От тебя, как от берега...

«Срок настанет - Господь сына блудного спросит:
 Был ли счастлив ты в жизни земной?»
                И.А.Бунин
   
    Интересная происходит метаморфоза - чем ближе к концу жизни, тем больше раздумий о том, что было здесь и о том , а будет ли ТАМ что-то ещё? Вероятно, человек всё-таки не очень отличается от всего, существующего в природе. Посмотрите на падающие осенью золотые и багряные листья. Каждый лист чрезвычайно сложен и по своему строению и по тем процессам, которые происходят в нём. Мы постоянно думаем о бессмертии души и предполагаем, что такое сложное устройство, как человек, не может исчезнуть без следа. Но вот лист и листья... Он тоже сложен - почти все процессы, идущие в нём, повторяются и в нас. А процесс фотосинтеза , может быть, ещё более сложен. И количество листьев намного превышает количество людей. Но каждую осень они - замечательные, красивые, сложные и живые -  падают на мокрую землю и превращаются в ничто. Т.е. и атомы, и молекулы сохраняются, но их самих, сложных и красивых, нет. И нет даже следа. Чем же мы лучше? Или хуже? Это как посмотреть... Наличие души (заметьте - только у людей может быть душа!) предполагает и вечную жизнь этой души. Но ведь вечно - это когда ты помнишь, что было когда-то. И хочешь, чтобы это вернулось. Или наоборот - не хочешь чтобы вернулось, а хочешь чтобы исчезло,  т.е. исчезновение - это забвение, беспамятство. Кто-то помнит лист висевший на третьей слева ветке?   Исчез, и, как бы, и не существовал. Но если есть реинкарнация с потерей памяти о том, что было в прежнем теле, то и прежняя жизнь в том теле как бы и не существует для моего нынешнего воплощения.
   Итак.. смотрим,  как это вечное существование выглядит у гениального Рильке:
               « То были душ причудливые копи...»
   Страшно представить - склад из душ, которые плотно, как пласты земли, лежат друг на друге... Это то светлое будущее, ради которого надо отказывать себе в радостях сегодняшней жизни? Людям моего поколения с детства внушали веру в светлое будущее на земле и в реальной жизни. Надо только потерпеть сейчас немного, потрудиться на общее благо и скоро (в 1980 году!) мы будем жить в светлом будущем. Не случилось... Вера в жизнь в светлом будущем после смерти присуща всем до нас жившим на земле - и египтянам, и грекам, и шумерам, и иудеям, и христианам. И у всех есть души и тела. Тела надо сохранять, чтобы душе было куда вернуться.  Но если было у этой души много реинкарнаций - ей куда возвращаться? В тело № 1 или в №31? А сколько сгоревших тел? Что делать их душам? У индусов - сожжение тел на костре - норма. У евреев - кремация запрещена. А как быть душам, которые смогли побывать в разных обличьях - и в обличье индуса в 1 тысячелетии нашей эры  и в обличье еврея в 13 веке до нашей эры, вышедшего из Египта с Моисеем?  Куда возвращаться, чтобы привести тела на Страшный суд? Кстати, вот замечательная аргументация против ксенофобии и расизма - возможная реинкарнация в разные расы, племена, цивилизации и т.п.  А вот тёмное прошлое - это то, что мы реально помним. Оно, конечно, тёмное, но ещё и тёплое, живое
«Когда душа от тела отстранится,
Она ещё огромных сорок дней,
Никак не может перейти границы
Её трудами вспаханных полей.
....
 И сорок дней, огромных и бесстрастных,
 Широких, как ворота в мир иной,
 Ей суждено дышать простором ясным,
Всей невозвратной прелестью земной.(В.Андреев)
 
"Прелесть земная" - это о чём-то тёмном?  Но выходить из этого тёмного в светлое почему-то не хочется...
   И ещё... Всегда ли будущее - это то что впереди? Интересно,  где будущее, если движешься спиной вперед? Если лицо впереди,  то, следовательно, и светлое будущее тоже. А куда мы движемся спиной вперёд? Когда-то, в секции бокса, нас учили бегать спиной вперед, чтобы мы научились контролировать ситуацию за спиной. Так вот, куда мы тогда бежали - вперёд или назад? И сейчас, всё чаще и чаще вспоминая своё детство и свой расцвет лет в 30-40, начинаешь думать, о том, что светлое будущее, на самом-то деле, светлое прошлое, а тёмное прошлое - это тёмное будущее. А всего-то и понадобилось - развернуться в беге спиной вперёд -
     "от  тебя, как от берега, медленно я отплываю..."
Но, отплывая, смотрю на берег и лицо моё обращено к нему - он впереди меня, а значит светлое будущее...Куда же плыву я?
   А пока я смотрю на остающийся позади меня берег, на мои воспоминания. Я обращён к ним лицом, и чем дольше я всматриваюсь в то, что  было, тем  оно ярче и ближе. Ну, не становится мне ближе сегодняшнее и, более того, мне не хочется приближаться к тому будущему, которое смутно вырисовывается. М.б. это и хорошо?
   Когда-то Илья Львович Сельвинский написал любовное стихотворение, которое начиналось так:
    «Для всех других - ты просто человек, 
     Войдешь, никто не вспомнит о комете,
     Вошёл, как говорится, имярек,
     Никто не обернется, не отметит.

Сколько людей проходит мимо нас. Как мало известно нам о тех, кто вот сейчас входит в комнату,  улыбается, начинает с нами разговор. Как же нам должны быть интересны люди, которые своей жизнью показали пример стойкости и заворожили нас своим творчеством.
Для меня вечной загадкой остаются поэты. Чрезвычайно высокая чувствительность их душ каким-то образом сочетается со стойкостью к тяжёлым жизненным испытаниям. И при этом они сохраняют способность к творчеству.
«Подумать только, сколько есть людей,
Которых в этой жизни мы не встретим
По лености, по грубости своей,
Из-за имен, глаголов, междометий.
И сколько их, которых в этот час
Бог знает где - поблизости, быть может
Такая ж греет радость, что и нас,
И то же слово трудное тревожит.
Сообщники безвестные мои,
Быть может вы сейчас со мною рядом
На том же страстном гибнете пути
Без веры и надежды на награду!
И вот, когда-нибудь, в полях иных,
В непоказуемом премудром свете,
Мы незнакомцев городов земных
Нечаянно и благодарно встретим.
И лишь тогда, с великой высоты
На мир земной невозмутимо глядя,
Узнаем переулки и мосты
И городской знакомый чахлый садик…
И мы поймем в тот дружелюбный час
Мы с поздним сожалением узнаем,
Что в ночи одинокие не раз
Одна вела нас улица ночная…
Когда опустошен и одинок -
Непоправимо, горестно - был каждый,
Незримый брат (то видел только Бог!)
Томился той же пустотой и жаждой.»  (Довид Кнут)

На каждого человека стихи действуют по разному. Для меня это - как чудесное путешествие по красивым (если повезет),  или ужасным местам (с замирающим от страха и сочувствия сердцем),  в компании с приятным, чутким, воспитанным и образованным собеседником, которое дает мне возможность  вместе с ним думать и что-то понимать (если удастся), так же как он. Уже давно звучит во мне магический ритм неторопливого рассказа о расставании. Это стихотворение Ильи Николаевича Голенищева-Кутузова.  Стихотворение удивительного человека. Потомок знаменитого двоюродного прадеда, эмигрировавший из России в 16 лет, ухитрившийся в эмиграции стать доктором наук в Сорбонне, трижды сидевший в разных тюрьмах. Первый  раз до второй мировой войны за напечатанную рецензию о «Поднятой целине» Шолохова и романе «Петр 1» Алексея Толстого. Был обвинен в коммунистической пропаганде и посажен в тюрьму. Вторая тюрьма – фашистский концлагерь. Третья – опять в Югославии - получил 4 года во время напряженных отношений между Тито и Сталиным. В 1955 году переехал в СССР, стал профессором МГУ. Умер в 1968. 
Написал блистательную книгу о Данте, несколько книг стихов.
А вот это меня завораживает. Вот так я чувствую, вот это для меня очень красиво:

  «От тебя, как от берега медленно я отплываю…»

От кого? От какого берега? О чем здесь, вообще, речь? Отплытие от любимой? От Родины? А может быть просто от жизни? Мы ведь всё время отплываем от того, что было. Но ощущение трагедии возникает не в начале пути, когда ты точно знаешь - все еще впереди и никогда не кончится дорога:
«О, молодость, о, щедрый праздник звуков,
Просторных мыслей и глубоких слов,
Тех легких дней, когда к любой разлуке –
- Безумец – легкомысленно готов…»  (В. Андреев)
    Но, после какого-то очередного перевала,  вдруг ясными становятся  и сами потери, и безвозвратность этих потерь. А перевал оказывается вовсе не очередным, а последним из очередных. Следующие перевалы уже ведут не вверх, а вниз, вниз, вниз…
«И вот теперь – не перекинуть слова,
Мои друзья – о, сколько ни зови,
Туда, в тот мир, и нам не вспомнить снова
О Шиллере, о славе, о любви!» (В. Андреев)
    А потом наступает еще более страшное – потери начинают забываться– они произошли как бы и не с тобой вовсе.  Были в мифах у древних греков две  сказочные реки – Лета и Стикс. Через Стикс из мира живых в царство мертвых перевозил души Харон (бог, сын бога тьмы-Эреба и богини ночи-Нюкты). И обратного движения не было (и сейчас тоже нет). Это  и понятно, и неотвратимо. Но с годами понимаешь, что не это самое страшное. Мы (или наши души) живы, пока мы помним и нас помнят. Отплывая от берега жизни, мы осознаем себя.   Долгим взглядом смотрим мы на то место на живом берегу, откуда мы двинулись в этот последний путь. 
         От тебя, как от берега медленно я отплываю,
         Уходя в океан безнадежных времен,
   Но в этот момент мы ещё помним и живем. Харон высаживает нас, помнящих о собственной жизни и сознающих в ней себя,  на другом, на мертвом  берегу. И пока мы бредем до следующей реки – Леты -  по этому угрюмому и мрачному подземному царству, мы ещё можем грезить о том, что было. Ещё и ещё раз переживать и проживать свою жизнь. Это ещё моё! Я бреду не один! Вы, мои дорогие, со мной, во мне… и я еще живу с вами!
   Всего один глоток вод Леты заставит нас забыть все и навсегда! Какое страшное слово : “Навсегда!” Никогда мы сможем вспомнить, маму, брата, друзей, любимую… себя!
        И твой образ, твой голос навеки, навеки теряю,

   «Есть острая забава в том, чтобы, оглядываясь на прошлое, спрашивать себя – что было бы, если бы… заменять одну случайность другой, наблюдать, как из какой-нибудь серой минуты жизни, прошедшей незаметно и бесплодно, вырастает дивное розовое событие, которое в своё время так и не вылупилось, не просияло. Таинственна эта ветвистость жизни: в каждом былом мгновении чувствуется распутие,- было так, а могло бы быть иначе,- и тянутся, двоятся, троятся несметные огненные извилины по темному полю прошлого» (В. Набоков)
   Как интересно, сидя здесь, на этом живом берегу, размышлять о том, что и как мы потеряем после смерти. Но ведь после Леты, мы даже не будем знать о том, что мы потеряли. Это только поэт мог написать
      “Но звездою утраты одинокий мой путь озарён.”
   В реальной жизни эмигрантам -  этим  несчастливым - приходится отказаться от того, что подарила им жизнь при рождении.  У них есть примерно такой же момент – надо навсегда отказаться от жизни в любимом месте любимой страны. От имени – оно будет по другому звучать на другом языке. От самого родного языка! От прошлой жизни, в которой были друзья и путешествия, костры и палатки, споры и чудесные разговоры “по душам”!
      Так от смутного берега непримиренной отчизны
      Отходил я когда-то в ещё непонятную даль,
      Чтобы годы и годы скитальческой горестной жизни
      Очищали потери и трижды святила печаль.

   Чем раньше уходит в изнание странник, тем бОльшую часть жизни он проживет на новом месте и тем роднее станет для него эта новая земля. Но детства и молодости своей ему не удастся вернуть и вновь пережить. И только, уходя в новое путешествие, сможет он понадеяться:
      Так, когда-нибудь, в час непоправимой разлуки,
      Я навеки отчалю от милой земли голубой,
      И, как крест над вселенной, созвездий расширятся руки,
      И я всё обрету в отреченье, и буду навеки с тобой.


А теперь все оно, целиком:

От тебя, как от берега медленно я отплываю,
 Уходя в океан безнадежных времен,
И твой образ, твой голос навеки, навеки теряю,
Но звездою утраты одинокий мой путь озарён.

Так от смутного берега непримиримой отчизны
Отходил я когда-то в ещё непонятную даль,
Чтобы годы и годы скитальческой горестной жизни
Очищали потери, и трижды святила печаль.

Так когда-нибудь в час непоправимой разлуки
Я навеки отчалю от милой земли голубой,
И, как крест над вселенной, созвездий расширятся руки,
И я всё обрету в отреченье и буду навеки с тобой.                1933