Зима свободная 11

                Зима свободная 11

     Ты сколько хочешь смейся надо мной, мой любимый, мой вдумчивый читатель, а я до сих пор думала, что рак - у меня одной. Ну, просто у других раки какие-то несерьезные. Вчера, но по три. Но маленькие. И я категорически была против других раков, хотя бы и сегодня. И по пять. И вдруг. Какой-то Толик Евсеенко, художник, перевернул все мои представления о раках. Я тут же призвала дочь. Дочь сказала:
     - Мама, а не твои ли это литературные фантазии? Вот поклянись мне, хоть на Библии, что Анечка Евсеенко сказала тебе эти слова!
     - Нет, Наташа, мне сказала эти слова Фира, так и сказала, мол, а ты знаешь, что у Толика обнаружили, и кто сказал, спросила я, сказала Анечка, ответила Фира, но не мне сказала,  сказала я, а тебе, Фира, и потому сказала, что ты умеешь спрашивать человека в лоб, а я не умею, я всегда жду, когда  человек, если он хочет что-то сказать,  скажет сам. Добровольно. А если не говорит - я никогда не стану его пытать. Так было.

     - И в результате, - сказала дочь, - ты, из-за этой "добровольности", даже не спросила Анечку, что с Толиком случилось, и на какой это стадии, если это рак, а ты же знаешь, что можно успеть, пока еще не поздно, как было у тебя, мама, ты же живешь,  потому что ты  успела,  и потому, что ты должна была  жить, и будешь жить вечно! А вспомни,  столько людей за тебя боролось?! Ты что, не в силах побороться за Толика?!
     - Толик умрет, - глухо сказала я, -  Никто не знает, что такое мозг.  Вот зачем мне все это?! Толик умрет, боже! Замечательный, можно сказать, уникальный художник, золотое перо, вот так ни за что, ни про что, умрет,  потому, что никто не знает, что такое мозг!
     - Не закатывай истерики, - сказала дочь, -  Мозг такой же орган, как все остальные,  и точно таким же облучением, без хирургического вмешательства, можно опухоль в нем уменьшить, и даже вовсе уничтожить. Главное, чтоб было не поздно. Чтоб была ранняя стадия. Вот как была у тебя. Ты же сейчас молодцом?!
      Я-то молодцом. Но, удивительно, непостижимо, и ужасно печально, что нас стало двое. Ведь я до сих пор думала, что рак - у меня одной.

     А еще я до сих пор думала, что умею держать слово, да еще и других учу поедом, как то слово держать, а сама пообещала, что "Зима свободная",  никаких чтений о раках и никаких писаний о раках, и даже никаких мыслей о раках!!! Прилюдно пообещала. На весь ФБ. И что?!
     И потом. Какая зима такая свободная вдруг?! Когда зима была свободная?! Может быть, у земледельца, когда земля покрыта снегом и отдыхает, зима и свободная. На печи лежать, да калачи есть. Иногда телегу чинить. А у меня?! Из огня да в полымя, сегодня, пока один холст Бенони продала, меня в жар бросило, до половины пятого вечера (слава богу, уже еще светло), сидела с минус триста. Завтра за квартиру платить, а у меня четырех тысяч не хватает до 8.400 ( как говорил Али "19-ть до 20-ти", про меня говорил), молилась об этих двух, за две и продала. Все-таки, завтра, еще две - не так страшно, как было бы четыре. И еще плюс. На завтра место заплачено сегодня. И Филиппу выдано пятьдесят крон, потому что завтра я приду, как белый воротничок, к десяти.
     Все же не так плохо, как хотелось бы.
     Но разве это свобода?!