Темная сторона Илиона - что не увидел Гомер. 10

Arnold Bocklin. Isle of the Dead. 1883.
Alte Nationalgalerie (Old National Gallery) Berlin

Глава Х.

Скорбь накрыла Илион тяжёлой чёрной пеленой. Народный любимец, герой и защитник Города, грязной бесформенной кучей лежал на траурной колеснице. Рядом шёл безутешный отец. Его голова была опущены, глаза пусты, руки висели плетьми. Люди никогда не видели такого Приама. Им было страшно. Если греки сотворили такое с Гектором, то что они сделают с ними? Вместе с главнокомандующим троянской армии, дух защитников города был растоптан. Они уже не были так уверены, что стены, построенные Аполлоном, выдержат натиск врагов.

Парис подошёл к отцу.
– У нас есть воины отец, у нас есть стены, построенные богами, и, кстати, Аполлон на нашей стороне.
– У нас нет ничего, кроме павших героев и твоего беспутства. Ахиллес идёт за Еленой Прекрасной. Она предназначалась ему богами до рожденья, и он заберёт её. Ты видел, что он сделал с Гектором. Ахилл думал, что это ты. Так что пока не поздно, упади на свой меч, и ты избежишь мучений, уготованный тебе.
– Напрасно ты хоронишь меня, отец. Я убью Ахиллеса, и все увидят, кто спас Трою. И когда я стану правителем Илиона…
– Остановись, безумец. Твой отец ещё жив. И всё ещё правитель этого города.
– На всё воля богов.

***

Кровь текла рекой по стенам Трои. Горы трупов отмечали путь греков к Скейским вратам. Меч Ахиллеса превратился в сияющий круг, без разбору разящий воинов. Его тело не знало усталости, любовь толкала вперед. Соратники не спешили догнать его, дабы не пасть жертвой безжалостного ксифоса, но троянцем некуда было отступать, и они покорно принимали смерть из рук героя. Оказавшись у ворот Илиона, Ахилл опустил меч и прекратил избиение.
– Несите таран, нужно ломать ворота.

Огромная балка, по размерам не уступающая корабельной мачте, увенчанная бронзовой головой барана, подвешенная на цепях, в которые не стыдно заковать и божественное создание, угрожающе раскачивалась, всё ближе и ближе приближаясь к воротам. Более трёх сотен воинов находилось под навесом, защищавшим их от стрел троянцев. Они толкали таран легко и нежно, как будто трогали молодую неопытную девушку, боясь спугнуть её раньше времени. Но скрип цепей с каждой минутой становился всё ужаснее и мощнее, и вот первый удар, даже ещё не удар, а так, касание, содрогнули Троянские врата. Следующий разбил золотые украшения, дарующие удачу городу, а третий – согнул могучие петли. С каждым следующим ударом, ворота прогибались сильнее и сильнее. Ещё минуту назад, творение Богов казалось незыблемой твердыней, неприступным оплотом, но сейчас не оставалось никаких сомнений, что они доживают свои последние минуты.

Ахиллес ждал, когда щель расширится достаточно, чтоб пропустить его тело внутрь. Он казался расслабленным, и даже сонным, но любой, кто бы заглянул в прорези его шлема, ужаснулся от взгляда, полного ненависти и жажды убийства. Не таран, но глаза Ахилла, пробивали вход в Трою. И никто, ни Олимпийцы, ни Герои не смогли бы отвернуть их в эту минуту.

***

– Перестань ныть и упокойся, – Аполлону было противно касаться дрожащего грязного и мокрого Париса, но дело нужно было довести до конца. Гектор мёртв. Следующий Ахиллес, затем Приам, и Троя его. А там и до Олимпа недалеко.

– Соберись! Я разгадал пророчество. Ахилл неуязвим и бессмертен, но его убьет любовь. Кто-то думал, что это сделает Афродита. Но поверь, старой бабке он не по зубам. Другие считали, что он умрёт под стенами Трои, в битве за Елену. Отчасти они правы. Его убьёшь ты.
– Любовью? – Парис нежно погладил внезапно вскочивший член, немного увлекся и…
– Полагаю, что в таком случае тебе придётся распрощаться со своим дружком, – Аполлон легко ударил Париса кулаком в нос, привлекая к себе внимание.
– Нет, не любовью. А стрелой любви.

Он потянулся за спину и достал из колчана короткую золотую стрелу. Другой рукой Аполлон снял с плеча небольшой изящный лук.
– Ты возьмёшь мой лук и стрелу Эрота. Выстрелишь в Ахиллеса, и тогда мы посмотрим, прав ли я был, толкуя пророчество.
– Поспеши, ворота долго не выстоят.
Парис подошёл к окну. Из замка были хорошо видны Скейские ворота, воины, пытавшиеся удержать их, и наметившаяся щель в середине.
– Целься в пролом, Ахиллес наверняка стоит за ним и ждёт, когда сможет пролезь.
–Даже лучник с Крита, со своим луком из козлиных рогов не сможет попасть с такого расстояния!
– Доверься мне! Просто наложи стрелу, натяни тетиву и выстрели в ворота.

Парис взял стрелу и натянул лук. Стрела дрожала в неумелых руках, и выпущенная, полетела рыская и зарываясь. Долететь до ворот она не смогла бы даже при попутном урагане. Казалось, что она и до земли не долетит, застряв где-то в метре от окна. Но невидимая длань Аполлона выровняла стрелу и направила её в сторону врат. Стремительно пролетев через пролом, золотая молния скользнула вниз и впилась в ногу Ахилла. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем начал медленно, но неуклонно падать, как лавина, оторвавшаяся от склона.

***

Одиссей был рядом и первым подхватил пораженного Ахиллеса. Видя у себя на руках мёртвого воина, равного которому не было в мире, героя, которого сразили единственной стрелой, правитель Итаки горевал. Грусть его была не об Ахилле, но о судьбе великой Эллады, равной которой не было в подлунном мире.

– Куда мы катимся? – думал он, – из-за какой-то бабы, обычной бабы, пусть самой раскрасивейшей, гибнут тысячами величайшие мужи! А всему виной хваленная ахейская толерантность. Как можно было допустить саму возможность сексуальных отношений с женщиной, не направленных на продолжение рода. В древние времена такое прощалось лишь в случае длительного, изнуряющего воздержания.
 
Геракл, совершая свой девятый подвиг, провёл более суток в стране амазонок. Оставшись без спутников, он овладел царицей Ипполитой. Но ни о каких отношениях, а тем более вожделении, или не дай Диас любви, речь конечно не шла. Ну не рукоблудием же в конце концов было заниматься сыну Зевса! А что сейчас! Словно сойдя с ума и позабыв о тех чувствах, что дарит друзьям любовь, воины один за другим начинают строить противоестественные отношения с женщинами, посвящают им стихи, сносят государства с лица земли. А завтра мы разрешим разнополые браки? Начнем брать женщин в армию? Доверим им руководство страной? Разрешим управлять колесницей?
И ладно бы они любили женщин или действительно восхищались ими. Нет! Мужчина может любить только мужчину. И в отсутствии другого мужчины его любовь может быть направлена лишь на него самого. Ни Менелай, ни Парис, никто из мужчин никогда не скажет Елене, что она Прекрасна. Зачем? Зато они с гордостью говорят другим мужчинам: «Я бубу Елену Прекрасную». Восхищаясь не субъектом любви, но собой как её хозяином. Превращаясь из достойных мужей в жалкие Нарциссы, иссушая свою душу в бесплодном самолюбовании. Что как правило заканчивается трагически.

Одиссей опустил Ахиллеса на землю. Греческое воинство стояло перед Скейскими воротами, не в силах двинуться дальше.
– Будь ты проклят гетеросексуализм! Ужасная перверсия, попирающая основы мироустройства. Парафилия, разрушающая сознание, рождающая ложную половую идентификацию, толкающая великих мужей в пропасть гендерных иллюзий.

***

Цвет Стикса менялся от аспидного до антрацитного. Ахиллес стоял в лодке рядом с Хароном и смотрел как вдоль борта проплывают неясные силуэты, излучающие волны ужаса и страданий. В первый раз он был напуган. Смерть накрыла его внезапно, не дав осознать откуда она пришла.
– Я умер?

Харон продолжал легко трогать воду шестом, не обращая внимание на вопрос. От начала времен он привык, что люди, попав в Аид не верят в свою смерть, надеясь проснуться или другим способом выбраться на свет. Но что бы они не говорили, на что не надеялись, очень скоро вместе с вечными муками наступало прозренье. Тратить слова на объяснение очевидных вещей Харон считал излишним.

Своды подземного царства медленно сближались над головой, и Ахиллесу пришлось нагнуться, чтоб не удариться. В глубине неясно мерцала белая полоса, извивающаяся как змея. Приблизившись к лодке, белая змея превратилась в кусок льняной ткани, развернулась в разные стороны и подплыла к борту. Ахилл отпрянул от края, но пеленка Фетиды, взлетев на лодку, оплела Ахиллеса как мумию и безмолвно утянула его на дно.

– Стой! Стой! Так нельзя! – Харон махал шестом, не понимая, что происходит. Ни один мертвец не мог покинуть его челн. А нырнуть в Стикс мог только бессмертный. Но бессмертные не попадают в его лодку. Круг замкнулся. За всю свою долгую службу перевозчик не знал, что делать. Он попытался подцепить что-то веслом рядом с лодкой, но воды Стикса никогда ничего не отдавали. Харон обратился к темноте, но Аид молчал.

Происходящие в царстве мёртвых события происходили вне его воли. Ему было нечего ответить.
Лишь великий Зевс мог забрать Смерть и вернуть Жизнь. Аидоней не стал вмешиваться в промысел брата, и спустился в Тартар, предоставив Харона самому себе. Старик посмотрел на серебряный обол, полученный от Ахиллеса, пожал плечами, бросил его в Стикс. Не спеша развернул лодку, и поплыл обратно за новыми душами.

***

Троя ликовала. Вновь обретённый герой, одной стрелой убивший Ахиллеса и остановивший греков, наслаждался триумфом в обществе обречённых рабынь, в изобилии доставленных в его палаты и не переставая бахвалился.
 
– Я убил Ахиллеса, я убью Менелая, убью Агамемнона и любого, кто покусится на наш великий город!
Ворота восстановлены, таран сожжён, греки, лишенные своего символа, едва ли решатся на штурм. Елена заперлась в спальне и не отвечала на призывы Париса присоединиться к общему веселью. После смерти Ахиллеса, огонь в её сердце погас, засыпав чёрным пеплом все помыслы и мечты. Будущее было туманно и желанья видеться с кем бы то ни было у неё отсутствовало.

***

Рабыни умирали одна за другой, едва познав мощь члена Париса. Он вновь вспомнил о Елене, которая могла принимать его по несколько часов подряд. В конце концов, кто сегодня герой? Парис стряхнул с себя очередную мёртвую девушку и подошёл к дверям Елены.

– Елена, открой, это я, Парис, твой возлюбленный! – он стучал руками и ногами в створы, но изнутри не раздалось ни звука в ответ.

– Спит, наверное, – одна из мраморных кариатид, поддерживающих портик над входом в спальню поднялась на цыпочки и сладко потянулась, выгнув спинку кошечкой. Парис попытался пристроиться к статуе, но ликийский мрамор оказался крепче его эрекции. Афродита подготовилась к встрече.
– Что-то не так дружок? – спросила богиня, глядя на качающийся член, – не дают маленькому? – продолжила она, обращаясь к лицу Париса.
– Ничего! Откроет как миленькая!
– Так и будешь всю жизнь под дверью клянчить? Ждать пока обломиться? А хочешь на каждом углу тебя будут ждать женщины? Не просто женщины, а прекрасные жрицы Афродиты, жаждущие тебя, готовые тебя впустить и не умереть. Умеющие так много, что ласки гетер покажутся пыткой по сравнению с тем наслажденьем, которым они смогут одарить тебя.
– Да-а, хочу!
– Так не будь идиотом и строй храмы Афродите! И в каждом ты найдёшь изящных и прелестных харит, изнывающих в ожидании твоей любви.
– Я обещал Аполлону построить несколько храмов.
– И трахать каменных мужиков? Как знаешь. Твоя жизнь, тебе решать! – кариатида развернулась и повиливая задом начала подниматься на место.
– Э… Подожди! Ты же меня знаешь. Я выберу женщину, даже ценой трона. Я уже доказал тебе, сделав выбор на склонах Иды.
– Хороший мальчик! Мы договорились?
– Да! – кариатида вернулась на место, Парис в некотором смятении развернулся и пошёл в тронный зал. Сознание того, что только что он предал Аполлона, несколько портило его настроение. Оно бы испортилось ещё больше, если бы он увидел, как статуя прекрасного юноши, стоящая чуть в отдалении, сжала в кулак убегающую ящерицу и удавила её.

http://www.proza.ru/2018/01/28/1979