Ностальгическое

                "Ностальгия – это значит неизбывная тоска,
                Когда сердце горько плачет от любого пустяка.
                Ностальгия, как дорожка—очень трепетная нить —
                В то, что больше невозможно ни вернуть,ни воcкресить..."
                Эльдар Рязанов

 Широко и вольготно раскинулся казачий  хутор Саломатин на высоком левобережье реки Бузулук, несущей неспешные прозрачные воды к своенравному старшему брату Хопру. Правый низинный берег Бузулука  густо зарос камышом, красноталом,  вербами, пакленками, могучими дубами и  высокими вязами.

      Весной, сразу после  схода полой воды, покрывается вся земля ковром первоцветов, будто  художник размашисто разлил по холсту лазурь пролесок и уже по ней  щедрой кистью разбрызгал золото тюльпанов и разноцветье петушков. В белоснежной кипени цветущего  терновника соловьи  многоголосым хором заполняют  все пространство вокруг и в попытках перепеть соперника словно захлебываются от восторга любви.   Осины со стволами нежно-мятного оттенка      серебристыми листочками-ладошками трепещут от  легкого дуновения ветерка в предчувствии надвигающейся июньской грозы.   А потом начинается пора  душистой лесной земляники в ковре богородицыной травы. Густой аромат душицы и зверобоя напитывает воздух. Тонкостебельчатые рябчики раскрывают багрово-крапчатые колокольчики-плафоны.   

       В летний  зной спасительная прохлада глубокой и спокойной реки желейно-мягкой водой манит к себе всё живое. Песчаные отмели с раннего  утра и до  сумерек усыпаны хуторской  детворой. Крепкосложенные, с  бронзово-загорелой кожей, с выгоревшими на солнце  волосами и по десятому разу обгоревшими носами, они шумно плещутся в воде, с азартом играют в догонялки. Накупавшись вдоволь, с посиневшими от холода губами  ложатся, будто ящерки, на горячий песок.

Ближе к полудню в клубах тончайшей пыли появляется на косогоре стадо гладкобоких коров. Они, словно древнерусские ладьи  погружаются по самую грудь в реку, медленно, не отрываясь, пьют воду. Утолив жажду, не торопясь выходят на берег навстречу своим хозяйкам. Загорелые, ладные, в разноцветных ситцевых платьях и белых косынках женщины пришли на обеденную дойку. Ласково подзывают они своих Зорек, Pомашек, Белянок, отгоняют от них назойливых оводов и слепней.  Сильные, ловкие руки   двигаются привычно быстро и звенят колокольцами подойники, собирая тугие струи душистого парного молока.  Поодаль, на влажной песчаной отмели  разместилось на полуденный отдых стадо пугливых овец. Они всегда настороже, готовы в любую секунду сорваться с места и броситься наутек. Пронырливые козы, неугомонные, словно городская шпана, затевают потасовки, нарушая умиротворенный покой. Стаи домашних серых гусей и разноцветных уток собирают на мелководье мальков и веретёнок, погружаясь в воду одновременно, будто команды девушек-синхронисток.

Важно, с чувством собственного достоинства,  вышагивают по отмели серые цапли, ловко вылавливая спрятавшихся в тине лягушат и молодых ужей.. Осторожно выводят свое потомство из камышовых зарослей на простор Бузулука родители-лебеди. Песчано-серые неоперившиеся птенцы пока еще беспомощны и  пугливы.  Они  при малейшей опасности быстро прячутся в зарослях прибрежных камышей. Зеленогрудый зимородок охотится за серебристыми уклейками, выслеживая их между  овальными глянцевыми листьями желтых кубышек и белоснежных лилий.

     Медленно перекатывается в серебристо-полынном мареве  сочно-арбузный август.  Pазливается по просторам пьянящий аромат дынь, созревших груш-черномясок, краснобоких  яблок. Pоссыпи мясистых помидоров алеют на грядках среди темно-зеленой листвы. Подсолнухи с припылённо-желтыми мордочками внимательно отслеживают путь солнца по безоблачно-синему небосводу.   Коршуны беззвучно парят в вышине, зорко высматривая  зазевавшихся цыплят и мышей-полевок.   Ласточки-береговушки ловко снуют над гладью реки, собирая разноцветных стрекоз и мошек.
 
На вечерней зорьке вся хуторская детвора собирается на берегу Бузулука, на взгорке.  С шумными играми и веселыми забавами они терпеливо ждут возвращения стада с пастбища. В сопровождении маленьких хозяев   степенно шествуют к своим дворам   коровы, бегут наперегонки телята. Под предводительством круторогих и бородатых козлов медленно разбредаются стайки овец и коз.

Солнце, закатывается за лес, затягивает половину неба багряно-золотым шелковым знаменем, которое быстро  превращается в иссиня-черный бархат ночи.  Многоголосье цикад заглушает все звуки  уходящего дня.  Яркие звезды, рассыпанные по небосводу щедрой рукой Создателя, перемигиваются в вышине. Млечный путь пронзают космические странники-метеориты. Изнуряющий жар земли смешивается легким ветром с прохладой речной глади.

 К осени вода в реке становится бутылочно-прозрачной, видно, как стайки жирных голавлей собирают с поверхности комаров и мошек.  На вечерней зорьке щуки в азарте погони за рыбьей молодью плещут хвостами и расплываются по воде круги от берега до берега. На просмоленном каюке одинокий рыбак с удилищем из гибкого тальника  терпеливо ожидает поклёвки. На  деревянных мостках пристани склонилась хозяйка, выполаскивая постиранное бельё. Откуда-то издалека, то усиливаясь, то затихая, растекается над речной гладью протяжный казачий распев.

  Осень одаривает ожерельями  пепельно-синих  ягод тёрна в золотисто-багряной листве, паутинками бабьего лета, преподносит фужеры рыжиков и  светлую грусть листопада. Первые осенние дожди пробуждают россыпи сентябрьских  опят и хороводы степных говорушек. Завершаются  основные полевые работы, ссыпан в сухие закрома золотой запас степного края - отборная пшеница, рожь, ячмень. Высятся во дворах скирды  хрустящей соломы. Сенники доверху заполнены душистым разнотравным сеном. В саманных  хлевах сытно и тепло будет зимовать коровушкам, для хуторян более значимых,  нежели все миллионы священных коров для индусов.

Дворник-ноябрь разметает метлой остатки  листвы, загоняет   насекомью мелочь по укромным  щелям и норкам, щедро напаивает землю дождями и в одну ночь бережно укутывает ее в белоснежно-пушистое покрывало. Неровной строчкой вышивают осенние тучи улетающие на юг стаи диких гусей,  лебеди ставят на крыло камышово-коричневых  подростков. Покружившись над речными заводями, они до весны прощаются с родными краями. И только дятел-радист выстукивает на старой раскидистой груше свою морзянку. Вестницы близкой зимы - синички – шустро порхают в зарослях терновника,  пестрокрылые сойки перекликаются в оголившемся  кленовнике.

Высокое небо отражается в тонком зеркале перволёдья, земля словно   вздыхает полной грудью перед долгим исцеляющим сном, а затем  затихает, успокаивается. Лес становится  графично-прозрачным и только  кусты бересклета наперекор трескучим декабрьским морозам развешивают бело-розовые   сережки-сердечки.   Лед толстым панцирем окончательно сковывает реку и снова наступает счастливая пора для хуторской детворы.  И вот уже туго прикручены к валенкам коньки - снегурки и полуканадки, расчищены  от снега хоккейные площадки , вырезаны из хлесткого тальника клюшки. Крутится на  середине реки самодельная карусель, сооружение из накрепко вмороженной в толщу льда оси с колесом от арбы и прикрученной к нему оглобли. Цепляет  ребятня свои санки к концу шеста, кто-нибудь  посильней раскручивает колесо и летят по кругу салазки со скоростью летящего пушечного ядра.  Тут уж только держись!

     До самой темноты длятся хоккейные баталии. Мальчишки, разгоряченные,  ложатся животами на лед, чтобы из проруби попить обжигающе-ледяную воду. Усталые, промокшие насквозь, уже в сумерках  поднимаются  по крутым обледеневшим   тропинкам,  соскальзывая и  снова срываясь вниз, вконец обессилевшие разбредаются по переулкам к своим занесенным снегом хатам. А там  уже ждет их немудрёный ужин- наваристые щи и  румяные, с хрустящей корочкой, бурсаки да кружка парного молока с  пушистой пеночкой от домашней  любимицы и кормилицы Майки.
В преддверии Нового года и  Рождества в каждом доме  подновляют подсиненной побелкой печь, накрахмаливают  белоснежные кружевные занавески и  подзоры,  расшитые яркими цветами накидки. В ожидании рождественских христославцев  хозяйки запасают килограммы разносортных конфет, пряников,  пекут душистые румяные пироги. И в самое Рождество, ещё затемно, хутор празднично расцвечивается вереницами огней. Во дворах широко раскрыты ворота, зазывая стайки мальчишек, девчонок и  взрослых односельчан, бойко и задушевно рассказывающих колядки. К обеду вся семья радостно собирается за празднично накрытым столом, с удовольствием угощается наваристыми щами, зажаренным до хрустящей корочки нафаршированным гречневой кашей или яблоками гусем, прозрачным холодцом, квашеной капустой, мочеными изумрудно-алыми арбузами, сочными помидорами  и золотистой антоновкой, да душистым узваром. А потом каждая хозяйка гордо подсчитывает количество навестивших ее дом христославцев,  ведь согласно  приметам, чем их больше, тем благоприятнее ожидается наступающий год.

Трескучие январские морозы  узорят невиданными цветами окна, развешивают  по кустам и деревьям сверкающий иней.  Вьюжный февраль  наметает сугробы до крыш, заваливает  снегами распадки и балки, переметает дороги. И в этой снежной круговерти вдруг раздаются игривые переливы гармоники и звон колокольчика -  это Масленица пришла. Летят разукрашенные лентами и яркими бумажными цветами сани, взбивается снег из-под копыт разгоряченных коней, разливаются веселые песни.  После   разудалой  Масленицы уже и весна на пороге!
 
 Солнце припекает всё сильнее, сугробы расплываются лужами, с берега все громче и стремительней сбегает ручей, собирающий воду из-под поникших кустов. Вода в реке прибывает, сначала появляется узенькая полоса между берегом и льдом, с каждым днем она становится всё шире и шире и вот уже вербы под берегом стоят по пояс в мутной воде. Лед становится игольчатым, бутылочно-зеленым, покрывается лужами и проталинами. А ночью в полной тишине вдруг раздается громкий, неожиданный взрыв, потом доносится неясный гул, скрежет, плеск воды от сталкивающихся и переворачивающихся льдин. Так начинается ледоход. Стайка домашних гусей, истосковавшихся за долгую зимнюю пору по вольной воде, спокойно расположилась на небольшой льдинке и невозмутимо чистит перышки.   Порой глыбы льда цепляются за прибрежные деревья, создавая заторы, и тогда неизбежно начинается хаос. На застрявшую льдину налетает следующая, под натиском воды она встает вертикально и потом обрушивается вниз, с грохотом рассыпаясь сотнями сверкающих на солнце осколков. Мутная, клокочущая вода почти заполняет все пространство вокруг, затапливает лес, и уже совсем близко подступает к краю высокого берега. Льдины - целые поля- с камышами, самодельными хоккейными площадками, остатками выдернутых с корнями кустов и деревьев, вертятся в водоворотах.

Так и уносит вешняя вода все ненужное, напускное, отжившее,  завершает еще один жизненный цикл, обновляя и возрождая землю, что зовётся родной сторонкой.