Гидромант - торговец водой. Часть 3

К приходу долгожданной ночи, когда пурпурно-серое небо пустыни обнажило большие редкие звёзды, а земля облегчённо остывала после долгого и мучительного тления, волшебник и охотник за головами стояли на железнодорожной станции и лениво наблюдали за тем, как местные батраки разгружают последние грузовые вагоны поезда, попутно отстёгивая цистерны пустой нефти и цепляя новые, полные доверху. Рядом с подельниками, возле чемодана с кодовым замком Йоханса Диггерсона и подле ног человека в поношенном плаще, предлагающего именовать его гидромантом, сидела, согнувшись и сжавшись, связанная по кистями и лодыжкам, утомлённая, но неизменно раздражённая женщина, неподвижная, но напряжённая. Она представляла собой слегка смуглую совсем молодую деву, чьи смятые и неровно остриженные цвета густой смолы волосы небрежно покрывали часть её ровного овального лица, утаивая один из сдавленных веками внимательных, острой формы, глаз. Одета она была в чёрный небрежно перепрошитый пиджак-камзол, грубо вспоротый и лишённый рукавов, да вельветовые брюки, утянутые и прежде явно бывшие куда шире, чем охват её талии, а ноги её, пыльные и потёртые, украшали дешёвые босоножки без каблуков. Девушка имела весьма звучный громкий голос, всякий раз, когда она заговаривала, она стремилась вложить в него как можно больше грубости и занизить тембр, но получалось ненатурально. Помимо цвета кожи, говорящего о предках-иноземцах из Каменных степей, в которые империя периодически вторгается и порабощает местное полудикое население, очевидным свидетельством того, что девушка бесправна и является собственностью, служит целый ряд рабских татуировок, украшающих её узкую, но сильную спину. Когда гидромант изучал её спину, убеждаясь в том, что девушка является той самой, кого описывает розыскная сводка, его глазам открылось целое полотнище из разных картинок, нанесённых с разной степенью кропотливости и чёткости, все вместе они рассказывали о незавидном пути человека в качестве товара из одних рук в другие. Первый рисунок, украшающий всю левую лопатку, изображал город и герб того работорговца, что впервые выставил женщину на торги, затем следовали наколки из гербов целой череды семей, к каждой из которых девица последовательно переходила во владение, после очередной такой сделки последняя татуировка прижигалась огненной печатью продающей семьи, а рядом вырисовывалась новая, следующего владельца. Гидроманта поразило количество этих сделок, покрывших рисунками и, как следствие, уродливыми шрамами от раскалённого железа всю спину, видя всё это, а также узнавая гербовые знаки некоторых семей, чародей мог лишь посочувствовать девице, менявшей злых хозяев чаще, чем свою стоптанную обувь. Однако гидромант увидел кое-что ещё вдоль хребта несчастной. Череду работ, выполняемых рабыней, заносимых вдоль проглядывающих из глади тела позвонков. Помимо стандартных обязанностей по работе на полях, ролей наложницы и прислуги на кухне и в доме, у самой поясницы был высечен редкий знак, говорящий о том, что женщина владеет волшебством и, если не является чародейкой, то хотя бы видит и ощущает мистические энергии, недоступные простым людям. Увидев это, маг тогда кинул взгляд на новоявленного компаньона. Тот молча кивнул, после чего добавил, что это и есть самая сложная часть его дела, доставить колдунью-убийцу живой за полторы тысячи километров отсюда, при том сохраняя её способности в тайне, поскольку проклятые тайные общества магов так и норовят включить в свои ряды соратников, бегущих от власти своих господ, лучше кого бы то ни было устраивая хаос и неразбериху с исчезновениями.
Девушка более не пыталась кричать и побуждать кого-либо спасти её, о безразличии местных она узнала много раньше, чем была поймана, а если таков герой и объявится, являясь удивительным феноменом в этой гнилой общине маргиналов и недоумков, несколько скрепленных меж собой листов бумаги, впитавших в себя силу гербовых печатей властного и богатого дома Гадоттов, отвадят любого храброго глупца от опрометчивых решений. Лицо девушки оставалось невозмутимо-свирепым и острый взгляд сверлил зыбкую землю перед ней, но скулы её изредка подрагивали, а губы словно целовали воздух последних мгновений. Гидромант видел это, он стоял совсем рядом, опустив голову вниз, на свою пленницу, попутно обдумывая событий последнего дня и вытекающие из него факты. Девушка не подымала головы, она, казалось, ничего более не видела, кроме теней, перемежаемых лучами керосиновых ламп, высившихся на столбах. Рабочие лениво толкались в маслянистом отливе фонарей, ожидая заполнения накладной на алкоголь между заказчиком и перевозчиком, а безоблачный сумрак ночи уже касался крыш каменных куполообразных домишек Района 17. Засмотревшись в то, как огоньки отражённого света играют на чёрных будто нефть волосах заключённой колдуньи, маг почувствовал, что его мысли теряют свою гибкость и связность, а сам он вымотался и желает скорее уснуть. Он спустился вниз по столбу и, уперевшись в него, оказался на одном уровне с девушкой.
- Как твоё имя? – устало вопросил маг.
Причёска леди слегка качнулась в его сторону, но ответа не последовало.
- Её зовут Альбернет, - аналогично потускневшим голосом изрёк Йоханс, - во всяком случае, так её зовёт чета Гадоттов, но имя её, как и волшебные свойства, в ориентировку не заключили. Связано ли имя и магия, господин гидромант?
- Такое… возможно, - ответил ему маг очень нерешительно, словно его ответ опережал его собственное знание.
Спустя некоторое время деятельные господа и их обездвиженная спутница, которую стареющему охотнику за головами пришлось нести на плече, наконец-то вошли в готовый отправляться в рейс по безбрежным пескам поезд. Машинист, впервые за время поездки имевший хороший сон, согласился предоставить магу и его попутчикам отдельный вагон, пусть и не обустроенный для удобств долгого пути. Им достался пустой склад, на нижних полках которого можно было даже разместиться, пусть и в некотором стеснённом состоянии. Поезд издал мощный гул пришедших в резкое движение поршней и ритмичный колёсный стук дал начало неторопливому, но постепенно убыстряющемуся движению огромной паровой машины. Пустынный поезд перемещался по узкой, но вытянутой эстакаде, гладкой и лишённой, без уступов и кюветов, поддерживаемой множеством приземистых прямоугольных опор - сменяющих одна другую кирпичными арками, под которыми проходили соединения стальных конструкций для дополнительной устойчивости массивного сооружения из бетона и камня. На вершине эстакады, на две третьи уходящие в глубь каменного основания, выступали многоярусные рельсы с двойным продольным сечением и изогнутые фигурные шпалы, вместе образующие причудливую сложную конструкцию, больше похожую на железный изгибистый хребет какого-нибудь древнего ящера. Сам поезд, в свою очередь, был подобного рода чудовищем, испещрённый множеством выпирающих крыльев и выводных трубок, с перекрытыми толстой сеткой узкими выгнутыми окнами и таранного вида носовым ковшом. И всё это, и рельсы, и поезд, изготовлены из глянцево-чёрного металла, некоего алхимического сплава, чрезвычайно прочного и лишённого вредоносного воздействия времени, но являющегося предметом недобрых слухов о процессе его изготовления. Поезд шёл небыстро, но безупречно ровно, что обеспечивало хитроумное устройство рельс. Город, в который они направлялись, находился в пятистах километрах от одичалого пристанища Района 17 и назывался Стонкарвер, что всё ещё было вне высокой имперской культуры, но уже было полноценным административным образованием, динамичным и самодостаточным. Гидромант, правда, так не считал, на его снобистский взгляд и эта пустынная жемчужина являлась таким же потерянным в пустыне сбродом малообразованных и бестактных людей, пусть большей численности и при большем количестве удобств цивилизации. Но сейчас маг уже не относился скверно к мысли о том, что ему предстоит вновь посетить Стонкарвер, напротив, теперь он предполагал возможность увидеть что-то новое, некую экспрессивную и многообещающую изнанку этого снаружи скучного и пресного города. Он видел эту возможность, глядя на сжавшуюся на полке перевязанную колдунью.