Зонт. Мопассан

Посвящается Камилю Удино

Мадам Орей была экономной женщиной. Она знала цену каждому грошу и обладала целым набором строгих принципов насчёт умножения денег. Её служанке определённо было очень трудно обсчитывать её, скрывая сдачу при покупке провизии, и мадам Орей было непросто иметь карманные деньги. Но им всё-таки не так уж и плохо жилось, так как у хозяев не было детей, но ей было очень больно видеть, как серебряные монеты утекают из рук. У неё от этого разрывалось сердце, и каждый раз, когда нужно было совершить значительные затраты, хотя и необходимые, она плохо спала ночью после покупки.
Её муж постоянно повторял:
- Ты не должна быть такой прижимистой. Мы всё равно не проедаем весь свой доход, деньги остаются.
Она отвечала:
- Никогда не знаешь, что может случиться. Лучше всё-таки подстраховаться.
Она была 40-летней женщиной маленького роста, живая, морщинистая, аккуратная и всегда раздражённая.
Её муж постоянно жаловался на её экономность. Ему было ещё тягостнее из-за того, что она ранила его тщеславие.
Он был служащим в Военном министерстве и служил исключительно по настоянию жены: чтобы повысить семейный доход.
На протяжении 2 лет он приходил в бюро с одним и тем же залатанным зонтом, что вызывало смех его коллег. Устав, наконец, он этого подшучивания, он настоял, чтобы жена купила ему новый зонт. Она купила его – за 8,5 франков, увидев рекламу большого магазина. Но когда сослуживцы увидели новый зонт, моделью которого был наводнён весь Париж, то возобновили свои шуточки, и Орей страшно страдал от этого. Зонтик был дрянным  и сломался через 3 месяца, от чего в бюро поднялся настоящий хохот. Сослуживцы даже сочинили песенку по этому поводу, которую напевали с утра до вечера во всём огромном здании.
Рассерженный Орей приказал жене выбрать другой зонт из тонкого шёлка за 20 франков и принести ему чек.
Она купила зонт за 18 франков и заявила мужу, покраснев от раздражения:
- Этого тебе хватит лет на 5.
На этот раз Орея ждал триумф на работе.
Когда он вечером вернулся домой, жена бросила встревоженный взгляд на зонт и сказала:
- Ты не должен перевязывать его завязкой, это может повредить шёлк. Ты должен сам следить за этим, так как я уже не смогу в ближайшем будущем купить тебе новый зонт.
Она взяла зонт, развязала тесёмку и расправила складки. Вдруг она замерла как вкопанная. В центре зонта была круглая дыра величиной в сантим! Прожгла сигара!
Она пролепетала:
- Что… это?
Муж даже не повернулся и ответил спокойно:
- О чём ты? В чём дело?
Тогда жену объял гнев, и она выговорила с трудом:
- Ты… ты… прожёг… свой зонт. Но ты… ты… сошёл с ума!.. Ты хочешь разорить нас!
Он повернулся с бледным лицом:
- О чём ты говоришь?
- Я говорю, что ты прожёг свой зонт. Смотри!..
И бросившись к нему с такой силой, словно хотела ударить, она поднесла дыру на зонте к его носу.
Он совершенно растерялся и пролепетал:
- Что… что… что это? Я не знаю! Это не я, клянусь! Я не понимаю, что стало с моим зонтом!
Теперь она уже кричала:
- Готова поспорить, ты забавлялся со своим зонтом на службе, что ты им хвалился и раскрывал.
Он ответил:
- Я только раз его открыл, чтобы показать всем, как он красив. Вот и всё. Клянусь.
Но она дрожала от гнева и устроила ему такую сцену, из-за которой семейный очаг часто кажется мужчине более страшным, чем поле боя, где свистят пули.
Она пришила к дыре кусочек шёлка, вырезанного из старого зонтика, который не подходил по цвету, и на следующий день Орей явился на работу с плачевным видом. Он положил зонт на шкаф и перестал думать о нём, как хотят забыть о чём-то неприятном.
Но едва он вернулся вечером домой, как жена вырвала зонт у него из рук, открыла и замерла при виде непоправимого несчастья. Шёлк был испещрён маленькими дырочками, ожогами, словно на них упал пепел сигары. Залатать его было уже нельзя.
Она молча смотрела на это, настолько возмущённая, что не могла произнести ни звука. Муж тоже увидел это зрелище и замер от недоумения и огорчения.
Затем они посмотрели друг на друга, он опустил глаза, а она швырнула зонт ему в лицо и закричала:
- Ах ты, каналья! Каналья! Ты мне за это заплатишь!
И сцена повторилась. После часа скандала он смог объясниться, наконец. Он клялся, что ничего не понимает, что это могло произойти только из-за чьего-то недоброжелательства или чей-то мести.
Раздавшийся звонок в дверь спас мужа. Пришёл друг на ужин.
Мадам Орей всё ему рассказала. Что касается покупки нового зонта, она и слышать об этом не хотела.
Друг разумно рассуждал:
- Тогда, мадам, он промочит и испортит одежду, которая стоит гораздо дороже.
Рассерженная женщина ответила:
- Тогда пусть возьмёт зонт у кухарки, я больше не буду покупать ему шёлковый.
При этих словах Орей возмутился:
- Тогда я подам в отставку! Я не пойду в министерство с кухонным зонтом.
Друг сказал:
- Отдайте зонт в перетяжку, это стоит недорого.
Мадам Орей ответила:
- За это возьмут, по крайней мере, 8 франков. 8 плюс 18 – это 26 франков! 26 франков за зонт! Да это безумие! Безумие!
Вдруг на сотрапезника, бедного буржуа, снизошло озарение:
- Заставьте страховую компанию заплатить вам за зонт. Страховые компании платят за сгоревшие вещи, если пожар произошёл в застрахованном доме.
Услышав этот совет, женщина осеклась. Поразмыслив минуту, она сказала мужу:
- Завтра, перед тем, как идти в министерство, ты пойдёшь в офис «Ла Матернель», удостоверишь сожжённый зонт и заявишь право на компенсацию.
Г-н Орей подпрыгнул.
- Никогда в жизни я не сделаю этого! 18 франков пропали, вот и всё. Мы от этого не умрём.
На следующее утро он вышел с тростью. На счастье, погода была хорошая.
Оставшись дома одна, мадам Орей не могла успокоиться из-за потери 18 франков. Она оставила зонт на столе в столовой и крутилась вокруг, не в силах принять какое-либо решение.
Мысль о страховке постоянно возвращалась к ней, но она не смогла бы выдержать насмешливых взглядов господ, которые встретили бы её, так как была робка с людьми, краснела из-за пустяков и не знала, что говорить незнакомцам.
Однако потеря 18 франков вызывала в ней такие страдания, словно её ранили. Она хотела и не могла забыть. Что же делать? Время шло, а она никак не могла решить. Потом внезапно она решилась, как лежебока, который решился встать с дивана.
- Я пойду, и мы ещё посмотрим!
Но нужно было сначала приготовить зонт, чтобы несчастье стало очевидным. Она взяла спичку и сделала большой прожог величиной с ладонь между рёбрами зонта, затем свернула оставшийся шёлк, перевязала резинкой, надела шляпку и шаль и поспешила на улицу Риволи, где находилась страховая компания.
Но по мере того, как она приближалась, она замедляла шаг. Что она скажет? Что ей ответят?
Она смотрела на номера домов. Оставалось ещё 28 домов. Хорошо! Она может подумать. Она шла всё менее и менее быстро. Вдруг она вздрогнула. Вот дверь, на которой выбиты золотые буквы: «Ла Матернель, страховая компания». Так быстро! Она остановилась на секунду, встревоженная и пристыженная, затем прошла мимо, вернулась, опять прошла и вернулась вновь.
Наконец, она сказала себе:
- Однако надо идти. Чем раньше, тем лучше.
Но когда она вошла в здание, она заметила, что её сердце сильно колотится.
Она вошла в большой зал, где всюду были окошки, как в кассе, и в каждом окошке виднелась голова мужчины.
Появился какой-то господин, который нёс бумаги. Она остановилась и робко произнесла:
- Простите, сударь, не подскажете ли вы мне, куда обратиться за компенсацией сгоревшей вещи?
Он ответил звонким голосом:
- Второй этаж налево. В бюро несчастных происшествий.
Эти слова ещё больше запугали её, и ей захотелось убежать, ничего не говорить, пожертвовать 18 франками. Но при воспоминании об этой сумме к ней вернулось немного смелости. Она поднялась на второй этаж.
Там она постучалась в первую дверь. Изнутри крикнули: «Войдите!»
Она вошла и оказалась в большой комнате, где стояли трое важных господ в орденах и беседовали. Один из них спросил:
- Чем могу служить, мадам?
Она не могла найти слова и начала заикаться:
- Я пришла… пришла… у нас случилось несчастье.
Господин вежливо указал на стул.
- Будьте добры присесть, я буду в вашем распоряжении через минуту.
И, повернувшись к двум остальным, он возобновил разговор.
- Господа, наша компания может возместить вам ущерб только на сумму, не превышающую 400.000 франков. Мы не можем принять во внимание ваши притязания из-за 100.000 франков, которые, как вы утверждаете, выплатили нам дополнительно. Впрочем, оценка…
Двое собеседников перебили его:
- Хватит, сударь, суд решит. Нам остаётся только уйти.
И они вышли с церемонными прощаниями.
О, если бы она осмелилась уйти с ними, она бы так и сделала, она убежала бы, не смотря ни на что! Но разве она могла? Господин вернулся к ней:
- Чем могу служить, мадам?
Она выговорила с трудом:
- Я пришла… из-за этого.
Директор опустил глаза с наивным видом на предмет, который она показывала ему.
Она пыталась дрожащей рукой снять резинку. Наконец, ей это удалось, и она открыла прожжённый зонт с заплатой.
Мужчина сочувственно произнёс:
- Кажется, с ним дела плохи.
Она заявила, поколебавшись:
- Он стоил мне 20 франков.
Он удивился:
- Действительно? Так много?
- Да, он был отличным. Я хотела бы, чтобы вы заверили его нынешнее состояние.
- Очень хорошо, понимаю. Очень хорошо. Но я не понимаю, каким образом это касается меня.
Ею овладело беспокойство. Возможно, компания не платила за мелкие предметы. Она сказала:
- Но… но… он же прогорел.
Господин не отрицал этого:
- Я вижу.
Она осталась с открытым ртом, не зная, что говорить дальше. Затем, внезапно поняв его забывчивость, она быстро сказала:
- Я – мадам Орей. Мы застрахованы в компании «Ла Матернель», и я пришла получить компенсацию за сгоревшую вещь.
Она поторопилась прибавить, ожидая решительного отказа:
- Я прошу лишь перетянуть его.
Директор смущённо заявил:
- Но… мадам… мы не торгуем зонтиками. Мы не можем заниматься такими видами ремонта.
Маленькая женщина почувствовала, что к ней возвращается апломб. Надо было бороться. Она будет бороться! Её страх прошёл, и она сказала:
- Я прошу лишь стоимость починки. Я могу починить и сама.
Господин казался сконфуженным:
- Но, мадам, это такая мизерная сумма. У нас никогда не просят компенсации за столь незначительный вред. Мы не можем оплачивать носовые платки, перчатки, веники, тапочки и все мелкие объекты, которые ежедневно находятся в комнатах и могут подвергнуться огню.
Она покраснела и почувствовала, как её охватывает гнев.
- Но, сударь, в декабре прошлого года у нас выбился огонь из камина и нанёс ущерб, по крайней мере, на 500 франков. Г-н Орей не обращался в компанию, поэтому было бы справедливо, если бы мне оплатили починку зонта!
Директор почувствовал ложь и сказал с улыбкой:
- Вы сами признаете, мадам, что это выглядит удивительно и странно: г-н Орей не пришёл требовать компенсацию в 500 франков, а вы пришли за компенсацией в 5-6.
Она ничуть не смутилась и ответила:
- Простите, сударь, ущерб в 500 франков казался кошелька г-на Орей, а ущерб в 18 франков касается моего кошелька, что не одно и то же.
Он увидел, что она не отстанет и что он потеряет с ней целый день. Он покорно сказал:
- Хорошо, расскажите мне, как случился пожар.
Она почувствовала, что победила, и начала рассказывать:
- Видите ли, сударь, у меня в прихожей стоит подставка из бронзы для зонтов и тростей. Недавно возвратившись домой, я поставила туда зонт. Надо сказать, что как раз над этой подставкой находится полка для спичек и свечей. Я протянула руку и взяла 4 спички. Я чиркаю одной – она гаснет. Чиркаю другой – она загорается и тут же гаснет. Я чиркаю третьей – то же самое.
Директор перебил её, чтобы вставить остроумное словцо:
- Так это были спички, которые выпускает правительство?
Она не поняла иронии и продолжила:
- Может быть. Наконец, четвёртая зажглась, и я зажгла свечу. Затем я пошла в спальню, чтобы лечь. Но через четверть часа мне показалось, что пахнет палёным. Я всегда опасаюсь пожара. О, если бы у нас когда-нибудь произошёл пожар, это не была бы моя вина! С тех пор, как в декабре выбился огонь из камина, о чём я вам уже рассказала, других пожаров не было. Я поднимаюсь, выхожу, принюхиваюсь как гончая и, наконец, замечаю, что мой зонт горит. Возможно, это от спички, которая упала на него. Вы понимаете, что с ним от этого стало…
Директор понял свою роль. Он спросил:
- И во сколько вы оцениваете ущерб?
Она замолчала, не решаясь выговорить цифру. Затем сказала, желая казаться великодушной:
- Почините его сами. Я полагаюсь на вас.
Он отказался:
- Нет, я не могу, мадам. Скажите мне, сколько вы просите.
- Но… мне кажется… Послушайте, сударь, я не хочу обсчитать вас… мы сделаем так. Я отнесу зонтик мастеру, который заново обтянет его шёлком, и принесу вам счёт. Это вас устраивает?
- Совершенно, мадам. Вот направление в кассу, которая компенсирует ваш ущерб.
И он протянул карточку мадам Орей, которая схватила её, поднялась и вышла с благодарностями, спеша оказаться на улице из-за страха, что господин передумает.
Теперь она весело шла по улице, ища мастерскую зонтов, которая показалась бы ей подходящей. Когда она нашла лавочку, которая выглядела богатой, она вошла и сказала уверенно:
- Мне надо заново обтянуть зонт шёлком, хорошим шёлком. Самым лучшим. Цена не имеет значения.

10 февраля 1884
(Переведено 29 января 2018)