ававуев единолично, в порядке трудовой дисциплины уничтожил три литра брака, после чего на равных с Тудытькиным, мог дискутировать о тенденциях живописного искусства.
Слава о Тудытькицах разлетелась далеко за пределы фабрики. На собрании райкома решено было собрать комиссию, чтобы воочию посмотреть на славных героев трудовых будней фабрики «Красный рабочий».
Комиссия с пониманием отнеслась к помятому виду передовиков… Но тут случился конфуз. Стыд и позор которого преследовали товарища Тудытькина до конца его дней. Сначала все шло хорошо, посмотрели цех, ознакомились с показателями, с короткой речью о успехах и прекрасном бригадире выступил товарищ Жижкин, и все приближалось к радостному завершению, пока кто-то из членов комиссии не предложил им похвастаться Почетной Грамотой и переходящим вымпелом. Тудытькин чуть не взорвал себе мозг, пытаясь вспомнить, где он последний раз видел эти атрибуты, кляня себя за то, что не поместил их в красный уголок, да и сам красный уголок не сделал. На поиски были отправлены тов. Жижкин и Тоха Агафонов. Тучи сгущались. Их не было ни с грамотой, ни без нее. На поиски пошел сам Тудытькин, и обнарижил своих товарищей стоящих перед столом в каптерке. Лица и них были озадаченные. На столе лежала Почетная грамота, на ней остатки селедки, а портрет Ленина залило жирное пятно, и это не считая следов ножа. Рядом на стуле висел вымпел, который явно все эти дни использовался, как полотенце. Над столом повисло молчание.
- Беда… - сказал Жижкин.
Подобного поворота Тудытькин не мог представить себе в самом страшном кошмаре. Мысли роились, пытаясь найти выход, а совесть сжигала изнутри. Жизнь рухнула и летела в пропасть. Ему было стыдно за себя, за всех тудытькинцев – это был невыносимый позор.
- Я позову Брагина,- с ориентировался Жижкин, - может есть выход.
Брагин пришел мрачнее тучи. Была надежда, что есть запасной бланк грамоты, но и она растаяла. Бланка не было. Зато скандал был грандиозный.
На Тудытькина повесили всех собак, вызывали на разные собрания. Его журили и ругали. Исключали и выписывали выговоры. Собирались открыть уголовное дело. Тудытькин не помнил себя, а совесть доедала его, не позволяя винить кого-нибудь еще. Он не оправдывался, не отпирался. Он нес на себе это бремя. Нес стойко, считая справедливым надвигающееся возмездие. Он смиренно ждал свою участь. И был с ней согласен какой бы она не была жестокой. Он честно нес свою вину. О возвращении на фабрику речи уже не было, не смог бы Тудытькин смотреть там людям в глаза, не смог бы добиваться трудовой славы со своими тудытькинцами. Фабрика теперь казалась ему страшнее любой тюрьмы.
Но совесть проснулась не только у него, просыпалась она у всей бригады. Прежде всего у Тохи Агафонова, который пытался достучаться до остальных. И ему удалось убедить Жижкина. Они собрали всю бригаду, долго спорили, в итоге составили петицию, и отправились к товарищу Брагину, просить за бригадира.  Брагин пообещал помочь, но предупредил, чтобы многого не ждали. Уголовное дело заводить не стали. Направили товарища Тудытькина по комсомольской путевке целину поднимать, Тоха Агафонов с ним хотел поехать, но его жена не пустила.