Чувство прекрасного

   
   


                Павел Васильевич Селиванов отличался немалой основательностью и последовательностью во всем.
Во всех случаях, когда нашему герою доводилось начинать какое-либо дело, он всегда, при любых обстоятельствах доводил таковое до конца. К величайшему сожалению, в последние годы большая часть таких дел заключалась в том, чтобы найти деньги на выпивку и, как дополнение к первой задаче, на закуску. Но даже к такому, казалось бы, незамысловатому делу Павел Васильевич подходил с немалой основательностью.
                Впрочем, стоит отметить, что полным именем нашего героя никто и никогда не называл. И для соседей по дому и для постоянных дружков-собутыльников он всегда оставался просто Василичем.

                Незамысловатая жизнь Василича протекала в полном одиночестве, если не считать, конечно, приятелей, с коими наш герой проводил время за возлиянием горячительных напитков. А вот о каких-либо постоянных отношениях с противоположным полом и речи не шло. И это было вполне понятно, поскольку вряд ли нашлась бы женщина, коей захотелось связать свою жизнь с законченным алкоголиком.
                На самом деле, найти подругу для согревания постели не представляло большой трудности, подходящий для такой цели контингент среди знакомых Селиванова имелся. Но, как бы это не показалось кому-то странным, Василич проявлял в этом вопросе редкую для любителей выпить щепетильность, и «чересчур отзывчивых» подруг в свою жизнь не допускал.
Конечно, никаких возражений против посиделок с участием женского пола в общей компании, у Селиванова обыкновенно не находилось. Но от каких-либо легкомысленных связей наш герой старался держаться подальше.

                Как правило, образ подобных людей часто оказывается увязан с антиобщественным поведением, а то и с мелким криминалом, однако, никто и никогда не смог бы предъявить Василичу обвинение в воровстве или попрошайничестве. Более того, Селиванова ни в коем разе нельзя было сравнивать с такими представителями люмпенского сословия, как бомжи. К подобному образу жизни Василич относился с нескрываемой брезгливостью, полагая таковой недостойным для человека.
                И для того, чтобы более-менее сносно существовать, Селиванов вполне официально числился разнорабочим на одной из строительных баз. И не смотря на периодически прогулы, вызванные невоздержанным употреблением спиртных напитков, ухитрялся как-то удерживаться на своем рабочем месте. Зарплата нашего героя, в силу упомянутых причин, конечно, изрядно хромала, но сам Василич даже не думал унывать, полагая происходящее с ним неизбежными издержками жизни.

                Справедливости ради стоит отметить, что Василич отнюдь не всегда вел подобный образ жизни. К примеру, было доподлинно известно, что ранее наш герой имел вполне достойную профессию, поскольку более шестнадцати лет отработал на крупном машиностроительном заводе. Причем, по словам знающих людей, последние шесть лет трудовая деятельность Селиванова протекала в должности старшего мастера цеха.
По какой причине жизнь этого человека покатилась по наклонной, никто из его нынешних знакомых или приятелей не знал.
А сам он предпочитал о своем прошлом не распространяться.

                Еще одним фактором, отличающим нашего героя от стереотипного образа бомжа или алкоголика, являлось то обстоятельство, что даже нахождение, что называется, подшофе, очень мало сказывалось на внешнем облике Василича. Конечно, стиль одежды Селиванова был далек от того, в коем было дозволительно появляться в приличных заведениях, да и появляющаяся периодически недельная щетина, не добавляла привлекательности.
                Тем не менее, внимательные наблюдатели отмечали, что при любом раскладе Василич никогда не появлялся на публике ни в рваной одежде, ни в худой обуви, одетой, что характерно, исключительно на носки. И вообще, можно было даже сказать, что при всей, не слишком презентабельной внешности, в облике Селиванова порой проглядывало некое подобие стиля.

                В свободное время наш герой часто являлся завсегдатаем вечерних улиц города, появляясь то в одном, то в другом районе города. Конечно, компанию Василич в большинстве своем выбирал соответствующие, но, как заметили некоторые жители города, наш герой никогда не связывался с темными личностями, имевшими маломальское отношение к криминалу. Кстати, внимательный наблюдатель мог бы отметить, что ни разу не слышал, чтобы Селиванов употреблял нецензурную лексику, да и в целом, временами возникало отчетливое впечатление, что Василич когда-то жил совсем в другом мире.
                И еще одно качество характера нашего героя никак не вязалось с образом представителя самого дна человеческого общества, коих обыкновенно отличает не самый приветливый нрав. А вот Василич всегда, при любых обстоятельствах, даже в компании с самыми затрапезными собутыльниками держался необычайно дружелюбно и доброжелательно. Наверное, по этой причине многие считали Селиванова необычайно компанейским человеком, и он редко бывал один.

                Но, пожалуй, самым удивительной чертой характера Василича являлась тяга к прекрасному. Не раз прохожие с нескрываемым удивлением смотрели на непрезентабельно одетого человека, с видимым удовольствием разглядывающего витрины цветочных магазинов, а также магазинов антиквариата, подарков и сувениров.
                Правда в последнем случае, как правило, очень скоро появлялась охрана и старательно изгоняла, явно не подобающего их статусу, созерцателя витрин. Но, Василича и это никогда не пугало и не расстраивало, ибо, будучи изгнанным от витрины магазина антиквариата, он без малейших возражений перемещался к соседнему цветочному.

                Но однажды с нашим героем произошла и вовсе удивительная история.
                Необычный случай оказался связан с центральной картинной галереей, расположенной на одной из центральных улиц города. Правда, последнее время галерею чаще именовали громким новомодным термином – художественный салон-вернисаж, но суть заведения от этого ничуть не поменялась.
                Именно здесь частенько проходили различные выставки, инсталляции, тематические встречи. И для привлечения посетителей в главной витрине галереи по обыкновению выставляли репродукцию какой-либо картины, либо из числа тех, чтобы представлены в экспозиции, либо символизирующую общую атмосферу той или иной выставки. Ну, а в промежутках между выставками в витрине обычно выставлялись репродукции картин классиков.

                И в нынешнем случае, оказавшем разительное влияние на судьбу нашего героя, в витрине была выставлена репродукция картины Крамского «Неизвестная».
И теперь портрет молодой дамы, с тонкими чертами лица, в изящной шляпке, взирал на прохожих внимательным, чуть загадочным взглядом.

                И вот, как-то вечером компания собутыльников, в число коих входил и Василич, весело переговариваясь, двигалась по улице, где располагался художественный салон. Судя по развеселому настроению, приятели уже успели изрядно принять на грудь, однако, внимательный наблюдатель заметил бы, что у компании имеется добавка. 
                В какой-то момент группа собутыльников оказалась напротив галереи, с витрины которой на прохожих взирала «Неизвестная».
Практически вся компания изрядно захмелевших приятелей без малейшей заминки миновали вход на вернисаж, и двинулась было дальше, как вдруг следовавший в арьергарде Василич, остановился, как вкопанный. С минуту, наверное, взгляд Селиванова как будто бесцельно блуждал по витрине и близлежащим участкам улицы. Со стороны могло показаться, что этот человек как будто вспомнил о чем-то важном, потерянном в отдаленные времена, и теперь пытается найти именно возле витрины.

                – Эй, Василич, ты чего там застрял!? – оглянувшись с удивленным видом, окликнул нашего героя один из приятелей.

                – Ага, точно, я щас... – Каким-то рассеянным тоном пробормотал Василич, скользя глазами по витрине, понемногу концентрируя взгляд на картине.

                – Паша! Ну, что за дела?! – судя по настроению дружков-собутыльников, они уже начали терять терпение, что было и понятно,  им явно не терпелось, что называется, «добавить».

                – Идите, идите, – не отрывая взгляда от портрета, махнул рукой Василич, – я догоню.

                Пожав с недоуменным видом плечами, компания двинулась дальше.
                А Василич так и остался стоять, продолжая внимательно рассматривать портрет «Неизвестной».
Что удивительно, Селиванов простоял на этом месте довольно продолжительное время, все бормоча что-то себе под нос.
Редкие в этот вечерний час прохожие, обходили стоявшего столбом непритязательно одетого, небритого человека и с удивлением смотрели вслед за ним на портрет в витрине галереи.
Затем с еще большим удивлением пожимали плечами, совсем как собутыльники нашего героя, и уходили прочь, недоуменно покачивая головой.
А Василич все продолжал стоять, с каким-то напряженным видом вглядываясь в черты лица незнакомки, изображенной на холсте Крамского.

                Что удивительно, эта история повторилась и на следующий день, ибо местные жители к немалому изумлению вновь узрели Селиванову на том же месте, внимательно разглядывавшего портрет «Неизвестной». Подобное происшествие вызывало немало досужих разговоров, и только самые внимательные заметили, что сегодня Василич оказался чисто выбрит и настолько, насколько это возможно, причесан.
                Однако на этом история не закончилась, ибо наш герой появился возле витрины галереи и на третий день, причем теперь и одежда Селиванова выглядела куда чище и опрятнее. Вполне возможно, Василич воспользовался какими-то старыми запасами, оставшимися еще от прежней жизни. И что удивляло жителей, хорошо знакомых с нашим героем, Селиванов был абсолютно трезв, что случалось с ним совсем нечасто. А вот внимательный, даже немало напряженный взгляд выдавал бушующее в глубине души сильные переживания, словно портрет напоминал о некоем, необычайно важном событии в жизни этого человека.

                С того самого случая никто из жителей города больше не видел Василича в компании пьяниц и забулдыг. Появляясь на улице, Селиванов всегда был трезв и необычайно опрятен, что выглядело, справедливости ради сказать, весьма непривычно. А вот в лице его, напротив, место открытой доброжелательной улыбки заняла глубокая задумчивость, к коей порой примешивалась некая затаенная печаль. Теперь наш герой больше не стоял по часу или больше возле портрета в витрине галереи. Однако, наиболее внимательные горожане все же заметили, что хотя бы раз в день Василич все же появлялся на краткое время возле висящей в витрине «Неизвестной, и даже как будто слегка кивал головой, как будто здоровался.

                Увы, подобная идиллия длилась недолго, спустя пару три недели в город привезли новую выставку и репродукцию картины Крамского из витрины убрали.
                Среди жителей города немедленно начались разговоры о том, как поведет себя в такой ситуации Василич. Некоторые даже предполагали, что Селиванов в обязательном порядке возьмется за старое. К счастью, пессимистично настроенные граждане все же ошиблись – да, теперь Василич не совершал ежедневные вояжи к портрету в витрине, однако по-прежнему оставался трезв, опрятен и чисто одет.
                А спустя некоторое время как будто неожиданно пошли разговоры о том, что Василич собирается покидать город – якобы нашлись какие-то дальние родственники, согласившиеся с тем, чтобы Селиванов переехал к ним. Поначалу многим казалось, что подобные рассуждения являются всего лишь очередными слухами, однако, в один прекрасный день местные жители обнаружили Селиванова на вокзале.
               
                Что характерно, внешний облик нашего героя разительно отличался от привычного для большинства горожан, причем одежда выглядела даже более стильной, нежели та, в кою Селиванов облачался в последнее время. Судя по всему, перед поездкой Василич решил радикально сменить облик, истратив на такое дело все имеющиеся деньги.
                Василич прибыл на вокзал с багажом, у ног его стояли две большие туристические сумки.
Но завершающим элементом нового образа Селиванова, конечно же, был большой полиэтиленовый пакет, с нанесенной на него репродукцией картины Крамского «Неизвестная».
                И в это мгновенье немалому числу горожан, из тех, кто давно знал Василича, подумалось о том, что чувство прекрасного, возникающее в душе человека, порой может сотворить небольшое чудо.