Академический Драматический во дворе

  (из цикла «Фомёнок»)

       Сегодня в гости к нам приехала моя двоюродная бабушка Клава. Она привезла моей тётке, бабушкиной дочке, большую деревянную коробку с театральным гримом. Там в ячейках были все оттенки тональных кремов и помад, теней, румян и прочей профессиональной косметики.
Увидев меня, баба Клава воскликнула:
- Как ты выросла! Длиннющая какая!
Я, действительно, была не по возрасту высокая.
- Небось, как все девочки, в артистки хочешь пойти?!
- Ты что, баба Клава, ни за что! Я врать не умею.
- Но, почему врать? Играть!
- Играть я тоже не умею, - сказала я, вспомнив при этом, как всегда краснею.
- Ну и зря! Все в жизни может пригодиться! – Весело ответила баба Клава, сверкнув золотым зубом, и которая, никогда не унывала.
Она работала в Большом Драматическом театре. Артисткой ей стать не удалось, работала в будке суфлёром, потом костюмершей, а сейчас на пенсии принимала пальто в гардеробе.
- Эх, кого бы нам разыграть! – Подхватила со смехом моя бабушка-хохотушка. Они были под стать с бабой Клавой и, не сговариваясь, как-то озорно посмотрели на меня. Я начала предчувствовать – спектакль будет!
- А вон наши соседки сидят на скамеечке, - выглянув в окно, сказала бабушка, - их и разыграем!
- Да, что-то они скучают, точно. – Подхватила баба Клава. – Давай, внученька, мы тебя нарядим, да выпустим к ним. Будешь осваивать актёрское мастерство!
Мы тут же вытащили из сундука, который стоял в коридоре, старинные бабушкины вещи. Бархатную юбку до пола с воланами из натурального шёлка, прямо, как у Кармен, жилетку велюровую и сорочку с рукавами «фонарик». Перламутровые пуговицы сверкали на манжетах и груди.  Ну, а шляп у бабушки было море. Выбрали такую «томную», с длинными, как волнами, полями, чтобы прикрывали моё детское лицо.
- Нет, не достоверно, - оглядев меня по-режиссёрски, произнесла баба Клава. – Узнают по лицу. Надо тебе грим наложить.
Она быстро начала колдовать над моей внешностью. Вот уж потеха! Я сама себя не узнала: и румяна, и черноброва, и ресницы до лба! Ко всему этому экстерьеру добавились лакированные лодочки на шпильках моей тётки, которая была всего на пятнадцать лет меня старше. А  моя баба Дуся повесила мне ещё на руку старинный ридикюль из кожи, цвета бордо.
- Ну, а теперь думай, что бабулькам на лавочке скажешь. Сценарий надо. – И баба Клава начала придумывать на ходу. – Во-первых, выходи потихонечку, плавной походкой, заинтригуй их, «приколи» взгляды к себе, иди мимо по двору. Чем дольше будешь молчать, тем больше интрига, ну тайна, так сказать. 
Да, чувствовалось, что баба Клава оседлала своего любимого конька.
- Надо, чтобы и реплики у тебя были взрослые. – Она принялась учить меня, что говорить.
Я прорепетировала пару раз. Вот и наступил мой первый выход. Медленно, с деланным,  равнодушным лицом, я вышла из подъезда. Эффект моего появления и нелепое несоответствие костюма с современной модой, надо было видеть! Сидящие на лавочке остолбенели, и синхронно поворачивали головы, следя за моим перемещением. Я старалась играть, то есть молчать дольше, боясь рассмеяться, а мои бабушки, наблюдавшие из окна первого этажа, давились от смеха. Подошла к белью, которое сохло на верёвке, растянутой между двумя тополями. Потрогав его, я строго спросила  онемевших старушек:
- Это чьи простыни? Вы знаете, что пожарное ведомство не разрешает развешивать бельё на улицах в целях безопасности.
- Ой, моё это, моё. Сейчас соберу, - засуетилась соседка баба Даша, начиная поспешно откреплять простыни с верёвки.
- А вы кто? – Спросили меня остальные.
- Я – инспектор! – Ответила я с умно-серьёзным видом, входя дальше во взрослую роль.
- А ковёрчик  этот, чей сохнет? Небось, из-за границы привезён. А им может заинтересоваться налоговая инспекция. Убрать немедленно!
Тут же баба Лена побежала за хозяйкой этого ковра. Я стояла и победоносно раскачивала своим ридикюлем. Вдруг, к моему удивлению, выбегает тётя Света, Серёжкина мама, а за ней и он сам. Всё. Театр мой закончился. Я хотела провалиться на месте или улететь на этом ковре-самолёте. Но первое и второе мне не удалось, и я вприпрыжку поскакала к своему подъезду, чтобы Серёжка не видел моего лица. Для скорости я сбросила лодочки-шпильки, которые мне были велики, а потом бегом на кухню отмывать свои румяна и брови. А бабульки все улюлюкали со двора:
- Да, это Верка, Дусина внучка! Ну и озорница, ну и хулиганка! Так нас разыграть! Беги, Серёга, неси туфельки Золушке-инспектору!
А я уже была и без румян красная от стыда. Надо же так вляпаться с ковром. Откуда  я знала, что он тёти Светы. "И зачем меня баба Клава с бабушкой надоумили делать этот  театр!? - Мне опять хотелось переложить вину на кого-то. - Это не я хулиганка и озорница, это мои бабушки - хулиганки и озорницы!" Но тут вбежал Серёжка с туфлями. Рот у него был до ушей!
- ЗдОрово ты бабусек разыграла! Я бы так не смог. – Сказал он, и мой стыд сразу улетучился, но сердитость  на своих бабушек осталась.
- Если бы у тебя была такая баба Клава, то и ты смог бы! – Ответила я, а в голове уже  созревал план. – Надо разыграть бабу Клаву! Ты мне поможешь?
И мы с Серёжкой, как заговорщики,  начали шептаться…