Призвали

Просто так не уходи, Лёшка это знал уж, а бригаде то поставь, клёвая бригада. Лёшка взял бутылок пять, чтобы не обидеть, на автобус до завода, как бы снарядился. Путь прошёл как на мази, вот теперь преграда, та бетонная стена, завод пеленала. И по старому пути, там, где был лесочек, Лёшка её так махнул, зацепился ручкой. Ёршик тот колючкой прям, врезался в ладошку, чтоб тебе мой ас воздам, выдернул тот ёршик. В сумке пузыри пронёс, прямо по заводу, никому и дела нет, ходят все немного. В цех пришёл и в шкафчик свой, будто бы поставил, он конечно пузыри и пошёл сказать всем. Нет сказали мужики, тут начальства много, пред обедом маханём, чтоб не видно вроде. Лёшка так себе чуть-чуть, так налил не много, выпил за бригаду ту, попрощался вроде. Кровь с ладошки уж не шла, будто как болячка, так свернулась же она, будто так и надо. Он проторенным путём, вылез за ограду и до дому ломанул, вроде всё как надо. День настал повестка в бой, уж звала как будто, так этапы не считал, сколько ещё будет. Все атлеты собрались и вина купили, тут два ящика зубровки, сразу притащили. Свету мама не пустила, в ночь ту провожать же, та ещё в школе училась, где ей так гулять тут. За катушками сходили, пригласили вроде, ведь без баб скучно сидеть, песни петь про волю. Мало выпили да так, ведь спортсмены всё же, трое же в спорт роту так, повалили вроде. Довезли под песни в лад, хохотали вроде, тут расцеловались все, всё было не в моде. С мамой попрощался в лад, плакала она лишь, не волнуйся я вернусь, не война же всё же. В сборный пункт нас отвезли, там нас покупали, кто в десант, а кто в стройбат, мы пока не знали. Но с Купавны нас троих, вроде бы купили, на границу СССР, как бы снарядили. На автобус, в аэропорт, мы быстро домчались, долго нас не мучали, сразу распихали. И колонны в самолёты, быстро потянулись, вещей мало было снами, всё равно на выброс. Долетели быстро вроде, многие же спали, потому что ночь до плена, многие гуляли. Тут автобусы сменили уже на машины, довезли нас до вокзала сух-паёк нам дали. То Семипалатинск был, город в Казахстане, нас везли в отряд какой-то, как овец, баранов. В поезде не долгий путь, ехали как будто, сух-паёк мы наминали, дико вроде, вкусно. Куры колбаса уже, нам уж не по вкусу, банки будто бы в новинку, так и жить не скучно. Да не знали какой рай, ждёт нас впереди там, жили мы моментом так, будто рабы в трюме. Так поели весь сух-пай, за своё взялись тут, кур понюхав доедать, колбасы вались тут. Снова с поезда в машины и колонной как бы, мы поехали в отряд, по пути теряя. Так отсеивались все, по пути как будто, кто куда по сторонам, а мы прямо как-то. До границы путь далёк, всех шурупов вроде, растеряли по дороге, щит наш крепить вроде. По сравнению с Москвой, здесь было теплее, но ещё же не зима, пожить надо смело. Тута вывалили нас, на плацу как будто и погнали всю отару, в баню по натуре. Комсомольский же один, с документов вроде, остальное не нужно, вы теперь в загоне. Скинули с нас барахло, со стригли весь волос, стали в топку всё кидать, но не всё, а что-то, стали как-то отбирать, в сторону привольно. Как потом узнали мы, даже здесь ходили, за забор так погулять, в самоволку, что ли. Хлоркой, что ль облили нас и под душ загнали, там мочалка, мыло вонь, будто с коней гнали. Вымылись так кое-как, вафельным полотенцем, обтирались это мрак, как наждак по телу. Полотенце кинув так, в кучу так небрежно, чистое нам получать, боже мой, как грешно. Это, что за балахон, это кальсон братцы, заменяет он трусы, в армии на танцы. Ах как чисто, так легко, всё тут на завязках, тут ХБ нам дали так, ремешки взатяжку. Пуговицы всё же есть, на ширинке как бы, бантики же там вязать, не удобно как-то. Кое-как оделись так, ремнём подтянулись и портянки тут мотать, что за муть как будто. Сапоги одел да так, они больше вроде, потом поменяем брысь, мелких нет как будто. Да концлагерь ещё тот, будто предстоял нам и петлицы нам, шеврон, столько всего дали. Сапоги так поменял, кому ногам тесно, вроде как бы разошлись и всё так по месту. Шапки и бушлаты нам, выдали по месту, выгнали на плац потом, и прогнали строем, если бы бараны шли, лучше было в двое. Тут в казарму завели, мама боже милый, двухэтажная кровать, где мы согрешили. Выдали постель-бельё, всё мы натянули, уголки тут отбивать, нас теперь загнули. Две тут палочки берёшь и так одеяло, набиваешь уголок, кому это надо. Обшивайте всё быстрей, а то без обеда, так останитеся вы, ведь сух-пая нету. Да, с иголкой не в ладах, как-то раньше был он, теперь руки из колол, но своего достиг всё же. И петлицы, и кокарды да шевроны вроде, но трудней всего пагоны, тут дались же Лёшке. Всё тут строй и на обед, на плацу помялись и не в ногу нас погнали, кругом плац бакланить. С горя, что ли подвело, тут желудок этот, так набросился на всё, съел и суп и это. Макароны с мясом так, нам перловку будто, зарекались тут давать, а тут жить то можно. В мисочке масло лежит, как пробки с бутылки и буханка тут на всех, ну на отделение. Чай слащавый вроде бы, да и свет прозрачный, ну чего тут горевать, втягиваться надо.