Xxvii. черное такси

               
          Наверняка многие пользовались этим видом транспорта хотя бы раз в жизни, и даже, если в гараже ждет машина, приятно иногда сесть в салон в качестве пассажира. Иногда внутри бывает грязно и стоит невыводимый дух бензина, но чаще чисто и легко. Водители попадаются самые разные и я хочу рассказать реальную историю, главным героем которой является такси – среди них есть у каждого свой нрав, традиции, обычаи, из чего и складывается особая, полная приключений и движения, жизнь.

          Этот случай произошел в Москве в 2004 году. Я ехал тогда поступать в университет в г. Томск. Со мной отправилась моя мама. Не знаю, как жены декабристов во имя долга и справедливости, но наши мамы во имя самых теплых и нежных чувств всегда стремятся последовать за своими детьми не только в самые отдаленнейшие уголки России, но даже в страну полулегендарную, неизведанную, о которой достоверно не известно даже ее название. У нас намечалась пересадка с поезда на поезд и на разных вокзалах.

         –  Та-а-а-кси, по-ожалуйста! – едва мы только вышли из вагона, прямо на перроне эта фраза прозвучала не менее пятнадцати раз за минуту. Произносили ее самыми разными голосами как угодно: рявкающе, надменно, назойливо, автоматически – но никто не говорил тихо, приглашающе и вежливо и при этом у всех зазывал был такой вид, будто у них под полой золото и только пассажир удостоен быть посвященным в эту тайну. Все бомбилы старались – каждый на свой лад, конечно! – иметь вид самый торжественный: лица кавказской национальности снимали свои кепки и неистово колотили себя в грудь, клялись бабушками, дедушками, братьями и сестрами, каких и не было у них никогда; европейцы завывали, словно египетские жрецы в кульминационный момент жертвы безумным богам; азиаты, словно шаманы, опьяненные разговором с душами умерших предков, пытались схватить неосторожного одинокого путника его за одежду, вещи или просто увести за руку – словом, человеку, которого никто не встречал, трудно было пробиться сквозь этот галдящий немилосердный кордон. Такими людьми как раз и были мы с мамой.
Вдруг на маму налетел какой-то сухой седоватый старик, совершенно не имевший никакого жира в теле, состоявший из одних грубых, натянутых, как гитарная струна, жил, и стал молча совать ей в лицо какие-то карточки. Это оказались «цены» за одну поездку. 2 500, 3 500, 4 500 – замелькали цифры у меня в голове. Одновременно с этим субъектом нас стал обрабатывать неизвестно откуда взявшийся мужчина плотного телосложения с усами.
          –  Спасибо, мы доедем на метро, –  мама старалась быть вежливой. Но усач не отставал. Он схватил наши сумки.
          – Метро не работает, – уверенно объявил он. – Но давайте так. По скидочке 1000 рублей и Вы на Белорусском вокзале.
         Сухой продолжал атаковать уже целым ворохом карточек.
         – Что ты мне суешь! Я ничего не вижу без очков! – мама сказала это с такой гордостью, что я понял: до старости нужно жить именно для того только, чтобы иметь плохое зрение и модные очки.
        Сухой на время замедлил шаг.
        Зато усатый тюлень, пыхтя и потея, так как было жаркое лето, уже возился с рацией, вывел антенну и давал какие-то негласные распоряжения.

        Мы оказались тем временем на стоянке. Поодаль находился человек в идеально сидевшей милицейской форме, с которым сразу же заговорил о чем-то Сухой, как со старым знакомым. Увидев милицию, мама успокоилась, сработал старый советский стереотип: «Моя милиция меня бережет!».

        Усатый подвел маму к Сухому:
        – Это наш администратор. Вы сразу ему заплатите, чтобы не возиться в машине и больше к этому не возвращаться.
        Мама подчинилась.
        Резко завизжали колеса и через минуту  подъехала черная «Лада».

        Молодой парень в джинсах и черных очках сидел за рулем и сразу же врубил на большую громкость музыку. Впрочем, то, что издавали его колонки с сабвуфером, сложно было назвать даже созвучием. Это был просто ритмичный сильный шум, подобный тому, который издают огромные агрегаты на заводах – в нем было ровно столько же эмоций, сколько и в водителе автомобиля. Казалось, что моя голова напоминает попеременно то огромный колокол, внутри которого я нахожусь, то равновеликие барабаны, и кто-то стучит маленькими, но почему-то металлическими палочками по черепу: еще секунда – и голова расколется, как спелый астраханский арбуз. Но тут, словно прочитав мои мысли, лихач убавил громкость магнитофона. Узнав, куда мы едем, он пролаял какую-то отрывистую фразу в точно такую же рацию, какая была у усатого: я явственно услышал слово «беларуська», и молодец задал нам пару незначащих вопросов. И вот минуты через две шофер очень четко и почти без акцента произнес другое словосочетание – «оплачиваем проезд».

      – Но ведь я уже рассчиталась с Вашим администратором! – удивилась мама.

      – Ви заказали машину, – настаивал житель гор. – Оплачиваем проезд. – И он протянул уже знакомые карточки.
      
      –  А-а, бандиты!.. На, вези нас до вокзала! С Вами связываться – себе дороже! – и мама отдала четыре с половиной тысячи.

      – С человека!

      – Но у нас нет таких денег!

      – Тогда ми будем возить по кругу, пока не заплатите. А если нет, то ви говорить с нашим начальником в другом месте! Ми доставим.

      –  Ну что я за глупая баба! – сокрушалась мама, отдавая всю наличность. – На, раз я такая дура. Вези! Это ясно, куда доставите.

      Водитель замолчал.

      Я думал, что он вполне может достать пистолет из бардачка после того, как отвезет нас куда-нибудь подальше. Колени мои предательски тряслись. Я уже материально осязал это оружие. Вот парень сворачивает с шоссе к леску, вот стреляет в голову маме, а потом мне, обшаривает и выволакивает наши тела – и черное такси уезжает.

      Но вместо этого вымогатель высадил нас на Белорусском вокзале, отдал вещи, сказал, что его могут убить, если он их возьмет, пожелал всего доброго и нажал на газ. Это была самая дорогая поездка в моей жизни!

     Много лет спустя я ехал в другом такси, а добродушный кавказец, который плохо и много говорил по русски, вдруг спросил меня:

     –  В чем пиравда, бират?

     – В творчестве, – ответил я.

     Наверное, кавказец меня понял по-своему, потому что вскоре он запел:

     –  Шурик агун хакн та. Айя! Шурик агун хакн та. Айя! – у него оказался приятный голос.  «Должно быть, себя хвалит, – добродушно  подумал я.

     2018