Встречи под синим небом. Ч. 1. Эврика

    Звонок разбудил меня глубокой ночью.
    - Привет, подружка! По-моему, у тебя осталась еще неделя отпуска. Так вот, не считая моих родственников, тебя ждет Тель-Авив. У вас - балтийская сырость, дожди, холод, у нас – жара и прозрачное синее небо. Не забудь захватить мои любимые деликатесы, ты же знаешь: "привычка – вторая натура человека". Вопросы есть?
     Вопросов не было. Было острое желание встретиться с любимой подругой, которая  за многолетнюю дружбу стала моей половинкой, поразительно  воспринимая  боль ближнего, как свою собственную, а радость его, как вселенский праздник. За тысячи километров она интуитивно почувствовала тяжесть накопившихся у меня проблем, и протянула руку. Пару лет назад её отъезд стал для меня настоящей трагедией.
     Ночной монолог дорогого мне человека всколыхнул скорбящую душу, и я отправилась за визой. В девяностые годы эта процедура совершалась легко и безболезненно.
     - И вот я в аэропорту, в самолете, над облаками. Настроение прекрасное, но не безмятежное. Дело в том, что за границей я была всего один раз. Под неусыпным надзором гида чувствовала себя уверенно, удобно устроившись в автобусном кресле, глазела налево и направо, упивалась архитектурой, посещала кафе, где, как говорят студенты, с удовольствием "оттягивалась" за чашечкой кофе. А вот дальше началось непредвиденное. Мы с попутчицей зашли в магазин и… потерялись. Мобильников тогда не было. Вышла - ничего не понимаю и не соображаю: где я, куда идти. В огромном Кельне почувствовала себя маленькой козявкой. Короче, два часа тыкалась в улицы и переулки, пока нашла место встречи. При этом, каждый турист, стоя в напряженной позе, старался, в доступной форме, высказать всё, что он думал обо мне  в связи с задержкой автобуса, гид  же глубокомысленно поставил диагноз: "топографический кретинизм". Топографический -  звучало вполне  научно, а вот то, что кретин в словаре  иностранных слов  означало тупица и юродивый, если не сказать больше, мне как-то не улыбалось. И вот с таким неутешительным медицинским заключением я теперь, в одиночку, пустилась  в самостоятельный вояж.
     Вид на ватные облака меня, как художника, просто заинтриговал,  небо над Тель-Авивом,  в свою очередь, очаровало своей синевой и прозрачностью. Непередаваемо! А вот обзор тель-авивских крыш просто вогнал в ступор. Присматриваюсь и вижу (зрение у меня тогда не было 1,0, но вдали предметы различала прекрасно): на кровлях домов размещены сияющие на солнце легковые автомобили. Свят, свят, как же они туда забрались? Им что на земле места мало?
     …Встреча с Эвелиной, или просто Линкой,  была воистину экранной. Мы вцепились друг в друга так, как если бы не виделись не два года, а целую вечность. В пылу объятий я еще по-настоящему не ощутила, что попала в пекло. По этому поводу через час из чемодана был извлечен  откровенно декольтированный сарафан. А несколько дней спустя продавец питы, у которого  я приноровилась ежедневно отовариваться, сделал мне предложение стать его подругой жизни.
     - Вот, к чему приводит безнравственный  вырез на платье,- констатировала Линка.
     - Ну, не скажи, - возразил ее муж,- я бы ей тоже предложил руку и сердце, если бы не ты.Откуда я мог знать, что она скрывала под плащом и зонтом там, в нашей прежней жизни!
      По поводу жары я забежала  немного вперед. Все-таки хочется вернуться к первому дню, ознаменованному небольшим ЧП. В гостиной, куда я загрузилась со своим чемоданом, собралось много родственников. Пришлось просто отбиваться от вопросов, которые, в общем-то, дублировали друг друга: ну, как вы там? Я же для начала задала один:
     - Почему на ваших крышах торчат легковые авто? Это прекрасно было видно в иллюминатор.
     Неожиданно в комнате  установилась гробовая тишина, затем под  безудержный хохот меня просветили:
    - Ну и темная же ты! К твоему сведению, Израиль делает ставку на использование солнечной энергии. На крышах устанавливаются бойлеры. К ним подсоединяются большие зеркала. Они концентрируют  солнечный свет в одной точке, который по принципу линзы нагревает воду. Это удовольствие люди получают бесплатно.
     Задав далее очередной вопрос, я подписала себе суровый приговор:
     - Значит, эти зеркала должны быть кристально чистыми?
     С места почти сорвался  старший сын моей подруги Игорь:
     - Конечно, вы правы, это очень важно. Мутные отражатели не работают. Мы внимательно  следим за их чистотой, хотя на крыше нашей девятиэтажки их жутко много. Пойдемте, я покажу наши зеркала, тем более что именно сейчас  наступила  очередь тщательно их вымыть.
     Готовая помочь,  я услужливо подхватилась. Игорь уже тащил ведро с водой, щетку и нечто целлофановое. Нечто оказалось заляпанным фартуком. Когда я натянула его на свой шикарный сарафан, зрители почти сползли с дивана от хохота. Кто-то, сквозь слезы, осведомился:
    - Тут у нас в Средиземном море маяк запылился. Ты как, готова его почистить?
    … Утром мы с Линкой направились в центр города познакомиться с его достопримечательностями. Цветущие разноцветные деревья, зеленая травка, тонкие водяные шланги на земле, современная архитектура. Всё было безумно красиво и умно скомпоновано. Не успела я закрыть восхищенный рот, как из-за угла дома показалось какое-то инопланетное животное. От неожиданности мое лицо  перекосилось  в гримасе ужаса.
    - Что с тобой? - удивилась подруга. – Вчера была готова лезть на крышу, а сегодня обыкновенного кота испугалась.
     Что такое израильский кот? Если распилить велосипедное колесо пополам по горизонтали и к верхней части приставить справа небольшой обрубок-хвост, а слева маленькую мордочку с очень злыми выпученными глазами, получится местный котяра. Он не агрессивный, но не допускает чьего-то вторжения на свою территорию. Звук, который при этом сотрясает  пространство, передать не возможно.
     - Как хорошо, что у нас царствуют пушистые  Васьки и Мурки! - воскликнула я.
     - Постараюсь незаметно сунуть тебе этого зверя в чемодан, пусть облагородит ваше деградирующее кошачье племя,- успокоила меня заботливая подружка.
     В течение  нескольких дней мне удалось изучить дорогу в магазин, на базар, к бульвару Ротшильда – главному финансовому центру столицы. При этом было такое ощущение, что меня везде только и ждали. Общались жестами, улыбками, даже объятиями.  В двух шагах от моего жилища, за оградой, находилось море, красивое и …недоступное. Я ходила на пляж лишь для того, чтобы "полюбоваться"  полчищами сине-фиолетовых омерзительных медуз, соприкосновение с которыми вызывало ожог или аллергию.
      С Эвелиной  мы встречались в сумерках. После работы, несмотря на усталость, она знакомила меня  с домами, улицами, и кварталами, приступавшими к отдыху. Неизгладимое впечатление оставила  вечеринка на крыше небоскреба и наше активное участие в танцах  на Набережной. Тель-Авив  ночью оживал, недаром его назвают "городом, который никогда не спит". Короче говоря,  в меня вселилась уверенность, что мегаполис я знаю,  неплохо ориентируюсь, в общем –  от топографической безнадежности и следа не осталось. Это было тем более важно, что мне предстояла поездка в Хайфу на встречу с одноклассницей.
     В эту жемчужину северного Израиля меня вез туристический автобус. К нему и подошла моя школьная подружка. Благодаря ей, я познакомилась с главными морскими воротами государства, побывала в Персидских садах, "стекающих" по склонам горы. Прощались на вокзале, у поезда, направлявшегося в Тель-Авив, где вечером ожидало меня наше  землячество. Вот тут-то всё и началось.
     Сначала я с интересом изучала разнообразную природу за  окном электрички, затем, от остановки к остановке, мое зрение зафиксировало схожесть вокзальных фасадов разных станций. Причем надписи на иврите буквально зашифровывали их названия для непосвященных. Ничего себе! Как же я узнаю, Тель-Авив это или нет. Постепенно покрываюсь испариной и начинаю паниковать. Рядом со мной сидит, на первый взгляд, совершенно неприступный мужчина - ортодокс   в черной шляпе. Пересилив неловкость, объясняю ему ситуацию. Он меня внимательно выслушал, поинтересовался, кто я и откуда, рассказал о себе, а в заключение успокоил:
    - Не волнуйтесь, вам помогут. Мне сейчас, к сожалению, надо выходить, но попрошу пассажиров вас выручить.
     Мой спутник встал и обратился к присутствующим. Содержание его монолога я поняла, глядя на лица слушателей. Сначала они были серьезными, вскоре все стали меня внимательно разглядывать и улыбаться, а потом дружно закивали головами.
     В изменившейся ситуации, я одним глазом любовалась  пейзажем за окном, другим – наблюдала за населением вагона. Вот оно: начинается увертюра. Народ тянется за вещами, прихорашивается, кое-кто встает. Ага, идут ко мне и любезно приглашают готовиться к выходу. Боже мой, наконец-то я дома! Пристраиваюсь в хвост к почтеннейшей публике, нервно соображаю,  куда мне дальше направить стопы, ведь надо еще где-то отыскать нужный автобус в старый город Яффу. Подхожу к двери и замираю от удивления: все население вагона в полном составе стоит на перроне и приветливо меня встречает возгласами:
    - Как вы себя чувствуете? Чем мы можем вам еще посодействовать?
      Опьянев от счастья и внимания этих, ставших неожиданно такими близкими мне людей, знакомлюсь, рассказываю о себе, слушаю их советы. Пятнадцать минут все вместе весело ждем мой автобус, обнимаемся, целуемся, долго машем друг другу руками. Эта встреча – настоящий подарок судьбы!
     В состоянии эйфории начинаю дремать. Через мину 40-45 вздрагиваю, открываю глаза и начинаю в кромешной тьме искать за окном знакомые силуэты зданий. Не тут то было. Неужели я проехала нужную остановку! Или не доехала! Покрываюсь знакомой испариной и почти на ходу выскакиваю из автобуса. Абсолютно неведомые места. За столиками, размещенными прямо на улицах, сидят мужчины, весело о чем-то разговаривают, хохочут. Что делать? Подойти спросить, где я. Но ведь ночь, их много, я - одна. "А у тебя есть альтернатива?" - спрашиваю я себя, и неуверенно направляюсь к освещенным фигурам:
    - Добрый вечер, извините, что помешала. Будьте  любезны, вы не подскажете, где находится улица… Читаю в своей записке название. Вижу, люди, ошарашенные моим монологом, готовы  помочь, но ни один из них не понимает по-английски. Разводят руками и с сожалением качают головами.
     Плутаю по улицам и переулкам. Время - час ночи. С тоской вспоминаю немецкого гида и его приговор: топографический кретинизм. Решаюсь подойти еще к одному столику. Но, что спросить? Название улицы им не о чем не говорит. И тут меня пронзает гениальная мысль: спрошу, где находится море, ведь мой дом находится рядом. Пойду по побережью и гарантированно найду. Отбрасываю преамбулу с любезностями и обреченно спрашиваю:
    - А где тут Средиземное море?
    - Море? Зачем Вам море во втором часу ночи?
И вдруг одного из них осенило: - Девушка, что вы задумали. Посмотрите вокруг: жизнь прекрасна! Остановитесь, не делайте глупостей. Хотите, я на вас женюсь?
    - Да не собираюсь я топиться. Жизнь очень ценю, и люблю ее не меньше вашего. А замуж не собираюсь.
     После того, как один из собеседников выразительно покрутил пальцем у виска, я побрела дальше. Через час решила сделать последнюю попытку общения. Если результат будет неудачный, значит, двинусь в более людное место, где не так страшно. Там же буду встречать восход солнца.
     Последний контакт немного меня обнадежил. Правда, и тут никто не говорил по-английски,  но один джентльмен вышел из-за стола, нарисовал на земле контуры Тель-Авива и моря и дал мне веточку в руки. Я поняла и радостно ткнула в южную часть рисунка.
    - Яффо! - воскликнул он, и даже любезно меня проводил.
    - Вот оно, мое чудо! - закричала я, увидев девятиэтажку, благодарно схватила руку неожиданного  спасителя и крепко ее пожала. Простившись, быстро помчалась к лифту. Страшную картину рисовало воспаленное  сознание: все земляки в панике звонят в полицию, Линка – без сознания, кто-то приставил платок к глазам. Рванула дверь квартиры (благо она бала не заперта) и онемела: почтенное общество моих земляков, размахивая руками, оживленно обсуждало какую-то проблему. На дверной скрип никто даже не обернулся.
     - Ребята, привет, какая радость, наконец, я вас нашла! 
     Никакой реакции. Только мой закадычный друг журналист, спец по уголовным делам, не поворачивая головы, спокойно произнес:
     - Не втирай нам очки. Мы же люди взрослые. Взгляни на часы: три часа ночи. Только зря старалась. В нашем государстве с моралью всё в порядке. До твоего самолета еще четыре часа. Садись! Мы готовы слушать твой захватывающий рассказ о  неблаговидной ночной прогулке.
     - У меня от этой "шпильки" перехватило дыхание:
    - Да вы знаете, каких людей я повстречала! Уж лучше я пойду зеркала на крыше мыть!
     Эвелина встала, подошла ко мне, обняла за плечи:
    - Господа, хватит дурачиться, отрывайте Шампанское, отметим нашу встречу! Все так по тебе соскучились.
     Наконец мы бросились в объятия друг другу. Время пробежало незаметно, а утром вся компания отправилась в аэропорт.
     - И вот я снова в самолете. Надо мной -  синее, ставшее мне таким близким, небо, а далеко внизу солнечными отблесками прощаются со мной  многочисленные "авто" на тель-авивских крышах.