Почтовый ящик номер 49

Рассказ опубликован в журнале "Мурзилка" №5/2019, вышедшем к 95-летнему юбилею издания.
*
*
*
Почтовый ящик №49 доверчиво смотрел на мир блестящим глазом замочной скважины и на фоне остальных ящиков выделялся своим чистым серым цветом, как заплатка на старых рабочих штанах.

«Смотри-ка, новенький, – послышался голос сбоку. – А я уж думал, на это место никогда никого не повесят».
«Чем это от него пахнет? Краской, что ли?» – пискнул кто-то сверху.
«Точно, свежей краской. Бедняга!» – вздохнул ящик №54, висевший справа от новенького. У него была немного погнута дверца, и поэтому он видел №49 лучше других.

«А почему я бедняга? – спросил Сорок Девятый, скосив глаз на соседа. Но тут же спохватился. – Ой, извините, я не поздоровался. Здравствуйте, я – №49».

«Да уж знаем, что №49. Раньше здесь тоже №49 висел, пока ему дверцу не сломали», – ответил Пятьдесят Четвёртый. По его тону чувствовалось, что он тут главный.
«Да, – подхватил голос сверху, – замок сломали и дверцу всю покорёжили хулиганы какие-то, а они уехали…»

«Кто уехал? Хулиганы?» – перебил новенький, не успевая за торопливым рассказом.

«Да не тараторь ты, Сорок Третий, – прикрикнул №54. – Жильцы из сорок девятой квартиры переехали, и ящик чинить уже некому было. Слесарь потом снял его... Жаль, конечно. Но пожил он хорошо, долго. Много чего повидал. Теперь ты тут, значит. Сорок Девятый-второй. Эх…»
И №54 снова вздохнул.

Сорок Девятый-второй похлопал своим блестящим глазом и тоже вежливо вздохнул в ответ.
«Спасибо за рассказ. Я только не понял, почему я бедняга».
«Молодой ты ещё, жизни не знаешь…»
«А теперь и не узнаешь, – глумливо хихикнул кто-то с другой стороны. – Кончилась жизнь-то».
«Хватит болтать, парню и так плохо! Вон он уже побледнел как», – шикнул на весельчака Пятьдесят Четвёртый.

«Я не побледнел, – дрогнувшим голосом сказал новенький. – Это краска у меня светло-серая. Но всё-таки прошу объяснить, у кого это жизнь кончилась и почему!»

На такой вопрос должен был отвечать, конечно, самый главный, и все ящики почтительно скосили глаза на Пятьдесят Четвёртого. Тот многозначительно помолчал, потом проскрипел:
«У всех у нас жизнь кончилась. Считай, просто так висим. Доживаем. Почтальон раз в месяц всего приходит, счета за квартиру приносит. И всё».

«Ну как же, не только счета! Ещё рекламные листовки распихивают, про доставку пиццы там, про замену окон», – добавил ехидный №34.
«Это я не считаю, – отрезал Пятьдесят Четвёртый. – Кашель один от этих листовок. А жильцы их и не читают, сразу выкидывают. Ещё и злятся».
«Из-за платёжных квитанций они тоже злятся, – вздохнул сверху Сорок Третий. – Да люди сейчас всё время чем-то недовольны. А вот помните, какое радостное лицо бывает у человека, когда он получает письмо?»

«Письмо?» – переспросил Сорок Девятый.

«Ну, письма, между прочим, разные бывают, – раздался интеллигентный бас. – Мой прежний хозяин получал толстые журналы – вот у него было лицо так лицо! Лицо человека, который предвкушает, как он всё это будет читать – медленно, с удовольствием, каждый вечер, с чашечкой чая… Эх, я так его понимал! Чувствовать, что в тебе находится столько интересных историй, да ещё и с картинками – это, я вам скажу, непередаваемо!»
Все вокруг знали, что прежним хозяином №37 был профессор университета, и поэтому слушали его всегда с почтением.

«А с письмами всё равно не сравнить», – мечтательно сказал Сорок Третий.

№ 34 уже без всякого ехидства хмыкнул:
«Что ты заладил со своими письмами! Спортивные новости – вот где настоящие чувства! Мой-то, когда утром за газетой приходил, дверцу так распахивал от нетерпения – у меня аж петли визжали. Особенно когда после футбольного матча. – Чувствовалось, что Тридцать Четвёртый гордится своим хозяином. – Один раз вообще чуть не оторвал. Он и сам спортсменом был, до сих пор со спортивной сумкой ходит. В меня уже не заглядывает, конечно… Новости теперь у всех в телефонах…»

Ящики помолчали. Сорок Девятый с волнением ждал продолжения разговора, глядя то в одну сторону, то в другую, чтобы получше разглядеть соседей.

«В смартфонах», – после паузы уточнил снизу Тридцать Седьмой.
«В смартфонах, – подтвердил Пятьдесят Четвёртый и печально посмотрел на новенького. – Не выписывают больше ни газет, ни журналов, и писем теперь не пишут, так что нет у тебя будущего, дружок.  Потому ты и бедняга, хоть и краска на тебе свежая, и замок блестящий. У нас, конечно, будущего тоже нет, но есть хотя бы прошлое, а у тебя…»
№54 красноречиво замолчал.

«Нет, подождите, уважаемый Пятьдесят Четвёртый, не всё так плохо, не преувеличивайте! – торопливо заговорил №43. – Моя хозяйка, например, каждый год выписывает телепрограмму. Я помню этот волнующий запах типографской краски – прямо перед Новым годом, когда принесли последний номер!»
«Выписывала, – сказал №54. – Ей внук как раз перед Новым годом спутниковую антенну подарил, там программа прямо на экране, я сам слышал, как он ей объяснял. Так что типографской краски больше не будет».

В эту минуту хлопнула дверь подъезда, и ящики замолчали. Конечно, они не боялись, что кто-нибудь подслушает их разговор, ведь со стороны он был похож на шорохи, поскрипывание и попискивание, но каким жильцам может понравиться шуршание в почтовых ящиках? Ещё, чего доброго, подумают, что в доме завелись привидения. А тут не Англия, к привидениям почтительно относиться не будут.

На лестнице между тем раздались шаги, и около ящиков остановилась девочка с мамой.
«Давай посмотрим – вдруг уже принесли?» – сказала девочка. Она была в длинной сиреневой куртке и белой пушистой шапочке, из-под которой выглядывали кончики светлых косичек. Романтичный №43 подумал, что девочка похожа на Снегурочку с новогодних открыток, которые в прежние времена получала его хозяйка.

«Да нет, ещё рано. Надо подождать несколько дней».
«Но ведь прошла уже целая неделя после Нового года!»
«Не целая неделя, а всего неделя. Ведь и ящик только сегодня повесили. Пойдём!»
И они пошли по лестнице вверх.

Как только шаги затихли, Пятьдесят Четвёртый авторитетно заметил:
«Похоже, это твои хозяйки, Сорок Девятый!»

Сорок Девятый чувствовал, что от него ждут какой-то реакции, но, пока он соображал, что в такой момент надо говорить, соседи разом зашумели – событие было из ряда вон выходящим.

«Новые жильцы?»
«А почему мы их раньше не видели?»
«Они, наверное, на лифте ездили, а сегодня вот захотели на свой ящик посмотреть…»
«Да не на ящик, а в ящик!»
«Проверить, а не посмотреть, проверить что-то!»
«Точно, проверить, что там лежит! А это значит…»

«Ничего это не значит, - перекрыл весь этот гам уверенный голос ящика №54. – Может, маме этой девочки штраф должен прийти за превышение скорости. Их как раз по почте присылают, прямо с фотографией машины».
«Нет, уважаемый Пятьдесят Четвёртый, - не согласился №37. – С таким лицом за штрафами не приходят. Здесь что-то другое».
«Ну, что бы там ни было, болтовню надо кончать. Домыслы и вымыслы – дело пустое. Вот придёт Клавдия Ивановна через неделю, всё и узнаем».

Клавдию Ивановну ящики очень уважали. Она работала почтальоном всю жизнь. Ящики помнили её весёлой девушкой, которая всегда могла перекинуться парой приятных слов с жильцами, спешившими на работу – ведь она приходила в дом утром, когда все куда-нибудь уходят. Звали её тогда просто Клава, и ящикам очень нравилось, как она напевает, раскладывая в них газеты и журналы. А то и стихотворение могла прочитать – как бы себе, но ящики-то всё слышали!
Очень любила Клава стихи, и не разлюбила их, даже когда стала Клавдией Ивановной. Петь уже, правда, не пела, и улыбалась не всегда. Да и приходила она теперь редко. Кивнёт консьержке, разложит счета – и назад. Но держалась с большим достоинством – №34 помнил, как она отбрила его могучего хозяина, когда тот сказал сыну – это, мол, тётя Клава, наша почтальонша. «Почтальон! – сурово поправила его Клавдия Ивановна. – К вашему сведению, великая Цветаева называла себя поэтом, а не поэтессой. Так что я – почтальон!» Пристыженный хозяин даже как будто уменьшился в размерах  и стал извиняться, хотя понятия не имел, кто такая Цветаева и почему слово «поэтесса» звучит как-то не так.

Ящики стали ждать Клавдию Ивановну, коротая время за привычными разговорами о скрипящих петлях и облезающей краске. Но нет-нет, да посматривали на новенького. Новенький же по большей части молчал, на вопросы отвечал односложно и пытался разобраться в своих чувствах. А чувства были смешанные. Да и как может быть иначе, если ты думаешь, что твоя жизнь только начинается, а тебе говорят, что это уже конец, и никакого будущего не предвидится?

Никто его от размышлений не отвлекал, потому что на площадке, где ящики висели, почти всегда была тишина. Жильцы пользовались лифтом, а по лестнице ходил только спортивный хозяин ящика №34 и его сын, первоклассник Вася. Вася занимался в футбольной секции и вместе с папой считал, что лифт – это для слабаков, особенно, если живёшь на третьем этаже. Так что Васю с папой ящики видели регулярно.

Но теперь на площадку стала прибегать ещё и новенькая девочка. Подойдёт к ящику №49, поднимется на носочки, заглянет в дырочки – и убежит наверх. Сорок Девятый одновременно и радовался, и расстраивался – чувствовал, что как будто виноват, а в чём – непонятно.
«Не простудилась бы, - озабоченно говорил умудрённый опытом №54. – Холодно в подъезде, зима ведь».
И Сорок Девятый тоже начинал волноваться за свою маленькую хозяйку.

И вот как-то раз, когда Вася и его папа с тяжёлыми спортивными сумками возвращались с тренировки, Вася вдруг увидел стоящую у почтовых ящиков Снегурочку.

Совсем недавно Вася был на трёх новогодних ёлках подряд – сначала в своей школе, потом в Кремле и потом ещё в каком-то зале, так что на Снегурочек он насмотрелся. Все они были очень красивыми, но какими-то ненастоящими и совсем не похожими на внучек Деда Мороза – слишком уж взрослые. А эта девочка была настоящая Снегурочка, хотя и куртка её не была расшита сверкающими узорами, и шапочка не украшена звёздами. Ну вот как это объяснить? Снегурочка, и всё тут.

Девочка держала в руках небольшой футляр. Она поднялась на носочки, посмотрела в почтовый ящик и побежала вниз, к двери. Хлоп – и в подъезде стало тихо.

Это Васе так показалось – тихо. На самом деле папа рядом с ним продолжал говорить:
« …Потому что подъём по лестнице – это тоже тренировка, хотя и незаметная. А если шагать через ступеньку, нагрузка на ноги ещё больше…»
«А что это у неё в руках было?» – перебил Вася.
«А? – спросил папа. – У кого?»
«У этой девочки».

Папа, которого прервали на середине такой замечательной мысли, с усилием вспомнил, что им, действительно, только что встретилась девочка.
«Футляр какой-то, музыкальный, что ли. Это с пятого этажа новые жильцы. Так вот. Если каждый день подниматься и спускаться по лестнице, а не ездить на лифте…»
Их голоса затихли, и ящики снова остались одни. Но ненадолго.

После того, как на другой день Вася опять встретил Снегурочку на площадке с ящиками, он нашёл способ приходить туда чаще. Способ был простой – нужно было всего лишь выносить мусорное ведро. От мусоропровода до почтовых ящиков был один лестничный пролёт.

Мама не могла нахвалиться и говорила папе вечером:
«Ты представляешь? Сегодня два раза мусор выносил, а вечером ещё и пол перед квартирой протёр».
«Это всё футбольная секция, – отвечал папа. – Я тебе говорил, что значит спортивная дисциплина? Растёт парень».

И вот, когда Вася в очередной раз пошёл выносить ведро, он увидел, наконец, ту самую девочку. Она стояла на носочках и заглядывала в ящик.
Вася быстро спустился на площадку.
«На что ты там смотришь?»
Вообще-то ему хотелось спросить, как её зовут, но это почему-то не спросилось.

Девочка, которую Вася про себя продолжал называть Снегурочкой, хотя на этот раз она была в платье, ничуть не удивилась:
«Проверяю, не принесли ещё журнал, который мне выписали».
«Какой журнал?»
««Мурзилку». Сегодня вот опять не принесли».

Когда Вася ещё не ходил в школу, мама иногда покупала ему разные журналы – с раскрасками, с комиксами. Поэтому он спросил:
«А что, разве этого «Мурзилку» нельзя купить?»
«Можно, – ответила Снегурочка. – Только вдруг его в киоске не будет? А ещё – мама может об этом забыть. И потом, покупать – это неинтересно».
«А что интересно?»
«Интересно ждать».

Вася подумал, что он со вчерашнего вечера ждал, как пойдёт утром выносить ведро и заглянет на площадку – вдруг там будет Снегурочка? А чтобы ведро было всё-таки не совсем пустым, разобрал ящики в своём столе и выбросил весь мусор. Ждать и впрямь было очень увлекательно.

«А это мой любимый журнал, – продолжала девочка. – Мне его и в старом доме выписывали. Ты не знаешь, когда у вас приходит почтальон?»
Вася ужасно хотел сказать «знаю», но он не знал. Он беспомощно оглянулся на ящики, потом посмотрел на девочку, но та, не дождавшись ответа, уже направилась к лестнице.
Вася изо всех сил сжал ручку ведра и сказал, глядя в Снегурочкину спину:
«Подожди! Как тебя зовут?»
«Надя», – ответила Снегурочка и побежала наверх.

Как разволновались ящики! Еле дождавшись, когда Вася тоже уйдёт, они принялись обсуждать увиденное. Отовсюду слышалось:
«…А вы видели, как он на неё смотрел?..»
«…Журнал! Ей выписали журнал!..»
«…А я вам говорил, уважаемый Пятьдесят Четвёртый…»
«…Это сын моего хозяина, между прочим…»

Наконец, послышался громкий и уверенный голос ящика №54:
«Что мы должны сейчас сделать, так это поздравить нашего нового соседа. Тебе сказочно повезло, Сорок Девятый! Трудно не позавидовать, но мы завидовать не будем. – Тут он обвёл строгим взглядом остальных. – Мы будем за тебя радоваться!»
«Да, да, – зашумели остальные. – Поздравляем!»

Открылась дверь подъезда, и раздались шаги, которые ящики сразу узнали – это пришла Клавдия Ивановна. В руке у неё был пакет, похожий на очень большое письмо. Ящики замерли.

«Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? – спросила непонятно кого Клавдия Ивановна и улыбнулась Сорок Девятому. – Вот, получите-распишитесь!»
Она сунула пакет в ящик и пошла обратно, напевая под нос: «Письмецо в конверте, погоди, не рви…»

«Ну? Что там? Что ты чувствуешь?» – заговорили все разом, глядя на ящик №49.
«Пакет… А в нём что-то лежит…»
«Журнал там лежит, это и так ясно! Их в пакетах теперь приносят. Что в журнале-то?»
«А как же я это узнаю?»
«Ну, сосредоточься!..»

На помощь пришёл Пятьдесят Четвёртый.
«Знаешь, что такое «прислушаться»? Так здесь почти то же самое – тебе надо «причувствоваться». Правильно соседи говорят – сосредоточься! И всё почувствуешь».

Сорок Девятый сосредоточился и некоторое время молчал. Все замерли в ожидании.
«Вот…здесь что-то смешное…а здесь грустное… а тут, кажется, картинка…а вот это в столбик…»
«В столбик – это стихи! – торопливо сказал сверху №43. – Моя хозяйка очень любит».
«А дальше очень интересно, только я ещё не понял, про что это…»

И пошли нескончаемые разговоры, и советы, и воспоминания… Несколько часов подряд ящики не могли наговориться.

А вечером снова пришёл Вася. Чтобы ещё раз вынести ведро, ему понадобилось разобрать несколько полок и старые игрушки, да и мама помогла – почистила к ужину картошку. Но  Нади на площадке не было. Вася подошёл к ящику №49 и заглянул в него через дырочки. Там что-то лежало!

Сердце у Васи заколотилось сильнее, чем на тренировке. Теперь надо было дожидаться утра. А если она утром не придёт?
Ящик №49 смотрел на Васю, не мигая – как будто хотел ему что-то сказать. Вася нахмурился и вдруг, как впервые, увидел цифры на его дверце – 49. Значит, квартира №49!

Прямо с ведром в руке Вася взбежал на пятый этаж и постучал в дверь – звонок был для него высоковат. Дверь открыла Надина мама. Она удивлённо посмотрела на незнакомого мальчика с помойным ведром и спросила:
«Ты к кому?»
«Здравствуйте, – вежливо сказал Вася, – вам журнал принесли. А Надя дома?»
А Надя уже вышла в прихожую и слышала последние слова.
«Принесли? Ты видел? Мама, дай ключи, «Мурзилку» принесли! Мы сейчас его достанем!»
И они исчезли – мама услышала только топот, смех и стук пустого ведра по перилам.

За ужином у Васи дома состоялся важный разговор.
«Я насчёт подарка на день рождения», – сказал Вася родителям, положив вилку.
Папа, который съел уже половину тарелки жареной картошки и был поэтому в отличном настроении, улыбнулся:
«Да помним мы, помним про новый набор «Лего». Приглашай гостей, пора уже. Правда, мама?»
«Я как раз про «Лего»… Мне не нужен новый набор. Я могу пока со старым играть. Я хочу на день рождения журнал «Мурзилка». То есть…как это… подписку. Вот.»

«Подписку? – переспросил сбитый с толку папа. – Зачем она нужна? Журнал можно в киоске покупать».
«А вдруг в киоске не будет? А я хочу, чтобы он каждый месяц приходил. А я буду его ждать».
«Что это за подарок такой – подписка? Вот на Новый год Дед Мороз тебе машинку радиоуправляемую подарил – это, я понимаю, подарок. И зачем ждать, если можно не ждать? И вообще, все журналы сейчас в интернете есть!»
Папа тоже отложил вилку.

Но тут вмешалась мама.
«Вообще-то ждать – это должно быть интересно. Вот бабушка рассказывала, как она ждала дедушкины письма, когда он в армии был. Каждый день в почтовый ящик заглядывала! Они у неё до сих пор все в коробке лежат», – тут у мамы затуманились глаза, и она искоса посмотрела на папу.

«Письма – это другое дело, – сказал папа, не написавший в жизни ни одного письма. – А журналы-то зачем ждать?»

Васе казалось, что он понимает, зачем надо ждать журналы, но он боялся, что не сможет это объяснить. И снова на помощь пришла мама.

«Очень просто. Вот ты говоришь, что всё можно в интернете найти. А сам купил два года назад удочку и ни разу не сходил на рыбалку – всё собираешься в интернете про рыбалку что-нибудь посмотреть. А если бы тебе приходил каждый месяц журнал «Рыбалка»…»

Мама возражала папе очень редко, и папа от удивления даже забыл про картошку. Он открыл было рот, но мама, оказывается, не закончила.
«А я тоже хороша – всё собираюсь научиться вязать, да руки никак не доходят. Так что выпишу себе заодно журнал по вязанию!»

Тут папа вспомнил глянцевые спортивные журналы из фитнес-клуба и сказал:
«Рыбалка подождёт, а вот «Железный мир» можно и выписать».
Неожиданно в голову ему пришла ещё одна мысль:
«А на Восьмое марта выпишем «Сад и огород» Марье Васильевне в подарок – она нам варенье с дачи всё время привозит! И почтовые ящики надо покрасить – а то ремонт в подъезде сделали, а ящики так облезлые и стоят!»
Чувствовалось, что папе так понравилась эта затея, что он готов облагодетельствовать весь дом.
«А тебе, кроме «Мурзилки» этого, ещё «Юный техник» нужен – мужчина должен всё уметь делать руками. Мне его в детстве выписывали, я только что вспомнил».

«Я ещё хотел спросить, – начал Вася, успокоившись насчёт подарка, – можно, я на день рождения одну девочку приглашу? Она на пятом этаже живёт, её Надя зовут, она на флейте занимается, в музыкальной школе».

Мама и папа переглянулись.
«Конечно, пригласи, – сказала мама. – Только заранее, так вежливее будет».
«Я заранее!» – закричал Вася, быстро вылезая из-за стола.
«Подожди! Доешь картошку сначала!»

Но Вася был уже в своей комнате, которая за прошедшие дни стала такой чистой и аккуратной, что он сам в ней ничего не мог найти.
Он достал из ранца листок и ручку, сел за стол и печатными буквами написал: «Надя приходи ко мне на день рождения». Потом добавил: «Вася». Сложил листок два раза, крикнул: «Я сейчас приду» и побежал к почтовым ящикам.

В подъезде было холодно и тихо – вечер был уже совсем поздний. Ящики, всё ещё под впечатлением сегодняшних событий, делились всякими случаями из жизни. Ящик №49 слушал и одновременно вспоминал волнующее чувство, когда внутри него оказался журнал. Внезапно все замолчали, и Сорок Девятый увидел перед собой Васю. Мелькнула детская рука, и в ящик что-то упало. Мальчик сразу же повернулся и убежал. Наверху хлопнула дверь.

Ну и ну! Так события ещё не кончились?
Ящики снова заскрипели, зашелестели, да так громко, что консьержка высунулась из своей комнаты проверить, откуда такой сквозняк.

«Что это? Эй, Сорок Девятый, что это там у тебя? Мы ничего не успели заметить!»
№49 сосредоточился и причувствовался, как учил его Пятьдесят Четвёртый.
«Это письмо».
«Письмо? Письмо! Вот это да! А в письме-то что?»
«В письме? – Сорок Девятый помолчал. – В письме – будущее».

Он скосил глаз на Пятьдесят Четвёртого и добавил:
«Потому что будущего не может не быть».