Глава 7

 На этот раз Леннарту приснился странный сон. Он увидел лес, но не тот что скрывал собой "край воды", а другой, находящийся на самой границе королевства, в горах. Этот горный лес люди чаще обходили стороной, потому что именно там, по слухам, жили духи, ведьмы, феи и даже тролли. Туда никогда не проникал солнечный свет, стволы деревьев давно поросли мхом, прячущим их черную как уголь кору. Но во сне Леннарта прямо по подстилке из старых листьев и хвои того леса легко бежала маленькая девочка лет шести-семи в нарядном бордовом платье. Она ловко перепрыгивала через коряги и не боялась пораниться о колючие ветки кустарников, словно чувствовала себя там как дома. Этот сон был, как ни странно, практически лишен звуков, однако молодой музыкант понял, что девочка смеется. Глядя на ее рыжие волосы и голубо-серые глаза, он понял, что это Энола в детстве.
 Наконец девочка очутилась на поляне, где ее уже ждали мужчина и женщина. Они оба выглядели весьма необычно: мужчина был еще молодой, но полностью лысый, и одет во все черное, не считая серебристых перчаток, отчего напоминал чернокнижника. А женщина, судя по ее сверкающему наряду и колпаку с вуалью, украшенному изображениями звезд, являлась феей, возможно, той самой, с которой водил дружбы отец Энолы, очевидно, это и был мрачный чернокнижник.
 Леннарт не мог не заметить, что фея отнюдь не казалась старой. Да, они живут много дольше людей, и начинающей ее тоже назвать было нельзя. Но едва ли она умерла, исполнив причудливое и непонятное желание отца девочки. Все-таки в той истории явно кто-то лгал: либо отец Энолы, либо она сама. По крайней мере, фею она точно видела, значит все было не так, как девушка рссказывала Леннарту.
 Юноша не слышал их разговора: видел лишь как мужчина о чем-то шептался с феей, а затем та улыбнулась, позвала к себе девочку и начала что-то ей говорить, взяв ее руки в свои. А затем она передала девочке тот самый медальон и помогла его надеть на шею.

 На этом сон закончился, и Леннарт открыл глаза, убедившись, что по-прежнему находится на кушетке. Нужно было еще проверить, на месте ли книга. Да, она оставалась в кармане, однако и на сей раз юноша чувствовал, что он не был все это время в комнате один. В воздухе вновь витал легкий запах фиалки, от которого становилось несколько трудно дышать. Леннарт вспомнил: что-то такое он ощущал и в комнате, где Энола отдыхала после превращения в старуху. Там была не фиалка, но тоже некий запах цветов, более тяжелый.
 Теперь молодой скрипач не сомневался: во время его сна Энола находилась здесь. И тогда, и сегодня. И она ему солгала, что не видела фею, превратившую ее в старую уродину, да и про силу медальона, очевидно, знала давно и больше. Но что все-таки было написано про исполнение желаний в книге о феях? Решив, что пока его больше никто не потревожит, Леннарт принялся читать.

 * * *

 Книга была детской, не очень толстой, и читалась достаточно легко. В ней говорилось, что у фей всегда нужно очень точно просить именно то, чего ты хочешь, иначе они могут воспринять желание человека по-своему. Например, если толстый человек просто попросит у феи счастье, не сказав, что для него оно представляет собой, то та просто может сделать его худым, тогда как ему например хотелось семьи или богатства. Да и понятие красоты у фей часто отличается от людского: они могут не просто улучшить черты внешности, а изменить ее до неузнаваемости, что тоже не всегда будет хорошо для загадавшего такое желание.
 Эти два примера особенно насторожили Леннарта. Он узнал, что у фей свои представления о желаниях людей, и они могут их исполнить совсем не так, как последним хотелось. Но все же: что такого мог попросить отец Энолы у феи, чтобы та наложила на его дочь такое проклятие? Если прежде она так любезно с ней общалась! Ничего не сходилось, все предположения рассыпались в прах. Леннарт понял, что не знает еще очень многого, и вряд ли когда-нибудь доберется до разгадки этой тайны.
 В конечном счете юноша решил отложить это дело и вернул книгу на место, надеясь, что хозяйка не заметила ее отсутствия в библиотеке. У него снова появилось вдохновение и желание обратиться к музыке. Образ Энолы-девочки из его сна дал наконец скрипачу возможность более детально подобрать для нее оттенки мелодии. Конечно, этот музыкальный портрет был еще очень далек от совершенства и, главное, от оригинала, однако Леннарт был вполне доволен результатом. Набравшись мужества, уже днем, когда закончил экспериментировать, юноша подошел к двери в спальню Энолы. Он знал, что она снова превратилась в старуху и не захочет ему показываться, однако чтобы слышать музыку, глаза не нужны.
 Постучавшись, Леннарт спросил:
 - Простите еще раз, если потревожил вас. Я бы хотел снова сыграть вам, уже новую мелодию. Вы позволите?
 Поначалу ответом было молчание, но затем дверь со скрипом приоткрылась, и раздался все тот же глухой голос:
 - Проходи.