Телевизор

Наверное, и у вас бывало так: услышишь какую-нибудь интересную историю, а пересказать ее не можешь. Вернее, можешь, конечно, но при этом теряется та самая изюминка, которая присутствовала в устах настоящего рассказчика. Никогда не возьмусь пересказать то, что мне однажды рассказала моя знакомая Луиза.

Женщина большая, колоритная, с обширным румянцем на щеках, она являет собой само здоровье и жизнерадостность (хотя, замечу, в ее тридцать с хвостиком присутствует целый "букет" разных недугов). При ее появлении просто невозможно сохранять обычное выражение лица. Ты будешь хохотать. Над ее рассказами, над ее приколами, над ее жестами, над интонациями. Над чем угодно. И попробуй остаться равнодушным. Могу поспорить на что угодно, что это никому не удастся.

Она, при своих лишних, очень лишних килограммах, двигается проворнее пятнадцатилетних. Расстояний, чтобы пойти куда-то и вернуться, для Луизы не существует. При этом неисправимо щедра и хлебосольна. Открыта. Добра. Ну, как вам портрет? Согласитесь, симпатичный.

Однажды она меня здорово выручила. Шел апрель месяц первого года войны (не 99-й, а 95-й год). В доме нет воды, нет газа, нет света. Жуткое было время. Всего один раз в сутки к дому подъезжала машина с водой, и воду эту тут же разбирали. Я три дня подряд пристраивалась к очереди, но каждый раз возвращалась в квартиру с пустыми ведрами. И на этот раз стояла здесь без всякой надежды. И тут из-за угла выходит Луиза. Поздоровались, перекинулись несколькими словами. Минуту другую постояла Луиза рядом со мной, затем, решительно швырнув свою сумку на снег, выхватила у меня ведра:

— Так ты никогда воду не наберешь!

Вы думаете, она встала в очередь? Ничуть не бывало. Но и в начало очереди не стала пробираться. Стою, смотрю, надеюсь, что все обойдется без скандала. А Луиза тем временем встала где-то сбоку к общей очереди. С одной женщиной заговорила, с другой, и как-то бочком, деловито так, стала пробираться поближе к заветному крану. Еще через мгновение она уже держит одно ведро под водяной струей, и второе тут же, наготове. Не прошло и десяти минут, а Луиза с полными ведрами покидает очередь. Приветливо улыбаясь, она мило попрощалась с очередью и направилась ко мне:

— Пошли!

Сама понесла ведра, сама подняла их в квартиру. А мне ничего не оставалось, кроме как, захватив ее сумку, отправиться следом за ней.

Вот такая она, Луиза. А теперь ее рассказ, который я постараюсь передать от первого лица. Слушайте.

Двадцать девятое декабря 1999-го года. Событие происходило в поселке Старый, что в Старопромысловском районе. Федеральные войска вошли в Грозный. В центре города еще шли бои, а у нас начались зачистки. К нам в поселок приезжают солдаты. Часть военных идет пешком, другие медленно продвигаются на боевых машинах. Заходят в дома, все проверяют. Нет, чтобы проверить дом на предмет поиска боевиков. Так нет. Проверяют все. Когда стали забирать все ценное, я поняла, что боевики их мало интересуют. Большей частью их магнитофоны, телевизоры, шапки, деньги, кроссовки, ковры интересовали.

Все мы несколько месяцев жили в подвале, который находился на ул. Больничная. Это рядом с котельной. Всем жителям было приказано выйти из подвалов, — война, мол, закончилась, идите по домам. И еще пригрозили: тех, кто будет отсиживаться в подвалах, мы будем забрасывать гранатами.

Страшное время мы пережили. Ой, если бы вы знали, какое страшное время мы пережили! Знала бы я, что нам придется пережить, я не только ушла бы из поселка, бегом бы побежала.

А вся причина в том, что у меня была корова. Замечательная буренка. Я ее на телевизор поменяла. В ту, первую войну, я присматривала за ней и знала, что у нее хороший удой. А у меня - четверо детей. И никаких доходов. Когда началась вторая война, хозяева хотели зарезать корову, но я предложила поменять ее на видеодвойку. Они мне — корову, я им — телевизор. Мы так и поступили.

Но тут началась война. На этот раз война была страшная, совсем не такая, как первая. Дети у меня находились в Шатое, у родителей, а я из-за коровы не смогла выехать.

Корову свою, Майку (зря ее теперь все называют Телевизором, по-моему, Майка лучше звучит), я держала у прежних хозяев. Это в другом переулке по улице Белинского. У меня же ни сарая, ни сена не было. А у них было все — и корм для коровы, и сено, и сарай. Заготовили заранее. Никто ведь не думал, что война начнется, будь она проклята.

31 декабря я, как обычно, пошла, покормила корову и пришла домой. Решила прибраться: Новый год все-таки, и война вроде закончилась …

Тут в три часа дня приходит мой сосед Магомед и говорит:

— Там твою корову забрали!

— Как забрали? Кто забрал?

— Федералы забрали. Увели в сторону Нового поселка.

Я в тапочках, без головного убора побежала следом. А за мной — муж.

Свою корову я увидела еще издали. Они тащили ее на веревке, а Майка упиралась, не хотела идти. Военные обвязали ей рога веревкой. Впереди шел контрактник, а сзади, подгоняя корову автоматом, шел солдат срочной службы.

А я бегу и кричу, что есть мочи. Когда я с криками настигла их, контрактник, бросив в мою сторону дымовую шашку, скрылся в лесу. А солдат начал стрелять поверх моей головы.

— Не подходи, буду стрелять.

Мужу я говорю:

— Тебя они могут убить и объявить, что убили боевика. Ты уходи, а я пойду к ним.
Иду и кричу, что есть мочи:

— Люди, на помощь! Дудаев мучил, Масхадов мучил, Путин с Ельциным пришли, последнее забира-а-ю-ют!

За мной увязалась наша овчарка, Дольфик. Она агрессивно зарычала на солдата. А тот мне:

— Убери собаку! Кому я сказал убрать собаку! Застрелю и тебя, и твою собаку.

Муж отозвал собаку и ушел. А я подошла к солдату, дышу тяжело.

А он говорит мне:

— Ты садись, мать, отдохни.

А я специально прикидываюсь, что плохо русский знаю. Говорю:

— Нет, я садиться не буду. У меня сердце больной. Я сяду, а ты коров убежишь.
Оказывается, сосед, когда они забирали корову, предупредил их, что хозяйка коровы очень больна и все, что у нее есть, — это корова. Знавший об этом солдат отнесся ко мне с сочувствием и крикнул своему напарнику:

— Олег, давай отдадим женщине корову.

А тот в ответ:

— Нет, ты уже свой комплект начал, веди ее теперь. Она эту корову все равно духам скормит.

Я говорю:

— Ты думаешь, я мясо не хочу? У меня некому кушать мясо? Я десять лет бичевала в Орле, теленка себе купить не могла. Ты зуб посмотри, хвост подними (у коровы из-за старости зубов не было, и было видно, что она в ближайшее время должна отелиться).

Солдат спрашивает:

— А что, мать, ты в Орле была?

— Да.

— А я из Ливны, из Курской области.

Я ему снова:

— Тебя что, мать не родила? Что, тебя прислали специально мою корову забрать? Тебе что, больше нечего забирать?

Он снова напарнику:

— Давай отдадим корову.

А тот:

— Нет! Пристрели корову!

А я заслонила корову и говорю:

— Не дам! Меня убьешь — дети сирота, корову убьешь — я сирота! Четыри дети сирота!

Я подняла с земли хворостину и замахнулась на корову. Ударила Майку несколько раз хворостиной и что есть мочи побежала вместе с ней. А солдатик за мной плетется, канючит:

— Отдай корову. Если я не приведу корову, мне будет плохо.

А я бегу. Намотала веревку на руку и бегу. Через некоторое время вдруг споткнулась. Корова тут же остановилась — она у меня такая умная. Я знала, что солдатик не будет стрелять, а контрактник при стрельбе мог задеть и меня, и своего напарника.

Я упала и начала причитать:

— Будь ты проклята. Меня бодаешь? Надо было бодать тех, кто тебя тащил, автоматом бил…

Села на землю и ору что есть мочи:

— Помогите! Люди! Помогите!

Контрактник кричит:

— Пристрели их!

А я:

— Стреляй! Пусть все знают, что вы из-за коровы в нас стреляете! Вы не боевиков убивать пришли, вы мирных людей пришли убивать!

С пригорка смотрят военные, а внизу собралась толпа жителей поселка. Все наблюдали, чем все кончится. Соседка, русская женщина с улицы Кооперативной, пришла на помощь. Она говорит мне:

— Луиза, я слышала, как ты кричишь. Мама не разрешала мне высовываться, но я не выдержала, прибежала.

Мы загнали корову к ним во двор, и, переждав полчаса, я со своей коровой пошла домой. Все соседи собрались у нашего дома. Одна из соседок говорит:

— Что ты наделала, Луиза! Сегодня всех нас будут обстреливать. Отдала бы ты им эту корову. Мы хотели тебе сказать, но, зная твой характер, промолчали.

Я ей говорю:

— Деца, у тебя три коровы, одну отведи и отдай им. Они тут, недалеко.

Слава Аллаху, нас не стали обстреливать в ту ночь. Корова моя, Телевизор (мне, честно говоря, больше нравится называть ее Майкой), живет и поныне. У меня от нее две телки — Бертик и Покша.