Последний соблазн 68. Переоценка ценностей

68. Переоценка ценностей

25 мая 1999г.
Москва

     Привет, Вилл!
     Милый сударь,
     Я не могу с тобой соревноваться в изящности языка и высказываний! Я простой выпускающий редактор и у меня ограниченный словарный запас технических терминов. А ты профессионал. Слушай у тебя такой слог, не перестаю упиваться, в самом деле, я не шучу. Читая и перечитывая новые распечатки, я чувствую, что мы вместе!
     Это очень умно, что присылаешь зазипованые файлы, мне их перекидывают, не открывая. Номер ушел, я могу позволить недельный перерыв, пожалуй, махну к родителям на недельку. В июне продыха не будет, сразу международная выставка на Пресне.
     Читаю сейчас о Бурденко. Автор пишет, что ему тридцать, а профессору шестьдесят. Он задал ему вопрос о том, интересовали ли его женщины, чем рассердил Бурденко:
«Вы полагаете, что меня уже не могут интересовать женщины?»
     Вот когда закладывалась советской идеологией моральная импотенция в мозгах строителей коммунизма! Возьми дореволюционную историю и литературу. Самый распространенный брак был для мужчины в зрелом возрасте, а сейчас это воспринимается, как дикость и анормальность. И самое страшное, что посеянное воплотилось в эту жуткую реальность. Сегодня есть исключения, но не повседневность, как было по домострою, истолкованному весьма превратно. 
     И я как-то очень явно прочувствовала, что меня воспитали в жесткой неприязни к советскому мышлению. И слог у меня русский, никак не советский. Мы же в детсад не ходили, домашними росли, мама всегда нам читала, рисовала. Кастрюли совсем не дружили с нею, поэтому и я готовить так и не научилась. Кстати, она ведет огромную переписку со всеми родственниками, вот в ней пропал писатель.
     Сейчас лягу под одеялко и к лампе, буду дочитывать Павла Нилина. Целую крепко-крепко, что у самой искры из глаз, улыбаюсь тебе, люблю тебя бесконечно, всегда твоя, твоя Лючи.


***

     Иногда хочется нежности и красоты, как в фильме «Табор уходит в небо», снятом в 1975 году, с чудесной музыкой Евгения Доги, я пересматриваю на кассетах самые любимые. Эмиль Лотяну сильно возвысил мотивы Горького.
     Убирала школьную библиотеку сына, с антресолей свалилась книжонка, перелистала ее быстрым глазом зрелого человека и ужаснулась. «Шито белыми нитками», - обычно говорят о грубой работе. Горький самый высокопроплаченный популяризатор идей революции в среде писак на соцзаказ, вот что я поняла. В каждой строке отвращение, грязь, пьянство, нелепо «сделанные» – недостоверные описания, лишь бы вызвать возмущение и гнев у малограмотного народа. «Агитки Бедного Демьяна» (С.Есенин) так не оплачивались. И сам бездарь и проходимец, является бесчувственным маргиналом, дорвавшимся до благ земных. Первый пиарщик и рекламщик большевиков. И как он не подавился икрой, проплывая по Беломорканалу, слыша крики «бывших друзей» с берега. Он не замолвил словечка ни о ком.
     Стоит крепко призадуматься, какими авторитетами нам забивали голову в школе, произвести переоценку ценностей, посмотреть, как нельзя делать. Слава Богу, что сейчас все доступно для всестороннего осмысления. И более всего я доверяю дневниковым записям, письмам эмигрантов. Особенно советую «Окаянные дни» Бунина, уже есть в продаже, постараюсь выслать. С наслаждением и ностальгией погружаюсь в «Сводные тетради» Марины Цветаевой. 
     Сверхъестественное знание не спасает от судьбы, поэтому она сохраняла каждое слово свое в черновиках писем, которое кому-то поможет лет через сто. Удивительной правотой прозрения владеют поэты, но себе помочь не умеют, ибо связаны домашними, которые только палки в колеса вставляют. Не могу удержаться, хочу поделиться душеполезными мыслями Марины: «Хотели похвалить меня, назвали -  интеллигентной… Лучше бы сказали, что я душевный человек. Мой дар мне не принадлежит, не моя заслуга, а свыше». Цитирую по памяти, но очень впечатлило, дабы не зазнаваться. И как-то само собой накатило: Посвящение Марине Цветаевой.

Желтое небо, серая грусть.
Долгие годы скитаний…
...

Живой человек без кожи
Он дарит тепло навзрыд…
Не страшусь, ибо судьбы схожи.
Только крохи и злобствует быт…

Наши крики уже неприметны,
Слез сгоревших не видно следа.
Мы неловки, смешны, неприметны…
Поцелуи улыбкой –  ожоги стыда…
…

Рвать душу можно ль бесконечно?
Пожалуй, –
Если то – судьба.
А можно ль день прожить беспечно?
Пожалуй – нет.
А, впрочем, да.

…

Записанное – сбывается.
Всегда так было.
Почувствуешь будущее – запишешь.
Запишешь – сбудется.
Что дар – что проклятие –
Не проходят мимо…

***

Даже сверхъестественное знание
Не освобождает от рока.
Увы.

Даже ясновидящий палач
Своей души – невольник.
Увы.

Даже любовь…
Не освобождает.
Тем более любовь.
Лишь затягивает петлю.


Я не распутываю узлы.
Я рублю сплеча.
Увы.

***

     Вилл, только тебе показываю, я же далеко не поэт, больше психолог и созерцатель, вернее, несостоявшийся художник. Если бы не твои авантюры, я бы никогда не взялась за перо, не замахнулась на роман. Но ты убедил меня в этом, ты поверил или прочувствовал автора, созвучного твоей стихии. Это спасает. Пора закончить послание. Теперь конверты взвешивают, может не хватить на марки.
     Целую, позвоню, т.Л.


***

Город ЭнСК
06 июня 1999г.

     С днем рождения Пушкина, Мадам.
     Привет, Лючи, делай так, как тебе удобно (к разговору прерванному).
     Желание мальчишечки - тонкий мир ощущений, разгадать который пытаются во все времена. Иногда первое впечатление руководит всю оставшуюся жизнь. Я просто рассуждаю в твоем стиле соавтора, мне это нравится. И говорить, и думать, и перечувствовать мысленно – равнозначно получать удовольствие – удовольствие от жизни, жизни исходящей от тебя. Также я пробую на вкус переливы твоего имени, мне вкусно ощущать и твой голос, он всегда звучит во мне. И еще добавим физиологии: я же ощущаю дыхание, работу сердца и прочее, теперь к этому добавилась внутренняя жизнь. Это так приятно. Я уже не пугаюсь. Знаю, все в порядке, просто мы начинаем жить не только сердцем и умом, но и в образах...
     И я об этом - сокровенном…
     Сожалею, что свободные дни твои я скрашу. Не могу надолго покидать дом, больную. Трудно физически неимоверно, но все это мелочи в сравнении с душевной тягостью, чувством беспричинной вины, тоской по невозможности встречи. Но всегда надо поступать по-человечески. Ты говоришь, что девяносто процентов рекламистов обанкротились. Я поправлю: среднего класса в России уже не будет, дефолт сожрал.
     «Невозможное было возможно, но возможное было – мечтой…» (А.Блок). Понимаю, автора указывать лишнее, но ведь Вы храните мои записки, кто-то через сто лет голову сломает, чьи это строки. А мне будет стыдно, что не дописал. Лично я акцентирую внимание на том, что именно БЫЛО!


***

     Привет!
     Я очень расстроился, что у тебя проблемы, как с соседом, так и со здоровьем. Не знаю
чем тебе помочь? Скажи сыну об этом. Все-таки должен защищать мать от негодяев всяких. У меня прямо сердце разрывается от бессилия. Как ты?
     Целую, отправляю письмо, твой В.
20 июня 1999г.