Жизнь уходит, изменяясь... Но мир остается внутри

 
 (Из сборника эссе «Мой календарь знаменательных дат»)


«Каждый смутный поворот в судьбах мира имеет таких лишенных наследства, которым уже не принадлежит прежнее….»

                (Р.-М. Рильке, «Элегии»)




Начался стремительный обвал того, что являлось ландшафтом и атмосферой нашего детства, юности, зрелости. Нелепо рвать на себе волосы и стенать, равно как и радость здесь, в принципе (не в пику жизни, а как частный случай проживания своей личной жизни), тоже смахивала бы на некий «танец на костях», куда как весело. Хотя жизнь есть жизнь, и, как совсем ещё недавно пела на арене цирка примадонна: «…и время не на миг не остановишь…» (с). Факт.

Понятно, что начался он не сегодня. Но с наличием Интернета, ежедневно оповещающего нас об уходе, не столько медийных, культовых и пр. личностей, сколько знаковых, живших с нами в одно время, и, собственно, выражавшими и творившими его (т.е. одухотворяя своим присутствием и различными талантами пространство вокруг себя и далее, как круги по воде). Поэтому, не вдаваясь в политику, экономику и иже с ними, хочется, без ложного пафоса, но закусив губу, сказать …. Да нет, просто вздохнуть, о неизбежном. Всё более и более обнажается дно, рассеиваются торсионные поля, бывшие ещё недавно личностями, по которым не только мы, но и те, кто идёт следом за нами, безошибочно узнаёт и будут узнавать (если будет в этом потребность) «приметы времени». Как когда-то заметил Леонид Парфёнов, делавший цикл из серии «назад, в прошлое»: что всё, мол, можно сымитировать: прическу,  одежду, интерьер и т.п., но невозможно воскресить атмосферу тех лет.

Да. Именно. И всё равно каких, – как мы это с болью понимаем, например, в наше время. Изменяется облик не только людей, но самих населённых пунктов; на смену старому обязательно приходит гипотетическое «новое». Крутой вираж делает история; кувырок и ещё – технический прогресс; глупые реформы и последствия этих реформ остаются грубыми шрамами или следами, оставленными в застывшей рыхлой лаве асфальта… Но главное – люди. Уходят люди, населявшие эти деформированные пространства. И оказывается, допотопные любительские кинокамеры запечатлели хронику счастливых и довольных (чем?! как?!... вот что тоже невозможно восстановить) людей. Значит, было, было в людях что-то такое, неистребимо-живое, настоящее, от чего начинает сжиматься сердце, и ком подкатывает к горлу. Было. Во времена нашего детства-юности тоже было. И во многом, благодаря как раз ауре тех самых людей: знакомых и незнакомых; родных и чужих; знаменитых, собиравших полные залы и стадионы ликующей публики, и тех, кто эту публику составлял…   

«Потерянное поколение/мы в одиночку к истине бредём…»(с) – говорил-пел слегка осиплым голосом граф Резанов, в исполнении Николая Караченцева*. А мы, сидящие в зале театра «Ленком», думали в унисон: «Это мы, мы – потерянное поколение, бредущие в одиночку к истине… это о нас…».

А раньше были «Кабачок 12 стульев» с М. Державиным; «Ёжик в тумане» Норштейна, озвученный А. Баталовым; очереди в Пушкинский музей «на Сальвадора Дали»; очереди за билетами на Кинофестиваль; очереди в пункт сдачи макулатуры, в обмен на «талончики», по которым можно было купить Дюма, Дрюона или Шейнина… очереди за туалетной бумагой; очереди за продуктами; на автобус; ночные очереди со списками и «номерами» на руках за новогодними ёлками; за ситцем… Катушечные записи В.Высоцкого и контрабандные провозы книжек И.Солженицына; разгром выставки художников в «Измайлове», и пионерские лагеря с «последним костром» и подписыванием на память вывернутых наизнанку пилоток… Наши молодые мамы-искусницы, в платьях и костюмах из кримплена; наши молодые папы, похожие на принцев-трубадуров; бабушки, в чьей любви мы купались, как в открытом бассейне «Москва» (невольно раскинувшегося на месте взорванного Храма Спасителя), черпавших для нас ласку и заботу Бог весть откуда, незаметно кутая в серые шали от наших распахнутых глаз свои, подорванные колхозами, искореженные Великой отечественной и последующими голодными годами, души…Дедушки, пережившие столько… никому из сегодняшних этого просто не пережить… И надо всем этим – пленумы, парады, демонстрации и салюты; «Колесо обозрения», парк культуры и отдыха с фонтанчиками, пирожками и с десяткой аттракционов; «зеленые театры»; зеленые деревянные лодки напрокат; мороженное «в вафельном стаканчике с розочкой»; музыка из репродукторов с хрустальными переливами Т. Сенчиной: «Хоть поверьте, хоть проверьте…»**, слова который были переписаны ни одним поколением девчонок в свои самодельные «песенники» («…кто откроет уголок, того любит паренёк») …

Нет, всего не пересчесть. Да и что бы это дало!?! – если бы, если бы…

«Каждый кулик хвалит своё болото». Так то –кулик. Мы же не сами…. мы просто успели родиться чтобы жить и в последние годы «оттепели», и в «болоте», и «в совке», и… вообще: «я другой такой страны не знаю/где так вольно дышит человек!...» Старательно перепечатывая на «папиросной бумаге – как откровения от Иоанна – показывающие и дававшие прочувствовать что-то удивительное (и, наверняка потому, запретное)  стихи Н. Гумилева, а затем битком набивались в малюсенькие душные залы, где какому-нибудь чтецу вдруг разрешали (!) провести поэтический вечер Б.Пастернака. Мы как чуда, с придыханием ожидали,  когда, наконец, наступит то время, когда будет открыт личный архив М. Цветаевой  (закрытый самим поэтом, аж до 2000 –го года (!), и мы узнаем нечто, что наверняка изменит течение нашей жизни. 

Наверное, уже открыли. И не только его… Вот только, где же те, кто сидел в душном зале, слушая стихи «запрещенного» Пастернака, и жаждал, хотя бы глазом увидеть (не то, чтобы  почитать в хорошо изданной книге!) переписку Пастернака-Цветаевой и Рильке?.. Где они? И вообще, где «ЭТО» всё?!..

Люди-тени-торсионные поля, нагнетавшие вокруг нас воздух неким любопытством, эстетством, богоискательством, желанием мыслить, чувствовать и осознавать… Но, вместе с тем, и некой простотой (и да простят нас Пруст, Кэрролл Льюис и Оптинские старцы…),ностальгически вспоминаемым  хлебосольством: курица, салат «оливье», шпроты и «сайра» и домашние пироги – по большим праздникам (!); винегрет, окрошка, «селёдка иваси» из плоских железных банок (величиной с  жестянки, с любимыми кинофильмами) с рассыпчатой картошкой под семейный просмотр «Следствие ведут знатоки»… Наивно? Супер… Но почему же тогда так тревожно и чего так искренне жаль?

Всё слабее натяжение воздуха, тянувшего наше любопытство и интерес вверх. И вроде, оно было, и вроде, оно есть, но: какое-то неприглядное, «обесточенное»,  провисшее и сбившееся, где-то «по углам, по щелям»*** А то, что было тяжелым (важным), но «хрупким», – не удержалось, прорвало невидимую глазу, паутину, упало в образовавшуюся дыру: разбилось, разлетелось, раскатилось… Иногда, создавая очередную иллюзию душевного подъема, кто-то привычным жестом, как грушу, сотрясает, воздух…(так бесполезно крутит лопасти самолета планера, стоящего в виде муляжа или в музее молодой,  энергичный … дошколёнок).  Тогда в волнах  этого секундного колыхания, вдруг, действительно почудится-покажется, что время словно опаздывающий на поезд пассажир, впопыхах, стягивает с деревянных плечиков вешалки не одно, а сразу… два, а то и три «поколения». Поэтому это «одно» – стягивает-утягивает за собою остальные… плотно прижавшиеся, к верхнему…

Я знаю, почему происходит так. Но я устала и больше ничего (если вообще успела намекнуть, хоть на что-то) не расскажу. Устала. И от этого знания тоже.
 


в заголовке использована строчка из элегии Р.-М. Рильке

*) рок-опера «Юнона и Авось»: музыка А.Рыбникова, стихи А. Вознесенского, постановка Марка Захарова

**) популярная эстрадная песня, в исп. Т. Сенчиной

***) К.И. Чуковский, «Муха Цокотуха»



(фото: Яндекс)