Свой

        Фанерным дребезгом входная дверь. Бегом с пятого этажа хрущёвки на улицу. Никто не гонится, ноги сами -  крылья. Крыльцо подъезда, осмотреться.  Двор, врагов не видно, друзей тоже нет. Жара, полдень, никого. Только из школы, портфель в угол. Хлеб с маслом, посыпанный сахаром, на улицу, вкуснятина с воздухом, чистейший поверх масла и в рот.
                Осматриваюсь с крыльца – новый микрорайон городка в пятилетке партии на Дальнем востоке. Сихотэ-Алинь, пыль.  Асфальт – потенциал цивилизации.
                Внимание вправо -  тропа вдоль детского сада на реку. Через висячий мост -  частный сектор парой шеренг.  Дальше Тайга, зелёными гигантскими волнами сопок.   
         Бутер закончился, ноги с крыльца уносят вправо. Вдоль детского сада к реке. Болтанка на висячем мосту, резонанс, подбрасывает – здорово!  Через частный сектор, мелькающих за дощатыми заборами клыкастых собак, к подножию сопок Тайги.
         Вхожу в неё, она в меня. Каждый раз ново – обнимает, приветствует, таинство. Входит в детское тело, не сопротивляюсь, впускаю, сладость, растворяюсь, рождаюсь -  зверь.
         Новость обычная для этих мест: двое за ягодой, чуть отошли от дороги, через три дня нашли не ягоду - что от них осталось. Тигр. У людей: у..фф…, не со мной! Как же так, жена, дети остались. И нафига эта ягода сдалась?
                У Тайги другие вопросы: что с кошкой? Зачем людей забрал? Болен? Что случилось? Все в детском теле. О людях почему-то не спрашивает. 
         Начинаю движение - поглощает, стелет моховым ковром. Нет меня, исчез. Проник и рождён в листьях, стеблях, корнях. В щебете, шорохе, взмахе крыльев, жужжании и стрекоте, в дуновении ароматов.  Головы и в голове кружение – кураж. Выходи любая зверюга – договоримся.   Внимание под ноги - не издать не звука! Камни, палочки, всё что может треснуть и стукнуть. Следить за каждым своим движением! Тайге нравится, как я иду, крадусь – даю фору её обитателям. Свой я здесь.
                Вверх, путь на одну из вершин, на скалу, сесть, свесить ноги в пропасть, просто ими болтать, сверху на городок смотреть.
                Сидится, смотрится, млеется, ногами болтается, неизвестно сколько в разорванном времени. Отклик тела – отмерили мне на дорогу домой. Обратный путь, с таким же зверским чутьём.  Что я делал целый день? Ничего – был!
                Выхожу из Тайги, сожаление – ждёт разлука в полтора десятка лет.
                Прошли. Самолет Новосибирск – Владивосток. Сихотэ-Алинь, жара, полдень, асфальт – реализованный потенциал цивилизации. Спортивка на сто сорока не вписалась в поворот.  Всё кубарем, вылетаю, выбив дверь или пройдя сквозь железо - не знаю, прямиком в зелёные волны Тайги. Узнала, принимает, приветствует, таинство.  Входит в моё тело, не сопротивляюсь, впускаю, сладость, растворяюсь, рождаюсь зверем, осознающим всё, что происходит: удар, скрежет, земляной взрыв, круговерть в машине, вылет из неё, полёт.
                Ведёт меня над валунами, булыжниками, меж стволов и ветвей. Ей нравится моя последняя мысль – «как душа отделяется от тела? Не пропустить!»  Много у неё с такими мыслями, но не людей.  Меня знает –  свой!
                Садит мягко, пятой точкой на пощиколотный мох – ни синяка не царапины. Троих, что были со мной тоже приняла без увечий – они же со мной! 
                Двенадцать оборотов, считали потом.  Машина не поддаётся восстановлению, даже литые диски разорвало.
                О любви и заботе много люди говорят, многое знают. Слушаю, улыбаюсь.  Под крыло без просьб, намёков и молитв. Непознаваемо легко,  когда  свой!

volobuevoleg@inbox.ru