Своя компания 1. Даня. Школьные годы чудесные

СВОЯ КОМПАНИЯ
первая часть

Эпиграф:
Борис Гребенщиков "Неоконченный роман"
"...-Поэтому люди и становятся поэтами.
Собственная жизнь вдруг оказывается мала -
одни и те же стены, слова, друзья. Ничего
не меняется, даже неожиданности приходится
планировать самому. А ведь невыносимо скуч-
но знать, что утром проснешься самим собой
и ничего не сделать, чтобы измениться и ты
пытаешься писать стихи, сказать о мире в мо-
мент пробуждения или, как сигарета пахнет
вдруг, как трава, давно прожитым каким-то
июньским утром, но это длится мгновенье.
И слова не удерживают этого, и, умерев на
месте, теряют единственность произношения.
Единственное только здесь и только сейчас...
Тогда становишься актером и живешь новой
жизнью, которая всегда удивляет по-новому
выражением глаз собеседника, тенью за его
плечом, непонятными интонациями в давно знако-
мой фразе...
Тогда опять начинаешь писать. Но на
этот раз сам мир. И «чудесами» которых не
хватает, как родниковой воды, его наделяешь.
Вместе со своим героем проживаешь все его
пути, которыми уже сам его ведешь, не имея
понятия, чем они кончатся. А вволю веселишь-
ся, переиначивая все одной запятой. Как Бог,
создаешь мир, и, как человек, обживаешь его.
Открываешь все двери своего мозга и сквозь
ледяную корку логического мышления бьют
ключи-истоки тех рек, по которым проплывает
ладья повествования. Только одна беда - ка-
рандаш не успевает замечать всего - слишком
часто со всех сторон вспыхивают зарницы. Ты
следишь за всем и опять выбираешь один путь,
и сколь бы прихотлив он не был, всегда остает-
ся мысль о том, что встретило бы тебя на
другой дороге.
…Еще хочется иногда поговорить с тем,
кого или ты сам написал, или с тем, кого
написать никогда не сможешь, и увидеть то,
о чем давно забыл. Так это просто…»


(Почти все персонажи и события вымышленные)


***

В одном не очень большом и не очень маленьком городе жил
паренек. Он учился в средней школе. Звали его Данила Дорошкевич.
Даней его звали одноклассники, и то не все, он не сопротив-
лялся. Учился Даня в I0 классе "А", Учился не плохо, но ни-
кто не считал его хорошим учеником. Дело в том, что Даня не
признавал того, что ему не нравилось. Не участвовал в обществен-
ной жизни класса и вообще был "тихим болотом", по мнению учите-
лей и некоторых учеников.
Ну что ж...
Декабрьское утро. Звенит будильник. 15 минут 8-го. Даня
видит сон. Его везут в машине, по-видимому, в глухое место и там
с ним расправятся. Звонок. Даня не понимает, зачем он, потом
просыпается от мысли: "Неужели уже утро?!" Просыпается не окон-
чательно, садится, приходит в себя, встает, заглядывает в окно,
идет к двери, подтягивается пять раз на привинченной в дверном
проеме перекладине, идет в ванную. Из ванны - на кухню. Делает
холодный чай и пьет, размачивая в нем горбушку батона.
Сегодня суббота. Даня живет один. Но об этом позже, он уже одевается,
включив телевизор, там поет Муромов.
Даня оделся, выключил телевизор, захлопнул дверь и вышел на улицу (он живет на 4-ом этаже 9-ти этажного дома в двухкомнатной квартире). На улице сля-
коть, тепло. Это хорошо, если зима будет такой же, как в прошлом
году, можно будет не покупать зимнего пальто, ходить в старом,
осеннем, а деньги отложить на гитару.
А вон идет Шнырь, надо взять у него денег на кино, свои надо беречь,
а то кончатся раньше времени.
- Шнырь, ты чего такой, привет.
- Какой? - угрюмо гнусавит Шнырь, он не любит этого "придуроч-
ного" Даню, а еще больше не любит, когда его зовут Шнырем
(а все за то, чтo он, будучи тупым от природы человеком, добы-
вает себе четверки, чтобы поступить
в "папин» университет).
- Нежизненный?
- Какой такой, нежизненный? Спать охота,
- Помоги ближнему и жизнь станет веселее.
- Чего тебе?
- Трояк.
- Какой такой трояк?.. Ты мне ведь еще должен руб 90 копеек.
- Так я тебе верну целых 4 рубля и 90 копеек.
- Хитрый какой.
- Я не хитрый, я несостоятельный,
- Ладно, дам, - Шнырь (Олег Вербицкий) был вообще труслив.
Неизвестно почему, но считалось, что отказывать Дане в
чем либо нельзя, поэтому Шнырь и согласился отдать три рубля из
своих пяти на выходные.
Ходьбы до школы было 5 минут времени, а по полурастаявшему
льду было еще быстрее. Даня не переставал скользить, брызгая
на свои и Шнырины ноги, стоявшей надо льдом водой.
Вот и школа со множеством титульных досок, говорящих о том,
что это именно СШ № 123, а не что-то другое и, что это такой-то
№ избирательного участка. Зашли в школу мимо ряда умывальников
и розового от времени лозунга, которого никто никогда не заме-
чал. Но Дане нравился этот лозунг: "Учиться, учиться и учить-
ся - так завещал великий Ленин".
- Ну что, Шнырь, будем учиться?
Шнырь не понял и промолчал, ему все время хотелось поскорей смыть-
ся от Дани, но пока было нельзя.
Они дошли вместе до раздевалки, и там Шнырь, смешавшись с
толпой, оттерся. Даня усмехнулся и, закинув за спину тощую сум-
ку, завернул на лестницу. Он носил только тетради, книги ему
были не нужны, у Дани была отличная память, прочитав раз §, он
не нуждался больше в книге. Сам Даня считал, что так получает-
ся от того, что он не забивает себе головы мусором, то есть тем,
что ему не нравится, не нужно или является глупостью.
Даня  зашел в класс. Каждый раз, когда он появлялся в классе,
среди присутствующих происходило оживление.
- О? Даник, где это ты так замочился?!..
- Воскликнула Натали, - закончил Даня. Все заржали.
Это была Наташа Губович, считавшая себя самой красивой, умной
и вообще находящейся здесь по необходимости. Девчонки ее не лю-
били, но подлизывались к ней. Наташа считала, что только с ней
из всех девчонок Даня может дружить. Он все это знал. Сна-
чала ему было не по себе немного. Но потом он рассудил здраво,
что он-то ни в нем не виноват и раз такое дело, то нужно подыграть.
Иногда Наташа ему надоедала, вот как и сейчас. Его иногда смешил
Наташин "светский" (как ей казалось) тон и «куцые" (как Даня
их называл) манеры»
Не сказав больше ни слова, он направился на свое место -
последнюю парту в среднем раду,
- Здравствуй, Сережа, - дурачился Даня»
- Здравствуй-здравствуй, друг мой.
Ближние парты захихикали.
Сережа - лучший друг Дани - Сергей Антонов, учился с ним
 вместе с 1-го класса, а знали они друг друга по меньшей
мере "с пеленок".
Звонок. Официальный лидер класса Зубило (Дима Зубко) пе-
рестал шуметь и, приняв строгий вид, начал выгонять мальчишек на
коридор.
Утренняя зарядка. Зубило был физоргом. Мальчишки с неохотой
потянулись к выходу. Последним вышел Даня.
Девочки остались.
Первым уроком была география. Вела её молодая, маленькая и
красивая учительница Наталья Николаевна, ужасно строгая. Даня
считал, что она притворяется. Наталья Николаевна вышла с маль-
чиками и принялась их организовывать. Даня и Сережа заняли
свои законные места у окна, в последнем ряду и застыли в гипно-
тическом полусне. По школьной радиосети, раскатываясь по всей
школе, как гром, зазвучала фальшивая музыка Русланчика, учителя
пения. Он играл на аккордеоне, а немного нездоровый на нервы
учитель физкультуры Козел громко выкрикивал упражнения и считал:
"Ррасс, два, трри, четырри" и так далее. Говорить не хотелось,
тем более, что все равно ничего невозможно было расслышать среди
такого шума. Все махали руками, ногами, чем попало. Физорг делал
движения, напоминающие приседания, Наталья Николаевна махнула рукой
и ушла к девочкам, которые вообще ничего не делали,
Даня обернулся:
- Что делаешь сегодня-завтра?
- Ничего.
- Пошли в кино?
- Сегодня, а завтра?
- А завтра... не знаю.
- То-то.,.
- Пошли ко мне, маг послушаем.
- Не охота.
- Что так?
- А черт его знает»
- Колобок идет! - Даня слез с подоконника. Колобок - директор
школы Серов, разжалованный райкомовец, маленький, толстый, с лы-
синой на лбу и густыми сильно курчавыми волосами, медленно при-
ближался.
- Какое упражнение?!
Даня и Сережа принялись лихо приседать до самого пола. Серов
подошел к ним вплотную, постоял, сказал: "Молодцы», и пошел даль-
ше. Даня и Сережа тут же перестали приседать и нечаянно засмея-
лись. Все вокруг  уставились на них, и через пару секунд сотря-
сающую стены зарядку заглушил дружный рогот. Колобок остановился,
свирепо обернулся, подошел к физоргу, что-то ему сказал и скрылся.
- Влипли, - трагически подытожил Даня.
- Не дрейфь, - сказал Сережа.
Зарядка кончилась.
Начался урок.
Даня и Сергей, развалясь на парте, тоскливо слушали ответ
Шныря:
- Албания (тяжелое молчание) Албания в прошлом была аграрная
страна.
- Родил, - шепнул Сережа.
Сидящая впереди "парта" прыснула со смеху.
- Дорошкевич! – Наталья Николаевна медленно направилась к последней
парте, она любила ходить по классу и была похожа на стройненькую
куколку.
Антон встал:
- Да, Наталья Николаевна.
- Садись и не болтай.
- Я не болтаю, Наталья Николаевна.
- Да, Наталья Николаевна, он не болтал, - вставился Сережа.
- Успокойтесь. Ну, что там дальше, Олег?
Через десять минут Олег сел. Объяснив тему, Наталья Николаевна вызва-
ла Санько. Санько учеба была противопоказана, его не взяли бы да-
же в училище, но его родители категорически отказались от строитель-
ного техникума и Санько теперь продолжал учебу в 10 классе. Был конец чет-
верти, у Санько было пять двоек.
Наталья Николаевна:
- Санько!
Санько в это время пытался засунуть клочок бумаги со знаком ; под
воротник впереди сидящего и ужасно этим увлекся.
- Санько! Что ты делаешь?!
Он от неожиданности дернулся и с грохотом ударился локтем об
стол, по руке побежало электричество, Санько взвыл. Класс пока-
тился со смеху, Наталья Николаевна не выдержала и тоже улыбнулась
(это она делала очень редко). Потирая локоть, Санько встал.
С трудом подавив улыбку, Наталья Николаевна сообщила:
- У тебя пять двоек, как ты собираешься получить тройку за чет-
верть?
- Не знаю.
- Ты сегодня готовился?
Тяжелое молчание.
Дане стало жалко несчастного:
- Он готовился! - выкрикнул он с места, заглушая не унявшийся
шум. Санько удивленно обернулся. Даня ему подмигнул.
- Дорошкевич, тебя не спрашивают. Санько, иди к доске, спрошу
тебя по карте, ты ведь все-равно ничего не скажешь.
Санько, удрученно, втянув голову в плечи, медленно пошел к дос-
ке.
- Покажи мне Албанию.
Санько взял указку и стал читать назва-
ния на карте. Цветной фон и маленький шрифт совершенно не давали
быстро читать. Уткнувшись носом в карту, Санько простоял три ми-
нуты, это довольно долго в таком положении. Наталья Николаевна убий-
ственно молчала (она была строга), класс шумел. Санько было стыд-
но. В сущности, он был неплохим человеком.
Даня огорченно тщетно пытался позвать Санько, чтобы хоть
как-то помочь. Положение накалялось, Наталья Николаевна была беспо-
щадна. И тут Даня не удержался и, встав с места, вышел к доске;
- Наталья Николаевна, можно я ему помогу?  Вы ему поставите тройку,
а мне остальное, ладно?
Наталья Николаевна слегка удивилась, но согласилась. Скоро спасенный
Санько сел с тройкой, а Дане светила единица. Усевшись за жур-
нал, Hаталья Николаевна принялась расписывать ручку. Класс в возму-
щении следил за ней.
Сергей толкнул Даню и предложил:
- Давай, я ее заговорю?
- Не надо.
- Чего?
- Ну я же сам с ней договорился.
- Дурень. Наталья Николаевна, я протестую! - раскрылся Сережа. Это
же противозаконно! Так нельзя!
Класс загудел.
- За что?!
- Он же отвечал!
- Поставьте ему три!
Наталья Николаевна не любила пускаться в пререкания с учениками и
оставалась в той же позе. Положение спас звонок.
Тут же все в возбуждении повскакивали с мест и, громко воз-
мущаясь  потрясающей несправедливостью, стали складывать сумки и
преспокойно выходить из класса.
Даня и Сергей тоже двинулись к выходу. Молча прошли мимо
Hатальи Николаевны. На коридоре их догнал физорг Зубило:
- Ну вы и зае... на зарядке. Колобок аж покраснел. Сказал вам
на перемене прийти к нему,
- Ну что ж сходим, - с азартом сказал Сережа.
- Ага, покалякаем, - равнодушно добавил Даня.
- Ну так идите, - засуетился между ними Зубило, он боялся директо-
ра. Корешки ускорили шаг. Оставшийся Зубило, остановился и, зло
глядя им вслед, процедил сквозь зубы:
- П-ры, б..: - он не любил их.
Друзья спустились на первый этаж, прошли через ленинский
зал и приблизились к страшной двери. Даня, не останавливаясь,
открыл ее, за ним зашел и Сергей. Секретарши не было. Даня от-
крыл вторую дверь, за ним тащился Сережа.
В сумрачной комнате, у полузанавешенного окна сидел Колобок.
У Дани и Сережи появилось ощущение норы.
Колобок искоса взглянул на них, завесившись бровями, и, не
шелохнувшись, продолжал сидеть. Даня откашлялся. Колобок поше-
велился.
- Ну что?.. - дальше молчание,
Даня и Сергей молчали, считая излишним отвечать на этот вопрос.
- Что молчите, молодцы? - директор был очень суров и желчен сей-
час.
- А что говорить? - вежливо осведомился Даня.
- Не знаешь, сука, что говорить, так я тебя научу. Захотел вы-
лететь из школы? Тогда будет не до смеха, твоим родителям.
- Я думаю, моим родителям будет все-равно, Тимофей Петрович, -
после небольшого раздумья невозмутимо вежливо сказал Даня.
- Ах ты, сопляк, тварь ты такая, а ну пошел вон!!! - директор
был взбешен.
- Простите, Тимофей Петрович, - печально сказал Даня и вышел,
Сергей остался.
- Что стоишь, ублюдок? Тоже такой же фигляр, музыку слушаете,
песенки всякие. Я вас на учет поставлю! За малейшее.,, сядете! -
директор не на шутку расходился.
- Штоб завтра мать ттвоя... была в школе, понял, щенок?! Вон по-
шел!
Сережа вышел. У окна стоял Даня и печально смотрел, как
капает дождь по лужам, заполнившим всю выбитую площадку перед
парадным входом школы. Сергей подошел к нему и стал молча рядом.
Даня произнес:
- Дождь идет.
- Что? - не понял Сергей.
- Тоска, говорю. Сейчас бы на дачу,
- Ага, а в понедельник можно не приходить.
- Ты прав. Пошли на родную мову.
Звенел звонок.
"Родную мову" вела Галина Яковлевна Курочкина. Ей было сорок
она прекрасно себя чувствовала в этом месте,  считалась прогрессив-
ной у учителей и "классной" у учеников.
- Добры дзень, дзетки, - Галина Яковлевна сразу заполнила собой
весь класс, заглушив шум.
- Садитеся, зараз буду спрашивать перасказ пьесы. Усех спрашу
абавязкова, гатоуце дзённики и выходзце сами, кали я астанаулю
атвечаючага, - Галина Яковлевна говорила много русских слов, но
делала это совершенно незаметно.
- Даю пять хвилин паутарыць; первы, наш Сярожа Антонау.
Даня шепнул:
- Ну штo, Сярожа, не забыуся са спуду?
- Смяешся, учора увесь дзень чытау.
На предпоследней парте навострили уши. Там сидели Саша Казмин и
Миша Сонец. Миша повернулся и участливо спросил:
- Ну что? Как Колобок, не сильно обиделся? - Миша был сродни
Наташе Губович и даже за ней ухлестывал.
- Сильно! Маму мою вызвал завтра в школу.
- Да?! - Миша не понял акцента.
Галина Яковлевна закончила оформлять журнал:
- Ну, я вижу, што апошняя парта гатова, кали ласка, Сярожа.
Сережа вышел и начал рассказывать, он умел это делать и
класс всегда с интересом его слушал. За ним пошел Даня. Оба
получили по пятерке.
Остальные уроки прошли скучно и медленно.
Наконец кончился последний шесток урок истории. Даня с
Сергеем вышли из школы:
- Ё-к-л-м-н, скорей бы каникулы! - выдохнул Данила.
- Пошли ко мне, Серега, я прошу. Музыку послушаем, мне так пар-
шиво. 
- Ну, пошли, кто ж тебя пожалеет и утешит, как ни я, я ж пони-
маю.
Данила грустно улыбнулся, и корешки, обнявшись за плечи, пошли прямо
по предновогодним лужам.

Пришли домой. За полчаса опустошили холодильник. Даня
жил один. Родители его были геологами и не вылезали из экспе-
диций. Данилку поручили тете, сестре отца. Сестра, тетя Света,
приезжала в конце месяца, давала Данилке деньги на следующий
месяц, наставления к жизни, ночевала у него, осведомлялась об
успехах, успеваемости, планах, насущных проблемах и интересах.
Даня встречал ее радушно, делился с ней кое-какими новостями, но все равно
считал эти визиты чем-то вроде ревизии, тем более, что и гото-
виться к ним нужно было соответственно.

Продолжение следует
http://proza.ru/2018/02/03/102