Темная сторона Илиона - что не увидел Гомер. 11

Circa-1901 illustration to Tennyson's 1829 poem, "Enone".

Глава XI.

Впереди по курсу пентеконтора медленно вырастал пустынный каменистый остров.
Лемнос. Его мрачные скальные навесы и нагромождения чёрной лавы могли радовать глаз лишь безобразно неуклюжего хромого на обе ноги Гефеста, чья мать Гера, устрашившись ужасного кривоногого младенца, скинула его сюда с Олимпа. Фетида пожалела малыша и стала его приёмной матерью.

Где-то в пещерах острова, рядом с неугасимым огнем в горне кузницы страдал Филоктет. Великий Геракл, угостившись с избытком вином, начал хвастаться стрелами с ядом, которыми он убивал гигантов в битве Богов. Случайно оказавшийся рядом Филоктет был оцарапан отравленной стрелой. Он должен был умереть, но Геракл отвез его на Лемнос в пещеру к Гефесту. Священный огонь поддерживал едва теплившуюся жизнь несчастного, но стоило отойти от него хотя бы ненадолго, силы оставляли его. К тому времени в глазах толпы Геракл был славным героем, совершал очередной сто двадцатый какой-то подвиг и не хотел портить свою безупречную репутацию рассказом, как в пьяном угаре искалечил друга. Договорились, что Филоктета укусила змея, а Геракл спас его, отправив к Гефесту. Взамен он оставил свои лук и стрелы, лучше которых в мире не было. Только зачем они нужны, если в троянцев стреляют другие? Вот уже более десяти лет лучший лучник Греции не мог покинуть кузницу Гефеста, не умерев. Рана на ноге гноилась, зловоние отравляло его разум, постоянная боль пронзала тело раскалёнными иглами, но физические страдания отступали, когда он вспоминал о потерянном десятилетии, проведенном не у стен Трои, плечом к плечу со славными греческими войнами, а в ненавистной пещере в компании не менее ненавистных карликов и циклопа – помощников Гефеста.

Одиссей, неподвижно возвышаясь на носу корабля, вглядывался в однообразные пейзажи острова. Найти Филоктета, вылечить, привезти в Трою, убить с его помощью Париса, разрушить Трою. Инструкции Аполлона были лаконичны. Обманутый Бог был вне себя от ярости, услыхав о сговоре Афродиты и Париса, и чувство мести перевесило обязательства перед Троей. Гефест мог не пустить их на свой остров, и Аполлон заручился поддержкой Фетиды, которая также ненавидела Париса. Врач Богов призвал своего тайного сына – Бога врачей – Асклепия, который должен был излечить Филоктета.

***

Асклепий не заинтересовался Филоктетом. Спустив змею с посоха заниматься раной, он с интересом подошёл к горну и засунул свой посох в огонь.

– Какие интересные эманации. Если ими обработать биологические жидкости, в них смогут образовываться наноассоциаты.
– Даже мне, многомудрому Одиссею, непонятен смысл твоих слов!
– Вода приобретет кластерные свойства, как будто сама Мнемозина – богиня памяти подержала ее в руках, и может нести позитивную энергию. Я пытаюсь зарядить свой посох этими эманациями. Тогда я смогу оживлять мёртвых.
– Не думаю, что Зевс такое одобрил бы! Не пора заняться Филоктетом?
– Фида уже должна была закончить с ним, если он конечно не умер во время процедур. – Змея Асклепия, обернувшись несколько раз вокруг ноги Филоктета что-то аккуратно скусывала в обнаженном мясе. Пациент был в беспамятстве и не мешал лечебному процессу.
– Лечи подобное подобным! Яд со стрел Геракла нейтрализуется ядом Фиды, и рана затянется.
– А Филоктет?
– Поправится конечно, если до сих пор не умер! Ничего, люди говорят – тяжело у Асклепия, легко у Аида.
– Всё ты шутишь!

– А в нашем деле без юмора никак. Недавно был во Фракии у Орфея. Его любимую жену укусила змея. Эвридика умирает, спасать поздно. Певец струны на лире рвёт, умоляет вылечить, на всё говорит готов, всё отдам. А если умрёт, то и я жить не буду. В общем взвалили на меня ответственность за золотой голос Греции. Что делать? Я Фиду пастись пустил вокруг неё, сам что-то пришёптываю, в рот какие-то снадобья лью – лечу короче. Да только без толку всё. Умерла Эвридика. Что делать? Я к Орфею вышел и говорю, спас я твою жену, жить будет, но только в сознание никогда не придёт. Проживет долго, три раза в день нужно будет её через трубочку специальную кормить, я напишу, такие в Микенах делают, съездишь, купишь, она два таланта  стоит. Сама она в туалет больше не ходит, нужно будет ей специальную клизму ставить, я чертёжик вот набросал, за три таланта хороший мастер сделает. Смотрю побледнела что-то наша золотая лира, голову повесила, загрустила. Тут я ему и выдал: да пошутил, пошутил я, умерла она.
– Аид эту историю иначе рассказывает.

Со стороны пациента раздался слабый стон.
– Ну вот, герой наш оклемался. Можно ехать.

***

Достать Париса оказалось непросто. Узнав от Афродиты о мести Аполлона, новоявленный герой спрятался в её храме, окружил себя девственницами и целые дни истязал их, практически не отвлекаясь на еду и сон. Афродита как могла поддерживала в них жизнь и желание, выполняя своё обещание. Храм располагался в центре Трои, и казалось, что добраться до Париса невозможно.

Но Аполлон Мойрагет – водитель Мойр, вершительниц судьбы – всё предусмотрел. Филоктет, величайший лучник подлунного мира, видя лишь план Трои, нарисованный Богом на песке, смог выпустить стрелу, поразившую грудь Париса. Аполлону даже не пришлось подправлять её. Да и зачем? Смерть Париса была теперь предопределена, и несколько дней невыносимых мучений заставят отступника вспоминать наказание даже в Аиде.

***

Яд на стрелах Геракла убивал наверняка, но Парис надеялся спастись. Его жена, ученица Аполлона, могла исцелить его. Только бы успеть.
 
– Милая, милая Энона, спаси меня. И всё будет по-прежнему. Мы согреем нашей любовью склоны Иды, мы всегда будем вместе.
– А что, Афродита не смогла тебе помочь? – Аполлон уже успел пообщаться с бывшей подругой и Энона была в курсе последних событий в жизни бывшего мужа.
– Ах, Энона! Я стал игрушкой в руках Богов. Мной манипулировали. Гера, Афина и Афродита не оставили мне выбора. Меня заставили!
– Что ты хочешь от меня? Я не смогла простить, но смогла забыть тебя! И тут ты вновь являешься ко мне, пытаясь растревожить мою и без того неспокойную душу.
– Спаси меня Энона! Залечи мою рану. Я умру, если ты мне не поможешь!
– Раньше я была готова отдать за тебя жизнь, умереть, лишь бы ты был счастлив. Но сейчас я не хочу слышать твой голос, пропитанный ложью, видеть твоё тело, пропитанное ядом. Умри! Я не буду помогать тебе.

Гордо подняв голову, едва сдерживая слёзы, Энона удалилась в оливковую рощу. Оказавшись вне поля зрения Париса, она наконец смогла дать выход свои чувствам. Она рыдала и смеялась, каталась по земле и сыпала песок на голову. Её хитон порвался, а божественные слёзы прекрасной нимфы смешивались с землёй. Внезапно Энона замерла на секунду и не услышала ни стонов, ни голоса Париса. Заметалась в поиске только ей известных трав и корней, сорвала несколько листочков, пережевала их и побежала обратно.

Парис лежал, неестественно вывернув руку, из открытого рта стекала струйка зелёного зловонного гноя. Энона начала втирать приготовленное снадобье в рану на груди, но тело мужа только безвольно болталось под её руками. Она больше часа пыталась вернуть его к жизни, пока наконец не осознала неотвратимость его смерти.
– Я могла его спасти! О проклятая гордость! Зачем я оттолкнула его? – Энона упал на землю рядом с Парисом и обняла его, прижавшись всем телом к трупу. – Перед лицом смерти человек искренен и правдив. Парис любил меня, любил до конца, меня, а не эту блудь Елену! Это я виновата в его смерти. Подожди любимый, мы скоро будем вместе.

Энона впилась в губы Париса. Яд проник в тело и начал своё губительное движение. Сознание оставило её. Последняя мысль умирающего разума была наполнена радостью от скорой встречи с мужем в царстве гостеприимного Аида, где они смогут провести остаток мира в любовном созерцании и душевном единении.

Так бы и случилось, погибни они иначе. Но яд Геракла не оставлял надежды на подземное царство. Со времен гигантомахии каждый поражённый ядом лернейской гидры отправлялся в Тартар. Даже Зевсу было неподвластно знание о месте в глубоком космосе куда вечно падали в небытие Гиганты, Циклопы, а теперь и Парис с Эноной. И не было у них больше шанса увидеть друг друга, искупить грехи или попросить милости адских страданий. Во тьме внешней, за краем всего, также далеко от Рая, как и от Ада, нигде и никогда, в вечном забвенье должны были завершить свои судьбы несчастные, возомнившие себя вершителями жизней божественных творений, кем бы они не были.

http://www.proza.ru/2018/01/28/1985