Роман Азазель и Суустика или формула Любви. Гл. 19

 Глава 19.

    Они ехали уже часа три, когда у Таны зазвонил телефон. Это был Ник – ты где? Это что за «фигня»?

    – Меня нет в городе. Я уехала в Таганрог, продала квартиру, и уехала совсем. Прощай.

    Она отключила телефон. Говорить было больше не о чем.

    Подъезжая к какой-то станции, она вновь его включила. На дисплее отпечаталось с десяток не принятых звонков. Телефон опять зазвонил:

    – Я проверил, ты уехала!! Ты действительно уехала!! Не спросясь… Как ты могла? А как же я? Один… Я думал, ты шутишь!

    – Это у тебя только шутки. Вся эта жизнь одна большая сплошная шутка. А я так тебя любила. Но, оказывается, тебе не нужна. У тебя есть Ира с «сиськами», которую ты не боишься. Она не только знает номер твоей квартиры, в отличие от меня! У нее и ключ есть. Мало того, она так запросто с твоего телефона может отправлять мне СМСки. А теперь, оставь меня!

    Тана вновь отключила телефон. Её трясло. Сын, ругаясь, закутал ее одеялом.

    – Как хорошо, что мы уехали. Мама, неужели ты не видишь, что он просто «козел»!

    – Сынок, он не «козел», он «демон».
    Сказав это автоматически, почти не думая, она, вдруг, поняла, что это истина. Все сразу встало на свои места. Стало ясным, почему он не понимал, что делает больно. Что нормальные мужики свои «левые» контакты просто скрывают, чтобы не сделать больно женам и любимым. А он нет, он наоборот, выставлял все это на показ. Почему он ее боится? Это был человек и полу демон одновременно. За тысячелетия суть его не изменилась. Он не понимал, зачем скрывать правду, если это так приятно, когда твое Эго на высоте. Он не понимал, что правда может убить. Он не понимал и не знал, что такое Любовь, он знал только страсть и считал ее единственной действующей силой. А вот кого он любил по настоящему, как мог – так это самого себя, свое собственное внутреннее «Я», своё не угасающее космическое Эго. Они были две обоюдно сильные, одинаковые по уровню противоположности. И то, что их связывало, было действительно любовью. Только каждый ее принимал по – своему. И то, что от начала происходило между ними – была война за их души между Богом и сатаной, между светлым и темным Мирами, между Любовью и страстью. И передовая пролегала через их сердца, обдирая их в кровь, давая знания и опыт. Она была из Мира Света и стремилась к Свету, он из Мира Света пришел познать мир Тьмы и принимал её проявления за истину. Поэтому он боялся ее, Тану, боялся потерять свое Эго, свою свободу, свою силу, мировоззрение. Она была его сильнее, и он это чувствовал подсознательно. Она переворачивала его устоявшиеся знания и понятия, наводила в его душе и уме беспорядок и его меняла.

    Он жил по устоявшимся в мире законам, что мужчина есть «Глава», есть Человек-творец в полном объеме этого понятия. А женщина, сотворенная из его ребра, всего лишь приятное дополнение к этому: помощница, подруга, хранительница очага, мать – продолжательница его рода и слушаться его должна. Ни о каком равенстве, в ценности и духовном уровне полов, у него речи быть не могло. И тем более, в отношении его и ее.

    Да кто ты такая – сама посмотри? И кто я, Ангел Азазель, сошедший вас «дикарей» научить элементарному.

    Но он был в шоке от того, что она имела над ним такую страшную власть и стояла против него, как равная.

    Тана с сыном приехали в Таганрог первого мая. Был не рабочий день. Риелторы, с которыми она заранее связалась, отвезли их на съемную квартиру. Они немного погуляли по городу и спустились к морю. Ласковое и прохладное, зеленовато – серое по цвету оно пахло детством. Сын радовался ее настроению. Она опустила ладони в воду и тихо сказала – Здравствуй, Азовушка. Через ее ладони в сердце потекло теплое и нежное – здравствуй и ты.

    Вечером, перед сном, Тана вновь включила телефон. Он зазвонил минут через десять.

    – Зачем ты уехала!!! – Кричал обезумевший Ник. Он рыдал в трубку так, как Тана никогда не слышала ни от кого. Она испуганно молчала, не зная как его успокоить. Жалость ее захлестывала.

    – Вернись, немедленно вернись!! Как ты могла, не спросясь… ничего не сказав…

    – Ник, пожалуйста, успокойся. Я вернусь, если ты сядешь в поезд и приедешь за нами, заберешь меня обратно.

    В трубке прекратились рыдания. После некоторого молчания и, как видимо, обдумывания ответа и вытирания соплей, она услышала его низкий хриплый голос. 
    – Ты, когда уезжала, меня не спрашивала, так и возвращайся сама.

    Тана вновь отключила телефон. Утром они с сыном купили по новой «симке» и сообщили дочери номера. Города они совершенно не знали, однако, Тана могла интуитивно сориентироваться по нескольким показателям: это желание иметь квартиру не далеко от моря, чтобы ходить до него пешком; должна быть хорошая транспортная развязка и благоприятная энергетика. Они с сыном приобрели Таганский еженедельник с кучей объявлений, раскинули его на полу. Тана помедитировала и опустила палец на газету. Под пальцем предлагали квартиру на 15 этаже 18 этажного дома в районе железнодорожного вокзала. Она позвонила риелторам, и к обеду договор был подписан.

    С пятнадцатого этажа огромной лоджии открывался умопомрачительный вид на город и Таганрогский залив. Они с сыном были очарованы этими красотами. Свежий морской бриз и еле уловимый для новичка запах моря, пьянил. До пляжа ходу было минут пятнадцать. За неделю до прихода контейнера они отремонтировали все по своему вкусу. Успели побывать во всех парках, пошататься по старинным улочкам и достаточно загореть на море.

    Несмотря на все эти приятные вещи, душа у Таны саднила. На свою беду она была экстрасенсом. Порой, без всякой техники, могла читать мысли на расстоянии. Как только она отвлекалась от действительности, ее настигали чувства и мысли Ника. Мысли были только одни – он своим волевым фактором тащил ее обратно. В эти мгновения она сожалела о том, что очертя голову сорвалась, может быть, нужно было все перетерпеть, как это делают многие женщины? Еще подождать? Но внутри у нее что-то стояло поперек этого. Что это было? Чувство собственного достоинства? Или женская гордость? Да, она не умела унижаться, была максималисткой, считала себя воином, и на ее духовном щите был еще тот девиз: «Все, или ничего!» Но она его любила и любила по настоящему, и в то же время не могла принять таким, каков он был.

    Дни лета летели за днями. Был восстановлен Интернет, работал Скайп. Ник был отключен, значок не светился. Его не было месяц. За это время Тана совершенно успокоилась. Ежедневные походы на море и заплывы по часу сделали свое дело. За это время она несколько раз заходила на Сайт знакомств «Мамба» на страничку Ника. Читала его стихи и поэмы в «Дневнике», посвященные древним временам, космическим войнам и становлению Земли и ее цивилизации в Солнечной системе. Но главное, ее интересовало, с кем он там общается и для чего, если ее так любит?
Внизу, под его обработанными в «Фотошопе» фотками были комментарии от женщин, на которые он отвечал. Она обратила внимание на одну, которая была несколько моложе Таны, полноватая и симпатичная. Под фотками была целая переписка. Она вышла на ее страничку, посмотрела данные и ушла. Буквально к вечеру, на «Мамбу» Тане пришло сообщение. Писала та самая женщина.
 
    – Простите, что вас беспокою. Вероятно, вы знаете Николая? Он много рассказывал о вас, я уверена, что именно о вас. Я бы хотела кое-что выяснить.

    – Да, я вас слушаю. Николая я знаю. А что он обо мне рассказывал?

    – Он говорил, что вы психически не совсем здоровы. Внезапно снялись и уехали от него. А он вас так любил. Он так много о вас заботился, очень хотел, чтобы вы были вместе. Но вы вот так поступили, и он, чтобы хоть как-то унять тоску, теперь ищет вам замену. Хотя, еще надеется, что что-то можно сделать и вернуть вас обратно. У вас есть сын, он сказал, что у сына детский церебральный паралич, и он еле ходит. У вас ведь действительно есть сын?

    – Да есть. Я вас слушаю, дальше…

    – Он сказал, что заплатил за его лечение четыре миллиона. Но мальчишке лучше не стало. Деньги у него всегда есть, он занимается раскопками на каком – то Курукшетре. Я по какой причине вам пишу, хочу вот у вас спросить, почему вы его бросили, если он вас так любил и заботился? И нужен ли он вам, могу ли я с ним встречаться? Я бы не хотела быть третьей лишней.

    У Таны, после этих сообщений, глаза были готовы выйти из орбит. На нее напал истерический смех! Больше всего ее поразил факт лечения ее сына четырьмя миллионами. И то, что она была психически не здорова, по его мнению.

    Женщину звали Марьяна, она была практикующим врачом инфекционистом, умной и очень порядочной женщиной. Они быстро нашли общий язык. Когда Тана поведала ей всю правду о Нике, Марьяна была в трансе и предложила ей перейти на Скайп, чтобы обменяться с Таной скопированными с ее страниц сообщениями Ника. Они разговаривали и смеялись до упаду, сравнивая, написанное им, с правдой. Более всего Марьяну поразил факт, что Николай женат и, что Тана его, въявь, никогда не видела. Так же, для Таны, были сброшены сообщения со стихами Ника. И она поняла, что одно из стихотворений, которые Ник написал и посвятил ей, были запросто отправлены Марьяне.

    Боже, милостивый!! Кого я любила? Как в одном человеке может помещаться удивительный талант, необыкновенные знания и такого уровня духовная внутренняя грязь, низкое и примитивное вранье! Это было практически не совместимо в нормальном человеке. Но, видать, он был именно таким! И его нужно было или принимать, или уже не принимать.

    – Забыть его, но как это сделать?

    И она решила просто ничего больше сама не решать, пусть все идет, как идет.
Тану рано отправили на пенсию, в пятьдесят, как мать, воспитавшую ребенка – инвалида. У сына она тоже была, пенсия. В городе подходящей работы пока не было, но им хватало и того, что они имели. Не шикарно, но жить можно было. Пришло чудесное лето, созрели абрикосы, которыми были засажены все обочины улиц. И спелые сладкие фрукты в огромных количествах просто валялись по мостовым, их мели дворники, собирали на завтрак в свои сумочки женщины, у которых не было своих садов. Тана наварила варенья, насушила кураги на балконе и, даже в большой банке поставила по интернетовскому рецепту абрикосовую наливку, одев на банку резиновую перчатку. Перчатка сначала лежала, а потом начала подниматься и двигаться, как живая, что страшно смешило. Она «сфотала» валяющиеся по улицам фрукты, банку с перчаткой, море с чайками и выставила в «Одноклассниках». Подруги смеялись и поздравляли ее с новой жизнью в новом райском месте.

Каждое утро в шесть утра, она пешком ходила на пляж. Подолгу плавала, разговаривая с морем. Море было женской Сутью и звали его Азовушка. Это было то самое море, про которое писал Александр Сергеевич Пушкин в своей сказке «О царе Салтане». Азовушкой же была царевна Лебедь, в которую могло превращаться море – женщина. Эта история была зафиксирована в славянских Ведах и была связана с историей любви Азовушки – царевны Лебедь и бога Велеса, который спас ее от колдуна – Ястреба. И эту быль, по-видимому, Пушкину рассказала его няня Арина Родионовна. И Тана, ни сколько не сомневалась, что все это когда-то происходило. Так же она не сомневалась, что все вокруг живое и разумное.

    Заплыв довольно от берега, Тана ложилась на спину на воде и почти не шевелилась. В лицо ей светило утреннее нежное лучистое солнце. От чего рябь на поверхности воды была сверкающе – золотой и, совершенно сказочной.

    – Азовушка, как же я тебя люблю!

    И море ей отвечало тем же. Оно нежно держало тело Таны в своих морских объятиях, убаюкивая, как младенца, успокаивая и снимая все стрессы. И, однажды, она вот так чуть не уснула на плаву.