Кто вы, поэтесса Скадi?

      Анжеллка, ожидавшая и очень хотевшая родить «тоже Зару», родила Эдика, в связи с чем в сонину душу вкралось подозрение, что Елисей Алексеевич – не самый лучший ребенок в мире. Чтобы никого не обидеть, Соня говорит: для меня все – сами люччи. Вирастут – станут большие, некрасивые. А сейчас мне все – сами люччи!

       Нужно иметь очень витиеватое, даже виртуозное мышление, чтобы, вырастив сына Шамиля и внука Давидика, придти к выводу, что взрослые дети – некрасивые.
Специально сходила проверить впечатление: не подтвердилось. Даже с большими допущениями и ссылками на мнение Сони не скажешь, что Шамиль вирос, а Давидик растет большой и некрасивый.
         
       Прочитала Соне на пробу стихотворение неизвестной, но очень хорошей поэтессы Скадi, которое случайно нашла в интернете лет пять или семь назад. (Кто такая сама эта поэтесса, как ей сказать спасибо и передать книжки про любимую ею Агудзеру - так и не знаю).
       Но интересно, что поймет и что спросит Соня.

       Я уже не боюся війни,
       Через роки шепочу "абзерас"
       Я тебе не забуду Абсни,
       І душі джерело - Агудзеру.

       Ітабуп тобі райська земля,
       Ітабуп - перехмарені гори,
       Ітабуп тобі юність моя,
       Необдуманий крок без докорів.

       Зірка я - упаду в зорепад,
       В незрадливе і зоряне море,
       Я клянуся - повернусь назад,
       В дивний штиль, в евкаліптів простори.

       Мов китайська мімоза в цвіту,
       Зможу миттю життя пережити,
       Незабуду ніколи Сухум
       І як пахнуть незламні самшити.

       Виноград на верхівці гори,
       Білий міст поміж гір невловимо,
       Лавро-вишню - солодкий гібрид,
       Й що каштани бувають смачними.

       Чудо-замок в легендах живий,
       І багаття на березі моря,
       Чачу з медом - від грипу й мари
       І Ахматові рими прозорі.

       Смак вина, заборонений плід,
       Дивний запах весни знівідкуди,
       І тебе небоокий Давид,
       Я клянуся що вже не забуду.

       Мабуть в мене причини свої,
       Щоб любити чужі райські гори,
       Та Абхазію снять солов`ї
       І вмиває її Чорне море.


          Соня поняла всё как надо. Как есть, так и поняла. Расчувствовалась, зашмыгала носом. Вытерла нос несвежим фартуком, сшитым из старого зонта, и позвала:
        - Давидик! Иди, детка, поцелую!
        - Зачем меня целовать? – пламенно возразил Давид. – Ты мне луччи дай 21 рубль, я мороженое «Фишка» себе куплю.
         Общается как борец сопротивления. Не говорит, не жалуется, - толкает речь. Пламенно и с апломбом.

         А по сониному двору молочным облачком в найковском спортивном костюмчике кружит и кружит Елисей – ярко-голубоглазый фантик, прибитый к чужому берегу.


Рецензии