Дунька в Европе

Евдокия Петровна – женщина очень даже представительная. Работает в солидном городском учреждении федерального подчинения. И пусть не в самом верхнем эшелоне власти находится, но является весьма ценным и важным сотрудником, ну как начальником штаба в армейском исчислении что ли. Все её уважают, все внимательно прислушиваются к её ценным советам, без неё, кажется, не принимается ни одно основополагающее решение. Ну и сама она как женщина тоже не на последнем месте стоит в учреждении. А что? На такую не грех и засмотреться. И засматриваются, некоторые, но… женщина она строгая, никаких вольностей по отношению к себе не допускает, поэтому…
Поэтому всё у неё, как говорят, в ажуре: и муж есть, и дети. Мужик-то что? Серенький, блёкленький, на такого никто и не позарится, даже в самые смутные времена. А работник… Что работник? Пашет он как и все ломовые лошади: и днём постоянно, в будни, и в выходные, на той же даче, и… но об этом лучше в следующий раз. Да и работа у него не очень завидная, а уж непрестижная какая… Но ему нравится. Он, как хорёк, копошится всегда в своей норке (в смысле на своём участке – общественном и личном), чего-то всё таскает, куда-то чего-то перекладывает, много чего приносит, а уж выносит сколько… Ну и что получается при таком раскладе? Нормально всё получается. Но не о нём сейчас речь.
Евдокия Петровна – женщина деловая. В своей, пусть и не очень бурной, молодости она столько всего повидала, во стольких местах побывала, что не каждому может такое и присниться даже. Но места-то она всё посещала так сказать у себя под боком или в ближайшем нашем зарубежье. Да и ездила туда (по делам, конечно!) всегда со своими подругами (иногда и с друзьями) на обычном наземном транспорте – на поездах и в автобусах. И вот сейчас, когда возраст уже перевалил за приличную вторую половину, решилась она на дальнюю поездку, причём одна, и притом на самолёте… Родственник у неё, видите ли, за границей обнаружился, да в самой Европе, чуть ли не в Париже. Случится же такое! Он и позвал её к себе в гости. Она и поехала, точнее – полетела на самолёте.
Когда летела туда, в Европу, ей ещё повезло – попутчик знающий попался, до самого нужного места и доставил родственницу в целости и сохранности. Погуляла она там, за границей, пошопилась от души, с родственниками наобщалась вдоволь и назад собралась. Одна, без какого-либо сопровождения. Вот тут-то загвоздочка у неё и образовалась. Да ещё какая! Утренний самолёт, на котором она должна была вылетать, не прилетел совсем в этот аэропорт. Поломался паразит! Случается такое и в Европе, не только у нас. Евдокии Петровне пояснили ситуацию, поняла она что к чему. Чего же не понять, раз рядом такой хороший переводчик-родственник. Сама-то она, мягко выражаясь, ни бум-бум в этих разных импортных языках, на которых вся Европа общается.
Да, была такая беда у Евдокии Петровны: кроме своего родного, не знала она почти больше никаких языков, даже матерного, который знает любой уважающий себя русский человек. Ну, в душе-то она, может, и знала кое-что из этих самых разных языков, в школе и университете учила всё же, да и с друзьями общалась накоротке, мужика имела всесторонне развитого в этом плане, но в реальной действительности не применяла никогда ни одного из них. Вот ведь какая беда! А тут…
Предложили ей, через личного переводчика естественно, два таких варианта: лететь на следующий день этим же рейсом или в тот же день вечерним, ночь отдохнуть в гостинице перевалочного пункта, а утром вылететь в нужном направлении. Призадумалась тут Евдокия Петровна, стала со своим переводчиком советоваться. Его-то, конечно, оба варианта устраивали: выгонять свою близкую родственницу он совсем не собирался – невелика обуза, пусть гостит ещё хоть сутки! Но… проблема существовала в том, что лететь-то надо было с пересадкой в другой стране, тоже европейской, и разрыв между двумя рейсами всего двадцать пять минут. Попробуй тут за это время выйти из одного самолёта, пробежаться по огромному аэропорту, найти нужный гейт для посадки на другой самолёт, разместиться в нём. Не каждому и молодому челу такое под силу, а уж женщине в зрелых годах тем более. Хорошо хоть ещё, что вещи сами по себе багажом домой добираются – не надо их за собой таскать. А в остальном…
Решилась Евдокия Петровна на второй вариант. Поехала она с близким родственником и со своими вещами назад, удивив чем остальных родных, но… не разочаровав их. Им-то что? Ничего. Да и близкому родственнику тоже не так было обидно и накладно, потерпел тот до вечера и отправил всё же свою родственницу в нужном направлении в нужное время, оформив при этом все необходимые документы: посадочные талоны на самолёты естественно, а также всю сопроводиловку для ночёвки в гостинице пересадочной страны. Вроде как всё нормально и  получилось. И полетела родственница в эту страну. И прилетела…
Вышла она с потоком пассажиров из самолёта, вошла в зал, где багаж выдают, и стала там ходить в поисках того человека, который должен был её встретить. Ей же сказали, что в аэропорту её встретит человек из их авиакомпании, даже его портрет устный через переводчика обрисовали: будет он в униформе, то есть в белой рубашке с сиреневым галстуком на шее… Вроде как всё ей было и понятно. Но… это тогда, когда с ней рядом находился собственный переводчик. А тут, в зале выдачи багажа, людей… пассажиров и обслуги всякой столько… и народ всё прибывает и прибывает, самолёты же всё время садятся. Но и уходят люди тоже отсюда со своими полученными вещами. Вот тогда Евдокия Петровна и замежевалась…
Надо было, конечно, спросить кого-нибудь, персонал-то обслуживающий там есть, но как вот спросить не по-нашему, а по-ихнему? Словарный запас у Евдокии Петровны не очень был богатым. Знала она, конечно, «здрасте» и «до свиданья» по-ихнему, ещё и «спасибо» тоже. Но разве это поможет? Переводчик-то свой ей ещё одну фразу предложил выучить, где, мол, находится служба сервисного обслуживания авиакомпании? Она вроде её и запомнила, в самолёте, когда летела, всё твердила. А тут почти всё и выскочило из головы. Осталось в ней, в голове-то этой, только самое первое слово: «во», по-ихнему – «где». Вот и стала она ходить по залу и всех подряд спрашивать:
– Во? Во? – показывая лист сервисного обслуживания. – Во?
Все кивали головой и показывали рукой почему-то вверх. Смотрела вверх Евдокия Петровна и ничего кроме потолка не видела, ни одной дырки в нём, чтобы можно было пролезть туда. И снова бегала по залу (но как она бегала в свои-то годы?) и показывала этот лист: – Во?
Но мало кто мог ей что-то подробнее ответить: то ли не знали они ничего, то ли спешили сильно, то ли не хотели связываться с этой женщиной (мало ли что у неё на уме?) Проходили и проходили мимо… Она готова была уже расплакаться. Но тут нашёлся один сердобольный дедочек, кумекающий на разных языках, который вник в ситуацию и показал на табличку «Exit», что по-русски означает «Выход».
– Туда тебе, милочка, надо, туда, – напутствовал её.
– А как же наверх? – поинтересовалась она.
– А там увидишь, – усмехнулся дедочек и зашагал дальше.
И пошла она в нужном направлении. И вышла в зал прилёта, где уйма всяких разных встречающих. Поднялась потом на второй этаж и нашла нужного человека, только не сразу, потому как тот оказался вовсе не в синей форме и белой рубашке с сиреневым галстуком. Но на табличке на его груди сумела Евдокия Петровна прочитать свою фамилию, хоть и была та написана не на русском языке. Вот уж было радости… Повёл он пассажирку к выходу из аэропорта, подозвал водителя такси, сказал тому что-то и ушёл. Водитель открыл заднюю дверцу машины, рукой показал на сиденье, на которое та сразу и опустилась. Водитель заговорил, пытаясь чего-то добиться от той. А чего? Кто ж поймёт этого нерусского человека? Так ни о чём с ним не договорились, но поехали куда-то. А куда? Кто его знает. Первый же раз была женщина здесь, в этом перевалочном пункте.
Вечер уже наступил. Город сверкал яркими огнями, манил к себе разными прелестями зарубежной жизни. Но ничего этого не замечала Евдокия Петровна, пребывая в подавленном состоянии, думая о том, что ждёт её ещё в этой иностранной гостинице. Конечно, и там ждали женщину серьёзные испытания. А то как же без них нормальному русскому человеку в любой иностранной стране, среди людей, не говорящих на нормальном русском языке? Вот ведь какие там люди! К ним русские толпами ездят, выручают ихнюю экономику, а они, паразиты, даже языка нашего не выучат! Кошмар просто!
Приехала Евдокия Петровна с этой сервисной службой в гостиницу. Испытания начались ещё на рецепшене. Милая девушка спросила её о чём-то, естественно на своём нерусском языке, но Евдокия Петровна, конечно, ничего не поняла. Но показала свою бумагу. Та просто спросила:
– Гарант?
Пожала плечами женщина и опять начала показывать свою сопроводиловку, но девушка снова повторила свой вопрос, хотя бумагу и взяла:
– Гарант? Гарант?
А какой гарант ей нужен, поди догадайся. Девушка-менеджер чего-то стала про кредитную карту говорить и показала свою банковскую карточку. «Карточку мою захотела, догадалась та. Счас, дам я тебе свою карточку, шустрая какая!» И замотала головой, нет, мол, у меня карточки никакой, хотя и была такая у неё. Тогда менеджер заговорила про ойро, евро значит. Слово это Евдокия Петровна тоже знала и вроде как поняла, что надо за что-то заплатить. Хотя и говорили ей, что все расходы оплатит авиакомпания, но женщина уже готова была на всё, даже на натуроплату. Но кому она тут была нужна!
Но что-то же делать надо было. Попыталась Евдокия Петровна ещё раз выяснить у девушки, чего же она хочет-то конкретно? Но теперь менеджер только головой замотала – она по-русски ни бум-бум. И опять же повезло женщине. Нашёлся такой человечек, говорящий на разных языках. Заметил тот заминку авиапассажира с менеджером гостиницы, подошёл, разъяснил ситуацию, уладил конфликт. Сказал, что надо заплатить девушке пятьдесят евро, как гарантию, а потом, утром, ей эти деньги вернёт авиакомпания. Это женщина поняла. Чего ж не понять человека, изъясняющегося на нормальном русском языке! Достала она из потайного карманчика сумочки жёлтенькую купюру, протянула её менеджеру, та взяла, улыбнулась, даже спасибо сказала на нормальном русском языке, выучила же хоть одно слово, значит!
Евдокие Петровне вручили ключи (карточку обычную, завёрнутую в бумажку), назвали номер гостиницы и этаж, где находится этот номер, хоть и не по-русски, но женщина всё поняла и двинулась на поиски своего временного убежища. Подняться надо было на шестой этаж. Речи о том, чтобы пешочком двинуться вверх, конечно, не было. Она-то и дома на второй этаж всегда поднималась на лифте. Чего ж здесь-то выкобениваться?  Да и ноги что-то никуда уже не шли, да и лестницы нигде не было видно. Выход оставался один – на лифте прокатиться. А как в него попасть, призадумалась. Хорошо хоть кто-то тоже решил подняться наверх, она к ним и присоединилась. Всё и обошлось. И номер свой, чуть поблуждав по этажу, нашла. И тут вдруг стукнуло ей в голову, что ключа-то от замка у неё и нет. Обмерла прямо сначала перед дверью. А потом подумала немного, и до неё дошло, что карточка-то в руках – это и есть ключ! Вздохнула облегчённо, провела карточкой по пазу замка, дверь и открылась. А там…
А там темнота почти сплошная. Начала она шарить рукой по стене около двери, обнаружила выключатели, стала щёлкать ими, но свет не появлялся. И опять заволновалась душа. Опускаться что ли на рецепшен, спрашивать, как свет у них тут включается? Но ноги никуда идти не хотели. Устали просто или онемели от волнений, кто их поймёт, эти ноги. Да и как это не по-нашему спросишь? Стояла около двери Евдокия Петровна и чуть ли не плакала. Можно, конечно, было и в тёмную комнату войти, раздеться (или не раздеваться совсем?) и плюхнуться в постель, которая виднелась около окна. Но… нужно было бы и в туалет сходить, и душ принять. А как в темноте это сделать? Не будешь же при открытой двери на унитаз садиться и… звуки разные издавать. Вот она стояла и шмыгала носом. И тут…
И тут из комнаты, почти напротив, вышла шумная компания молодых людей. Они сразу обратили внимание на эту взволнованную женщину у раскрытой двери номера и даже притормозили в движении. Заметив их замешательство, Евдокия Петровна замахала им рукой: сюда, мол, идите, ко мне. Те чего-то переглянулись, один из них отпустил какую-то двусмысленную шуточку: вот, мол, старую, на молодых потянуло. Компания грохнула смехом, но не спешила уходить и стала разглядывать соседку, словно прицениваясь к её достоинствам. А достоинства у той были что надо. И опять кто-то шуточку отпустил на призывные взмахи рукой женщины. Но дошло же что-то до молодых людей, когда женщина стала показывать на лампочки в коридоре и на свои в номере, спрашивая их:
– Свет? Свет как включить?
Пусть не сразу поняли они желание соседки, ещё раз рассмеялись, взял тут один из них у неё карточку, зашёл в номер, приложил её куда следует, и свет в номере появился. Евдокия Петровна была счастлива и не знала как отблагодарить спасителей: не приглашать же их на чай? Но те и не думали набиваться в гости, повернулись и пошли к лифту, у них текла своя жизнь, молодая и красивая. А у женщины пока почти полная разочарований. Но принятый тёплый душ и свежая постель хоть немного успокоили её, она и расслабилась. Нужно было ещё на ужин сходить, так как за всё заплачено, но подняться с постели она уже не смогла.
Спалось что-то не очень хорошо. Волнения так и не оставляли её всю ночь. Больше всего переживала она, конечно, за следующий день. Ведь ей предстояла дорога к себе в Россию. А до неё еще о-го-го сколько добираться! Разные нехорошие мысли в голове так и крутились. А вдруг тот таксист за мной не приедет? Я же опоздаю на самолёт. И тогда?.. Отдадут ли мне эти пятьдесят евро? Хоть небольшие деньги, но жалко же… И есть чего-то уже хочется, а у меня сопроводиловку забрали. Как пройду в ресторан? Не пустят же…
Мысли эти крутились и крутились в голове. Она то ли спала, то ли дремала, и сама не поняла, и ждала всё рассвета, боясь не проспать – рейс-то был ранний. Но нет, не проспала, встала заранее, все необходимые процедуры выполнила в номере и спустилась вниз. С боязнью подошла к ресторану, но тут всё обошлось нормально – никто её ни о чём не спросил, никто ничего не потребовал предъявить. Позавтракала Евдокия Петровна на скорую руку, отдала на рецепшене карточку от номера, вернули ей пятьдесят евро и стала искать таксиста, который бы отвёз её в аэропорт. Искала же опять по описанию – синий костюм, белая рубашка, фиолетовый галстук, но что-то таких и не наблюдалось. Разволновалась женщина не на шутку, но тут подошёл молодой и красивый парень, поздоровался, предложил пройти к выходу, подошёл к такси, открыл заднюю дверку.
– Битте, фрау, – только и сказал.
Опустилась Евдокия Петровна на мягкое сиденье, такси тронулось и… снова она разволновалась: как бы этот мужик не завёз её куда? Стала смотреть в окно. Хоть она и была первый раз в этом городе, но кое-что всё же запомнила со вчерашней поездки. И стала узнавать пробегающие рядом здания. Тут и отлегло от сердца: всё хорошо. А когда показался аэропорт, уже даже заулыбалась. А уж когда оказалась в самолёте, вообще захотелось петь. Но… вздохнула она глубоко и произнесла:
– Ну, прокатилась Дунька по Парижу.
– Вас, битте? – спросил сидящий рядом пассажир.
– Да не вас, а нас надо это самое… бить-то, – усмехнулась пассажирка. – Тёмные мы люди, однако. Учили-учили нас в школе да и институтах, а мы ничего и не знаем. Даже языка ни одного ненашего. О-хо-хо…
Но выводы Евдокия Петровна сделала правильные. Спать теперь ложилась только с разговорником на европейском языке и засыпала с тёплыми мыслями о следующей поездке к близкому родственнику.