Остаться таким же

Часть 1




Я уже давно перестал надеяться всерьез. Какой в этом смысл? Столько лет прошло, а удача поворачивается ко мне далеко не лицом. Я не хочу жаловаться, но все надоело. Сам не знаю, почему я это до сих пор делаю. Похоже, это уже часть меня. Ничего плохого я в этом не вижу, это отличная возможность подбодрить самого себя, это позволяет мне на минуту мысленно покинуть этот мир, сотканный из проблем. Когда я говорю об этом с другими людьми, я вижу, как на их лицах появляется недоверчивое выражение, некая улыбочка, в которой я с легкостью всегда читаю одно и то же: «Ну и дурачок же он!». Если бы им хватило смелости и наглости, то они непременно сказали бы мне:

– Ну, да, конечно. Рассказывай дальше, парень!

Я вижу это, понимаю, но мне и не нужно, чтобы они верили. Слушают – и это уже замечательно. Вы можете подумать, что я скучен, но это не так. Я бываю разным: кислым, приторным, сладким, ярко-зеленым и темно-фиолетовым, с разными завитушками, бесцветным и так далее. Список довольно длинный. Правда, бывают и дни, когда я до смерти скучен. Но это ведь не страшно, да? У всех бывают сложные времена. Единственное, каким я быть не умею, так это лживым. Мне сотни раз говорили, что в этом мире надо быть более изворотливым, иначе ничего не добьешься. Что ж, пусть так. Каков уж есть, таким и принимайте. Если не нравится, я знаю, где дверь.

Итак, самое время представиться. Нет, сейчас не самое время. Я должен был сделать это несколько минут назад, простите мне эту крохотную ошибку, я плохо воспитан и давно об этом знаю, но ничего с этим поделать не могу, потому что ничего и не делаю.

Дуглас Хаус. Это мое имя. Я не стану выкладывать ничего не говорящие обо мне факты перед вами, словно крупье в казино. Вы сами узнаете обо мне все, что вам необходимо, вам расскажут события из моей жизни, о которых я поведаю через минуту.

Есть маленький шанс – я люблю шансы – что мы встретимся. Однажды, я уверен в этом, я приду к вам, постою с минуту в стороне и все это время буду смотреть, как вы грызете ногти или пьете клюквенный кисель. Затем я подойду к вам, протяну руку, вы ее непременно пожмете, потому что я выгляжу довольно доброжелательно, мы поговорим о литературе или о бейсболе, о шторме в Неваде или новых покрышках для вашего чудного «Фольксвагена». В общем, мы поладим. Возможно, наша встреча будет для вас неожиданностью, вы не будете знать, как отреагировать на мое появление, но, поверьте, не стоит пугаться. Я не причиню вам вреда, я только помогаю людям. Иногда это больно. Мне больно.

Тот день, с которого я хотел бы начать этот рассказ, начался как-то по-особенному. Помню, небо тогда было зеленым. Нет, я серьезно, оно и правда отливало зеленоватым оттенком, тут и там прыгали овечки, укутанные в свои белые шубки. Стою я на улице и гляжу прямо на солнце, а оно светит и, кажется, светит именно на меня. С чего я это решил? Все просто, очень просто. Кроме меня, никто на солнце не смотрел. Всем было до чертиков душно, они шли, торопясь, в любое прохладное место, лишь бы только не попадать под лучи этого чудаковатого желтого диска. А мне нравится. Я, наверно, минут десять стоял на тротуаре и пялился на солнце. Оно совсем меня не слепило, даже не знаю, как так вышло. Это я уже после понял, что мне тоже было жарко, и даже очень. Вся моя рубашка походила на мокрую половую тряпку, когда я снял ее дома. Вспотел, значит. Наверное, от меня сильно воняло, когда я шел в таком виде по улице, но я этого не замечал, потому что запахи улиц все перебивали, да и, как и все люди, я не смог бы учуять свой собственный запах. Я точно помню, что тогда пахло спелыми яблоками, которых в моем городе отродясь не было, разогретым асфальтом, который цеплялся за мои подошвы, будто боялся потерять последнего друга, одуванчиками тоже пахло, хоть я их и не люблю. Словом, мой пот никак не мог испортить общую картину ароматов.

Знаете, чем больше всего мне нравится мой город? Тишиной, что царит тут в ночи. Я редко сплю, поэтому знаю о ночной тишине кое-что. Она похожа на мармелад или на желе. Чем ближе к середине ночи, тем тишина становится гуще. Ты ее трогаешь, а она едва шевельнется и потом снова вернется на место. Она вкусная. Я бы сказал, что тишина сделана из яблочного пирога, который мне пекла мама в детстве.

Ох, как же давно я не ел яблочного пирога. Жаль, правда, что эта тишина каждый раз уходит с первыми лучами света. И я всегда ее провожаю, смотрю, как она убегает от звука мотора, что разрубил ее на части. Бывает, она опаздывает, но непременно приходит. В тишине жить хорошо, сразу, как только она появляется, на душе становится спокойно. В тишине я слышу, как люди живут. Они дышат, они думают, они чувствуют.

Забавно, но у каждого жизнь разная. Человечество ошивается тут, на Земле, уже тысячи тысяч лет, а до сих пор ни одна жизнь не была даже похожей на другую. И все люди – разные. Они и пахнут по-своему, и звучат тоже по-своему. Может, поэтому мне и интересно смотреть на людей, слушать их и впитывать их жизни в себя. Люди. Интересные создания, но иногда глупые, иногда они не ценят жизнь, не замечают, как она обволакивает их, отталкивают ее, а потом, когда опомнятся, бывает уже поздно.

Я люблю всех людей, но, к сожалению, не всем могу помочь, хоть и стараюсь. Это правда, я очень стараюсь, но я иногда устаю, ведь я всего лишь человек. Мне тоже нужен отдых. Как-то раз я попробовал не отдыхать, но ничего хорошего из этого не вышло.

Четверо суток подряд я не спал и постоянно работал. Я носил продукты, смешивал и выпекал. По все законам подлости погода никак не помогала мне, а, наоборот, только мешала. Жуткая жара в один день сменялась острым холодом на следующий, мое тело изнывало от жажды и голода, но я держался до последнего. К сожалению, в итоге я проснулся уже в больнице, увидев рядом капельницу и медсестру.

С тех пор я устраиваю себе деньки отдыха, редкие деньки.

Об одном таком деньке я и расскажу сейчас. Рано утром я уже жарил себе вкуснейшую яичницу, которую можно только представить. Увидел ее как-то в одной телевизионной программе, там ее готовил смешной мальчишка в костюме сказочного героя. Рецепт – проще некуда. Берешь ломоть хлеба и вырезаешь мякоть, оставляя только корочку, кладешь эту корочку на сковородку и поджариваешь одну сторону, потом переворачиваешь, вливаешь в центр яйцо, чтоб было внутри кольца из хлебной корочки, а сверху кладешь сыр. Потом, когда все готово, получается весьма интересная картина. Мягкое яйцо, тягучий сыр и хрустящий хлеб… словом, вкусно. Хотя ресторанные критики называют это блюдо, цитирую, "редкостным дерьмом", оно мне все равно нравится. Я обычно поджариваю себе таких три корочки хлеба, этого как раз хватает, чтобы наесться.

Позавтракав своей яичницей в хлебе, я отправился в банк за новым шансом. Уже вечером какой-нибудь счастливчик использует его. Как знать, может, в этот раз им буду я. Ученые говорят, что шансы стать таким вот счастливчиком настолько малы, что если вы оставите зонт в автобусе, а потом позвоните на первый пришедший в голову номер телефона, то вероятность того, что трубку поднимет человек, нашедший ваш зонт, выше. Притом в несколько раз. Что ж, меня это вряд ли остановит. Я занимаюсь этим уже не первый год, так что какие-то там ученые для меня – пустословы.

Итак, я наконец-то пришел. Массивные колонны стояли в два ряда, разделяя помещение на ровные квадраты. Идеально ровные квадраты, мои юные перфекционисты. Вам бы тут понравилось. Пол, сделанный из бежевого мрамора, блестел так, будто его натирали до этого неделю без остановок. Ходить по нему было даже страшновато, я все боялся упасть. Никогда не умел скользить по льду, даже на коньках.

Очередь к моему окошку впечатляла. Нет, правда, откуда берутся все эти люди? Или они специально ждут того дня, когда можно будет встать передо мной? Все эти миллионы людей, и даже та бабка в середине, что простоит у окошка с час. Она, наверно, в первую очередь ждет этого дня.

Делать нечего, надо стоять. Как сказал бы тут один известный художник: "Надо страдать и не жаловаться!" Точно не помню его слова, но смысл такой. Стою, не жалуюсь, а очередь медленно продвигается. Прошел час, как я помню, очередь сократилась вдвое, еще через час меня от окошка отделял всего один человек.

Угадали, именно этот человек простоял там дольше всех. Я не знаю, откуда он взял столько бумажек, но мне пришлось ждать. Я слышал, как сзади тяжко вздыхает мужчина. Тем временем дедуля оплачивал счет за газовое снабжение, за воду, уточнял, оплачивается ли холодная вода отдельно от горячей, а потом спорил, что надо оплачивать их отдельно, потому что на подогрев горячей требуется энергия, а он, видите ли, пользуется только холодной. Потом он оплачивал телефон, мобильный, затем домашний, затем снова мобильный, но уже не свой, а, кажется, своей жены. Нет, вы не подумайте, я люблю стариков, у них есть, чему поучиться, но в таких ситуациях они уже не кажутся мне милыми одуванчиками. Спустя вечность все-таки подошла моя очередь.

– Добрый день! – сказал я женщине по ту сторону окошка. Она не очень дружелюбно кивнула мне. – Будьте добры, дайте билетик "ШансЛото"!

Она вынула из ящичка своего стола кипу билетов, протянула их в окошко, предложив мне выбрать. Я долго не мог решиться. Они все выглядели заманчиво, но я мог взять лишь один из них, иначе не хватило бы денег на остальное. Итак, я выбрал четвертый справа. Его идентификационный номер заканчивался на "001408". Мне показалось, что это знак, пусть с виду он и не очень добрый.

– Вот этот, пожалуйста!

Женщина убрала всю кипу, вынула тот самый билет и немедленно нажала несколько клавиш. Видимо, она пробила покупку.

– Что-нибудь еще?

Я тут же достал бумажку, где все записал, положил ее в лоток под окошком, туда же я положил пачку денег. Там было все то, что я накопил за последний месяц.

– Положите эти деньги на этот счет, пожалуйста.

Женщина взяла все из лотка, стала вписывать данные с бумажки в компьютер, пересчитала деньги и спросила:

– Все перечислять?

– Да, – ответил я, чувствуя, как на моем лице появляется улыбка.

Каждый раз, когда я делаю это, счастье внутри меня не становится меньше. Оно лишь растет. Наверно, это единственная вещь на планете, от которой со временем получаешь больше и больше удовольствия. И вот сейчас женщина, увидев мою улыбку, невольно улыбнулась мне в ответ. Хотя я почти уверен, что в мыслях у нее мелькнуло: "Что это с ним? Может, больной?"

– Тут просят указать имя и фамилию, – сказала она.

– Нет, не надо. Оставьте эти графы пустыми.

– Значит, анонимно?

– Анонимно, – я все еще улыбался.

Итак, я сделал это снова, у меня в кармане лежал очередной шанс, которым я намерен воспользоваться в этот раз. Я оглянулся, подмигнул зданию банка, в котором только что был, и пошел прочь. Уже тогда, утром, этот день был не таким уж и плохим, но потом он стал в тысячу раз лучше.

В воздухе витали ароматы удачи, словно сама Фортуна прошлась тут, по улицам города, разбрызгивая по углам свои духи.

До вечера оставалось еще много времени, а это значит, что я мог успеть кое-что сделать. Ближе к обеду я прибыл на место, там уже стояло человек двадцать. Все они столпились вокруг маленького фургона, у которого задняя дверь кузова была поднята. Под этой "крышей" стояли мои давние знакомые Джон Уэсли и Кейт О'Тара. Как всегда, на голове у Кейт красовалась косичка, которую она сама и соорудила.

Когда я подходил, она протягивала теплую миску с супом и куском хлеба очередному мужчине. Ах, вспомнил! Это же был Олег Таркович, бывший русский профессор литературы, если, конечно, профессора бывают бывшими. Я много с ним беседовал, он рассказывал интересные вещи, особенно мне было любопытно слушать, как он попал к нам в Америку. Я не буду пересказывать эту историю. Самое важное, что его знания не пригодились больше никому в его родной стране, тогда он перебрался сюда, потратив последние деньги на билеты. К несчастью, тут его никто не ждал, и он остался совсем один на улице.

– Дуглас! Добр-р-рый день! – как всегда встретил меня старый добрый Винсенто Бенольди. Старый итальянец, которого тоже выбросила на улицу родная страна.

– Чао! Как дела, дружище? – спросил я, подходя к столу и протягивая руку Джону.

– Все в порядке, амико, все в полном порядке, если не считать, что я бездомный, – итальянец усмехнулся.

– Зато вы свободны, амико мио, – подбодрил его Джон.

– Как тут у вас? – спросил я, надевая фартук.

– Ты вовремя подоспел, как раз к пику.

– Вот и отлично, – ответил я Джону.

– Кейт! Как твоя малышка?

– Уже неплохо, Дуглас. Сегодня утром она не кашляла, идет на поправку, хотя врач сказал, что нужно продлить курс антибиотиков, – Кейт мешала суп в огромной кастрюле.

– Ничего, она скоро выздоровеет, вот увидишь. Я в детстве тоже переболел этой заразой. Ох, помню, как же я мучился, весь был в проклятых волдырях, температура поднялась, помню, жуткая, но зато теперь я в безопасности.

– Дай Бог, чтобы все вышло хорошо, – ответила Кейт.

– Так и будет, Кейт, – сказал ей Джон, нарезая хлеб. – Дуг, будь добр, притащи соль, она в конце фургона.

И я притащил. И весь день до самого вечера я носил соль, нарезал овощи, мешал суп в огромной кастрюле, подавал миски бездомным, беседовал с ними.

Я не могу назвать это своей работой, потому что люди обычно под словом "работа" понимают что-то трудное и неприятное, а я, как говорит молодежь, ловил кайф от процесса. Все эти люди, которых мы кормим, для прочих – вонючие бомжи. А для нас это просто несчастные, невезучие, те, кого жизнь выбросила за борт.

Вы только не подумайте, что я такого высокого мнения о себе. Мол, вот я какой милостивый, ангел во плоти. Вовсе нет, я такой же человек, которому когда-то точно так же были неприятны бездомные. От них и правда жутко воняет, этого не скроешь, но за этой вонью почти всегда скрывается душа, полная всего самого светлого, раненная зачастую ужасными случайностями этой беспощадной жизни. Они помогают мне стать лучше.

А началось все довольно давно, когда я был юным сопляком и ничего не смыслил в жизни. Помню, я тогда любил болтать всякую чушь про милосердие и доброту, а сам шел вечером в клуб, танцевал там до утра, развлекался с прекрасными дамами и даже частенько выпивал. Когда я выходил из клуба в компании какой-нибудь глупой до безобразия девушки, а иногда и не одной, я видел на углу бездомного и мог ему крикнуть: «Эй, как жизнь? Удалась? Ха-ха!» Боже, каким же имбецилом я был. Впрочем, лет через десять я могу подумать то же самое про себя нынешнего, верно?

В другие же дни, когда я не ходил в клубы, я с удовольствием читал книги, особенно мне нравились произведения классиков, особенно русских, и мировых философов. Я впитывал их поучения, а потом сам раздавал их направо и налево. Я с легкостью щеголял цитатами Льва Николаевича о том, что надо добрее быть, людей уважать и все прочее в этом духе. Сами понимаете, в глазах людей я вырастал невероятно, а в своих собственных и подавно. Но все эти фразы – чушь собачья, это я только сейчас понимаю. Почему чушь? Да все просто. Днем я читал эти красивые слова, вечером я бросался ими, а ночью тусил, притом весьма небезобидно.

Это я и называю лицемерием и фальшью. Рассуждать о добре и делать добро – вещи разные. Но однажды все изменилось, и я этому безмерно рад. Он появился, как снег в апреле. Правда, в том году в апреле и правда выпал снег.

Мэтью МакКонахи, довольно старый мужчина, который жил на улице. Я вышел из клуба покурить, а он в это время пытался уснуть на своей картонке под мусорным баком. Я был пьян, но кроме этого я был моральной свиньей, а это ужасная смесь. И таких, как я, крайне много. Я решил, что будет весело, если я подожгу картонку под спящим человеком. Наверно, я тогда и за человека его не считал. Я подкрался к нему, он, естественно, ничего не услышал. Я щелкнул зажигалкой, в темноте родился крохотный огонек, который тут же полетел прямо в спящего человека. Через минуту бедный Мэтью сбрасывал, прыгая на одной ноге, с себя куртку и штаны.

Я смотрел на это все и, думаю, менялся. Нет, я не бросился на помощь. Я не мог пошевелиться. Что-то в моей голове вдруг щелкнуло, я будто бы свернул с основной трассы и поехал по совсем другой. Мэтью получил сильные ожоги бедра и спины.

Он лежал в нашей городской больнице, но бесплатно там могли продержать пациента всего пару дней. Мэтью не мог оплатить свою палату, и у него не было никого, кто мог бы помочь.

Думаю, что это был мой шанс. Я потратил всю свою зарплату на палату для Мэтью. Помню, что я ругался на себя:

– Идиот! Бестолочь! Как ты теперь будешь жить?

Сейчас мне стыдно за это, но тогда деньги манили меня, я с трудом мог расстаться даже с пятеркой. Мне стало интересно, кого я чуть не убил, и тогда я стал навещать Мэтью. Оказалось, что он – бывший музыкант, игравший на фортепиано и органе. Я никогда не слышал орган, но почему-то считал, что это скучно. Мэтью работал в церкви, руководил там местным хором и, конечно, играл там на органе. Но потом в его жизни произошло что-то, Мэтью не уточнил, и он оглох на одно ухо, а второе едва слышало. Для музыканта это конец.

– Я больше ничего не умею, – слишком громко, как все глухие, говорил мне Мэтью.

Именно поэтому он оказался вскоре на улице. Схема проста: сначала ты теряешь работу и деньги, потом счета забирают у тебя дом, и готово. Мэтью говорил, что жизнь на улице не только горе и печаль, но и возможность переосмыслить жизнь, по-настоящему оценить важность всего того, что у тебя есть. Но по большей части Мэтью, конечно, романтизировал. Я ведь сам видел его на картонке. Ничего прекрасного в этом нет.

Сейчас я очень рад, что решился навестить Мэтью, потому что беседы с ним помогли мне избавиться от жадности, за которую мне и сегодня стыдно. Я решил продать свою двухэтажную квартиру, стал снимать комнату у одной бабули, а оставшиеся деньги потратил на Мэтью. Ему пересадили кожу, сделали слуховой аппарат. Теперь он частенько приходит к нам, к фургону, за супом.

Ах, вот и он, кстати.

– Мэтью! Добрый день!

– Как там супчик сегодня? Аромат слышен за сотню метров! – сказал тогда Мэтью, поправляя слуховой аппарат.

Я побеседовал с ним немного о супе, дал ему самую большую порцию, а потом мы стали убирать фургон. На улице уже стемнело, здания, стоявшие вокруг, протянули свои тени, да и сами дома стали мрачными и зловещими.

– Вы тут справитесь сами? Мне уже бежать нужно, – сказал я.

Ребята знали, в чем дело.

– Да, конечно, Дуг! Какие вопросы? Удачи тебе! Сегодня непременно повезет, вот увидишь! – подбодрила меня Кейт.

– Полностью с ней согласен, дружище, – послышалось из фургона, где складывал ящики Джон.

Помню, я тогда обрадовался, что обрел таких друзей. Знаете, не у каждого человека в жизни встречаются люди, от которых тебе радостно на душе. Да и вообще сейчас люди все меньше видят чего-то хорошего друг в друге. Одни скептики вокруг. Сидят чего-то в телефонах, переписываются там с кем-то, а если в кафе посидеть, в парке там, так это уже редкость. Я думаю, что все это из-за страха, что тебя обидят, что не так на тебя посмотрят. Нет, я не осуждаю никого, права у меня нет такого. Простые наблюдения. Может, все дело в том, что мы стали остерегаться всякого раздражения. Не скрою, меня люди тоже частенько раздражают, от этого не спастись.

Я и сам не люблю ходить в магазины за продуктами или на рынок за одеждой. Там всегда есть толпа, очереди, глупые кассиры или еще кто-то. Помню, когда я еще не продал свою квартиру – двухэтажную, про которую я уже говорил – я все делал через компьютер. А что? Это же так удобно: нажал "заказать", и в очереди стоять не надо, ни с кем не общаешься, никто тебя не раздражает лишний раз. Это-то да, вот только и радостей в жизни от этого меньше. Это я сейчас только понимаю, что одно из самых больших наслаждений – искреннее общение с человеком. Это надо уметь делать – общаться. Редко кто-то слушает с подлинным интересом, все о себе говорят больше.

Кого любим, о том и говорим. Что уж тут попишешь? А вот с Джоном и Кейт мне как-то легче. Чувствую, что с ними можно поговорить о чем угодно. Не надо высказывать свое мнение о либералах или демократах, про которых я ничегошеньки не знаю. И им не надо этого слушать. А что еще важнее, так это то, что я с ними – простой. Нужно держаться за людей, с которыми ты не притворяешься. Сплошное наслаждение быть самим собой в компании других людей.

Представьте, что вы стоите, но стоите не так, как обычно, а в каком-нибудь странном положении. Допустим, вы отклонились назад. И вот вы так стоите минуту, полчаса, час, а потом уже чувствуете, что вам трудно так стоять, все болит, да и глупо это выглядит, не так ли? А если стать ровно? Сразу как-то легче, да? Точно так же это работает и в остальном. Если вы не корчите из себя макаку, то и самому легче жить. Надеюсь, что однажды все люди на земле поймут это, и прочувствуют, и перестанут изображать из себя невесть что.

– Спасибо, ребят! – уходя, крикнул я.

Приехав домой, я взбежал по лестнице на свой девятый этаж. Лифт, к несчастью или к счастью, не работал. К слову, снимал я комнату в старом доме, его строили еще при одном народном вожде, о нем сейчас всякие небылицы говорят. Старый это дом, уставший весь. Он дышит, а с его стен штукатурка сыплется.

Я вошел в квартиру, стараясь не шуметь, потому что бабуля частенько дремала в такое время. Бывало, приду я домой с работы или «с фургона», а она сидит себе в кресле, таком же старом, как и дом, в руках у нее спицы, на полу клубок ниток лежит, а она спит. Славное зрелище, иначе и не скажешь. Я, глядя на нее, вижу, как целая жизнь спит. Быть может, эта бабуля, когда была помоложе, жила где-нибудь в горах. У нее был деревянный дом, в нем всегда горел камин. И ее непременно любил он. Не камин, конечно, а ее муж.

Думаю, что они встретились тут, у нас, в один из обычных серых дней. Сначала все у них было сложно, потому что он делал глупости. Сами понимаете, молодой, безмозглый. А она его уже тогда любила и готова была простить все. И прощала. Не один раз. Словом, кое-как они смогли ужиться, но что-то было тут не то. Он все пытался стать писателем, а она хотела связать свою жизнь с технологиями. Шли годы, все у них постепенно получалось, правда, не без труда. Но это ладно, это они пережили, потому что у него была она, а у нее – он.

– А давай переедем, – однажды предложил он.

– Куда?

И вот они приехали в страну, где все вокруг – горы, где рассыпаны маленькие деревеньки, живут счастливые люди, а сами они поселились в домике на берегу озера. Зимой оно замерзает, всюду лежит снег, и земля, кажется, уже не дышит. Но потом, когда прошло много лет, не один десяток, когда она осталась одна, она не смогла быть там, дышать в одиночку воздухом счастья, и решила вернуться на родину.

Я все это только воображаю, но почему-то верю во все. Эх, замечтался я что-то. А бабуля и правда спала, когда я пришел. Стараясь не испортить ее сон, я тихонько пошел к себе, включил телевизор. Шоу уже началось, но я не опоздал.

– Итак, дорогие телезрители! Сегодня мы разыграем невероятные призы! Уже через несколько минут мы узнаем имя счастливчика, который станет несметно богат волею случая! – кричал ведущий с экрана.

У меня вспотели ладони, пока шел тур за туром. В первом, во втором и третьем раундах, где разыгрывались машина, квартира и набор бриллиантов я ничего не выиграл, но надежда во мне все еще горела тем ярким пламенем, что толкает людей на безумные поступки.

– Мы все ближе к тому моменту, когда кто-то, может быть, вы, – он указал пальцем прямо на меня, – станет обладателем космической, невероятной суммы! Я уверен, что вы уже думаете, куда бы потратить эти деньги. О, даже не старайтесь, нет еще того человека, чья фантазия была бы столь изощренной. Сумма слишком велика!

Я смотрел на экран, почти не моргая, потому что боялся пропустить момент судьбы.

– Итак, осталась всего минута. Сейчас мои ассистенты будут вытаскивать из мешка номера, из которых и сложится идентификационный номер билета-победителя. Напоминаю, что первые две цифры не идут в счет. Например, если ваш номер "11000000", то первые единицы не учитываются. Розыгрыш идет только между последними шестью цифрами. Итак, теперь мы приступаем!

Я перестал дышать.

– Первый номер... Два! Я уже чувствую, даже сквозь экран, как у вас бешено колотится сердце. Второй номер... Два! Итак, а теперь начинаются те самые шесть цифр, которые и определят победителя!

Я посмотрел на свой билет. Еще раз вгляделся в его номер: 13001408.



Часть 2



Этот идиот думает, что я откажусь от этой роли. Ха, как бы не так! Кто только не пытался сломать Стивена Лорда, но никому еще не удалось этого сделать. Взять, к примеру, тот случай, когда я еще работал в театре. Да уж, жуткие времена были. Я тогда и имя носил другое, не Стивен Лорд, а кое-что скромнее... Стивен Лэндон. С таким звездой не станешь, но понял я эту простую идею гораздо позже.

На одной из репетиций ко мне подходит наш режиссер, Антуан Миле, и говорит:

– Стивен, слушай сюда. Ты неплохо играешь, но есть маленькая проблема.

– В чем дело, босс? – ответил ему я.

– Сколько раз я просил не называть меня боссом? Ладно, потом об этом. В общем, тут прислали одного парня, он хочет взять твою роль.

– Но ведь она моя, – ответил я, – уже на плакатах написано мое имя, Антуан.

– Я помню. Вот только этот парень – сын губернатора.

– А, понял. Это надо теперь падать перед ним на колени, целовать ему тапочки и молиться на его портрет, так, босс?

– Не утрируй, прошу тебя. Лучше бы на сцене так играл.

– Знаете что, Антуан Миле, я вот не могу вас понять. Вы роли людям даете за что: талант, трудолюбие или родственников?

– В общем, теперь ты будешь играть Клода, – сказал он.

– Клода? Но там же слов на пятнадцать секунд! Он появляется всего два раза за весь спектакль! Какого черта?

– Я все сказал. Не нравится – свободен.

Я не мог уйти, потому что это могло закрыть другие двери передо мной. Пришлось играть этого идиотского Клода. Хотя, если честно, даже мой Клод вышел ярче, чем Жан у этого губернаторского сынка. Видит Бог, он был совершенным дубом на сцене.

Критики смешали с дерьмом его игру, и после этого я больше его не видел. Это, кстати, был мой последний год в театре, потом я играл только в кино. Тогда-то я и взял свой знаменитый псевдоним – Стивен Лорд.

Знаю, звучит пафосно, но зато запоминается. И, представьте себе, после пятнадцати лет в кино, я вдруг снова оказываюсь в той же ситуации. Это даже не смешно.

– Стиви, понимаешь, он сын мэра. Если ему отказать, то наш фильм попросту закроют. Уступи эту роль, у тебя будет еще тысяча таких.

Вот так мне и сказал Роберт Басицки. Мы работали с ним над такими нашумевшими проектами, как «Восьмилапый», «Человек молнии» и «Гуляя под мостом». Черт побери, мы сколотили приличные деньги вместе.

– Ты получишь те же деньги, просто твоя роль будет второстепенной. В чем проблема, Стиви? Тебе так даже лучше, меньше работы.

– В чем проблема? – сняв очки, сказал я. – Ты это серьезно спрашиваешь, в чем, мать твою, проблема? Проблема в том, что я – Стивен Лорд, а этот сопляк хочет забрать у меня заслуженную роль! У него даже имени нет, его не знает никто. Ты хочешь, чтобы люди потом говорили, что все! Сдал Стивен, уже не тянет на главные роли. Ты этого хочешь? Так вот, я тебя огорчу, милый мой Бобби. Не будет такого. К черту твой фильм, к черту твою роль, к черту этого сынка, к черту всех! Пусть играет этот сопляк, но без меня. Я посмотрю потом, как твой фильмец соберет кассу.

Мне даже ничего не ответили, а я просто поправил свой пиджак, надел очки, вышел на улицу, сел в свой джип и укатил прочь. Иногда даже приятно хлопнуть дверью, показать характер и то, что у тебя есть гордость.

Стивена Лорда нельзя взять и кинуть. Не тот орешек взялись колоть, господа.

Почему я вообще стал актером? Не поваром, не жонглером, не врачом или еще кем-нибудь? Я часто задаю себе этот вопрос, но пока не нашел никакого вразумительного ответа. Может, это все обуславливается генами? Родился вот человек, а у него в спиралях написано "актер".

Тогда это значило бы, что у человека нет таланта в других областях. На самом деле я не большой фанат идеи таланта. Ладно, что уж тут скромничать: я ненавижу это понятие. Знаете почему? О таланте чаще всего говорят люди, которые ничего не добились. И тогда они, лениво почесывая свою задницу, говорят: «Эх, кабы был у меня талант, то я бы ух!» Мне смешно смотреть на таких людей, я их презираю и иногда прямо говорю им об этом. Ничего, пусть позлятся, может, это заставит их немного попотеть. Зачастую люди, не имеющие никакого таланта, но работающие над собой и над своими умениями, могут достичь куда большего, чем талантливые лентяи. Я в это верю.

Знаете, как я выгляжу? Если бы я уже не был известным актером, то в жизни не поверил бы в то, что это лицо принадлежит звезде, да еще мирового масштаба. У меня нет волос на голове, вместо них лишь пустынная лысина, у меня нет красивых скул, но есть обвисшие щеки, будто я каждый день напиваюсь до дрожи в ушах. Впрочем, частенько так оно и бывает. От моей улыбки люди не хотят объятий со мной, напротив, дети от нее иногда плачут. А что еще ужаснее, так это мой шрам, который начинается над правым глазом и тянется, словно марсианский каньон, до самого рта. Не о такой внешности мечтают актеры. Таких, как я, редко берут в какие-то серьезные проекты.

Так вот, к чему я веду это все. Даже несмотря на свою безобразную морду я сумел пробиться наверх в отличие от всех этих ничтожеств, что окружают меня каждый день. Когда я только начинал, я знал многих начинающих актеров, которые то и дело твердили, что будь у них папочки и мамочки со связями, то они давно бы уже стали звездами. Мусором бы они стали, больше ничем.

О, когда ко мне подходит кто-нибудь за автографом и просит написать что-то милое и дружелюбное, я улыбаюсь этому человеку, беру у него ручку и пишу что-то вроде: "Лузеру от Стивена Лорда, добившегося всего". Вы бы видели лица этих людей, когда они читают, что я там написал. А я лишь хлопал их по плечу и говорил:

– Ну, бывай, лузер!

Подмигнув, я надевал обыкновенно очки и уходил довольный собой. Вы, наверно, думаете, какого черта я себе позволяю. Все просто, я имею на это право. И все остальные, кто добились таких же высот, как я, имеют право поливать грязью всяких лузеров. Я уверен, что это замотивирует людей оторвать свои зады от кресла, перестать жаловаться на отсутствие таланта и начать работать.

«А если нет?» – спросите вы. Что ж, в таком случае они и правда те еще лузеры.

Кстати, о лузерах... В тот день, о котором я сейчас вам расскажу, не обошлось и без них. Когда я уже ехал на своем огромном черном джипе мимо бедных районов нашего города, я увидел, как около небольшого фургона собралась кучка бездомных. Вот оно, подумал я, скопление ничтожеств, неудачников и слюнтяев. Эти люди, которым проще хлебать вонючие супы из ржавых мисок, чем сделать хотя бы маленькое усилие и что-то изменить, просто омерзительны мне.

И они тоже хороши – которые кормят всех этих бездомных. Как они не могут понять, что, помогая им, они тем самым на корню убивают в них всякое желание что-то делать? Вот если бы им вообще никто не помогал, как я, они бы начали шевелиться. А когда человек знает, что завтра его покормят, то можно и расслабиться.

Приехав домой, я никого там не застал. Моя любимая кошечка, наверно, уже была в каком-нибудь салоне, где ей делают маникюр. Недавно я в газете увидел фото моей кошечки с припиской: «Жена Лорда тратит деньги на брови!» Я открыл статью и прочитал, что моя жена, оказывается, является типичным примером красивой и глупой жены богатого мужика. Смешно читать такие статьи. Знаете, кто их пишет? Журналисты-неудачники, у которых нет денег не только на своих жен, но и даже на себя. Как по мне, так рядом с каждым уважающим себя мужчиной должна быть красивая женщина. Она должна быть украшением, люди, видя ее, должны завидовать мне. Да, это моя женщина, а вы, неудачники, смотрите и пускайте слюни.

Я походил немного по своему особняку, самому крупному и богатому на улице, понял, что делать тут особо нечего без жены, взял из сейфа пару пачек денег, примерно тысяч сто, и уехал прочь.

Когда я вспоминаю, что у меня есть, я всегда улыбаюсь. И я не понимаю, почему другие люди не стремятся стать такими же, как я. Неужели им не хочется иметь в кармане пять пачек по несколько десятков тысяч долларов? Им не хочется ставить в гараж десяток шикарных машин? Им не хочется смотреть из окна своего трехэтажного дома на то, как мимо проходят неудачники? Им не нужно, чтобы каждый вечер их радовала своим видом настоящая, ухоженная женщина? Я не понимаю этого. Мне кажется, что, отними у меня сейчас все это, я не смог бы жить дальше. Мне тошно вспоминать те времена, когда я был жалким, нищим, когда я жил в одной квартире с немощной бабушкой. Эту бабушку ненавидели все, даже ее собственные дети. Постоянный запах ее мочи так сильно въелся мне в память, что и сейчас, когда я хожу в туалет, я первым делом пшикаю освежителем воздуха, а уже потом делаю свои дела.

Хоть я и жил в городе, что похож на этот, но все было другим. Стены в моей квартире... в нашей с бабушкой квартире напоминали мне картины Ротко. Они веяли на меня жуткой депрессией, глядя на них, на эти стены, я всегда желал лишь одного – пустить себе пулю в правый висок. К счастью, у меня не было денег на пистолет. В общем-то, денег у меня вообще не было. Я мог лишь оплатить свою комнату, купить кое-какие продукты и, если повезет, диск с порно. О настоящих девочках я и не мечтал.

Работа, которой я занимался, не понравилась бы никому. Когда у тебя ничего нет, когда ты сам – никто, то все окружающие относятся к тебе как к куску дерьма. Я чувствовал это каждой клеткой своего тела. Всякий раз, как я шел по улице, я видел, как смотрят на меня встречные люди. Даже тогда, когда я был одет вполне прилично, на моем лице они видели печать неудачника. Они читали ее, а я видел ее отражение в их глазах, столь презирающих меня, что мне становилось не по себе. Они практически вслух говорили, как сильно ненавидят таких слюнтяев, как я. Слава Богу, что все это позади.

Ох, работал я уборщиком в театре. Моя мечта, сцена, была прямо под моими ногами... И под шваброй. Когда все расходились, я оставался один, чтобы вымыть сцену, но вместо этого я ходил во все стороны, выкрикивал самые разные реплики, воображая, что на меня смотрят сотни восторженных лиц. Я говорил красивым бархатным голосом реплики Гамлета и других героев, которых мечтает сыграть каждый уважающий себя актер. На несколько минут я переносился в совершенно иной мир, где мною восхищались, где я был центром любви и обожания.

А потом я все-таки брался за швабру и мыл этот чертов пол.

Однажды в нашем театре начали ставить спектакль по какой-то новой книге. Во время кастинга на сцену должны были выходить все кандидаты, режиссер хотел, чтобы они разыграли кое-какой диалог. Я как раз собирался пройтись шваброй по закулисью.

– Молодой человек! – услышал я.

Конечно, до меня не сразу дошло, что обращаются ко мне.

– Со шваброй! Да, вы! Вы не могли бы помочь нам?

Я подбежал к режиссеру и сказал:

– Конечно. Где вытереть?

– Что? Ах, я не об этом, – он улыбнулся. – Мы проводим кастинг, и нам нужен человек, который прочитает пару строчек для актеров. Вы же умеете читать?

Умею ли я читать? Кажется, швабра придает любому человеку легкую нотку тупости.

– Конечно, умею.

– Тогда помогите нам. Вы сядете во-о-он на том табурете, к вам будут выходить кандидаты, они будут говорить странно, вы на это не обращайте внимания, не смейтесь, просто читайте, хорошо? – он говорил со мной с полным уважением, и меня это порядком удивило. – Вам лишь надо читать им в ответ вот эти строки, – он протянул мне распечатку текста. – Вот, видите?

– Да, без проблем.

– Огромное вам спасибо… Э-э…

– Стивен, – сказал я.

– Стивен. Вы нас очень выручаете.

Я так обрадовался, будто бы мне дали главную роль в крупном фильме, хотя на самом деле я был что-то вроде боксерской груши. Вот меня повесят под потолком, потом начнут подходить боксеры. И они по очереди будут втыкать в меня свои кулаки, а мое дело – тихо им отвечать.

– Кандидат номер 1! – крикнул кто-то из дальнего конца зала.

Я уже сидел на табурете, теребя в руках распечатку. Из-за кулис вышла молодая девушка на огромных каблуках. В тот момент, клянусь, время перестало дышать. Когда она шла, потряхивая своими светлыми волосами, моя селезенка взорвалась.

– Представьтесь, пожалуйста, – сказал ей режиссер.

– Меня зовут Джессика, я учусь… – она говорила столь приятным голосом, который, ей-Богу, пахнул лавандой и клубникой.

– Хорошо, Джессика. Начинайте!

– Так вы говорите, что никаких шансов больше нет? – спросила блондинка у меня. В ее глазах я увидел жуткое напряжение и попытку изобразить то ли отвращение, то ли обиду. Я так и не понял.

– Ну, понимаете… Э-э… – я потерялся в буквах, мое сердце прыгало, скакало, бегало марафоны, но потом что-то во мне будто бы щелкнуло. Я успокоился, медленно вдохнул, прочитал пару строк про себя, встал и сказал: – Ваш муж находится в очень тяжелом состоянии, болезнь зашла слишком далеко.

Я посмотрел в сторону режиссера, мельком, и увидел, что он пристально смотрит уже не на блондинку, а на меня.

– А что вы делали в это время?! – вдруг заорала она, совершенно неправдоподобно показывая гнев. Я едва не засмеялся, но, сдержавшись, просто и спокойно ответил ей:

– Миссис, прошу вас, постарайтесь успокоиться.

После третьего раунда, когда я уже освоился, режиссер поднялся на сцену и спросил у меня:

– А вы, случайно, не хотите принять участие в нашем спектакле? У вас здорово выходит играть доктора, а мы как раз еще не нашли актера на эту роль.

Услышав это, мой язык вздулся, будто меня ужалила пчела. Такой шанс! А я не могу даже пробубнить проклятое: «Я согласен!»

К счастью, режиссер понял все по моему кивку... Моим кивкам... По тому, как я тряс своей пустой головой. Наверно, я выглядел глупо.

К слову, тот спектакль, мягко говоря, провалился, и я был уверен, что на этом моя карьера закончилась, но мир театра и кино устроен иначе. Если фильм и спектакль удались, это еще не значит, что все актеры станут звездами, и точно так же с провалами.

После того, как наш спектакль, где я играл врача, закончился, все мы, актеры, режиссер и остальные, поняли, что здорово облажались. Критики осыпали нашу работу перцем из дерьма. Мы сидели в гримерках, тихо дыша и думая, что это конец.

– Можно войти? – кто-то постучал в гримерку, которую делили я и еще один парень. Не помню, как его звали.

– Да? – отозвался я.

В двери показался невысокий мужчина, похожий чем-то на пингвина. Очень толстого пингвина. Он сделал два шага, забавно перекачиваясь с одной ноги на другую, снял шляпу, показывая мне и тому парню, имя которого я забыл с годами, свою блестящую плешь. Его лицо показалось мне знакомым, но где я его видел, я так и не понял тогда.

– Мне нужен Стивен...

Не успел он договорить, как мой сосед по гримерке указал ему на меня.

– Ах, здравствуйте! Очень понравилась ваша игра. Я раньше о вас не слышал... – в каждом слове этого маленького пингвина чувствовались вздохи волнения и переживания, будто он секунду за секундой чему-то удивлялся.

– Моя первая роль, – ответил я.

– Но, надеюсь, не последняя. Меня зовут Жан Крюо, и я предлагаю вам роль в моем фильме.

Собственно, так и началась моя карьера актера театра и кино. А все благодаря чему? Собственному труду и упорству, на которое другие не способны из-за своей лени.

Я бросил деньги на заднее сиденье джипа, сам сел за руль. Прежде чем ехать, я написал жене СМС: "Крошка, буду ночью, надень розовое". Отправив сообщение, перечитав его и представив вечер, я довольно улыбнулся, подмигнул сам себе в зеркало и поехал.

Где-то на середине пути я решил заехать в банк снять еще налички. Кто знает, сколько денег мне сегодня понадобится. Я поставил машину на тротуар. Один мужчина, увидев это, сразу пристал ко мне:

– Куда вы машину поставили? Тут люди ходят!

Я остановился, посмотрел на него, почесал затылок и осмотрел положение своей машины. Клянусь, от меня ждали извинений и фразы вроде: "Неудобно вышло, сейчас исправлю".

– Обойдут, не инвалиды, – сказал я.

Он ничего мне не ответил. И это понятно, ведь люди редко бывают готовы к тому, что их претензии засунут им же в задницу. Я обычно так и делаю.

Кассиршей была милая девочка, которая наверняка знала меня в лицо. Я подмигнул ей, она улыбнулась мне. Дело в шляпе, подумал я.

– Мне бы деньжат снять со счета, организуешь?

– Да, конечно, – ответила она. – Номер вашего счета?

Я продиктовал.

– Какую сумму желаете обналичить?

Поразмыслив пару секунд, я сказал:

– Все давай, у меня будет удачный день.

Она выдала мне пару пачек "зеленых", поправила волосы и промурлыкала:

– Не желаете приобрести лотерею?

Я, конечно, знал, что девушки при виде таких звезд, как я, теряют голову (вроде так обычно говорят), но это было полное фиаско. Выдать человеку сотню тысяч долларов и спросить, не хочет ли он лотерею! Она, не дожидаясь моего ответа, взяла один билет, что-то на нем написала, приложила к стеклу и еще раз спросила:

– Не желаете лотерею?

Я увидел, что она написала номер телефона. Это многое меняет.

– Ладно, крошка, давай свой билетик, как-нибудь проверим его, а? – подмигнул я ей через стекло.

Я расплатился сотней долларов, оставив сдачу ей, сунул билет в карман и ушел. На стекле моего джипа красовалась желтая бумажка, штраф за парковку в неположенном месте. Идите к черту, ставлю машину, где хочу. Выбросив бумажку, я поехал в мир удачи, денег, красивых девочек и удовольствия, доступного только истинным звездам. Пока ехал, все думал о той кассирше в банке, достал билетик с ее номером. Когда ей позвонить? Сегодня я с женой. Может, завтра? Наверно, так и сделаю. Попытался вспомнить, как она выглядела, но перед глазами появились только ее губы, прекрасные без всякой помады. Если честно, когда-то я таких девочек только и любил: простых, без лишнего грима, так сказать, натуральных. Но потом, когда я становился все известнее, мои вкусы плавно менялись. Меня начали приглашать на разные тусовки (знаете, эти «веселые» вечеринки звезд, где все ходят с бокалом вина или шампанского и говорят всякую чушь друг другу с надменной улыбкой на лице), и там у всех были одинаковые женщины: огромная силиконовая грудь, здоровенные губы, выкрашенные ярко-красной помадой, обтягивающее платье… В общем, прямо порнозвезды. Не сказать, что мне прямо нравились такие, но для престижа пришлось найти себе подобную кошечку.

Дав ключи от машины хлюпику в красно-черной форме, чтобы он ее припарковал, я подошел к двери шикарного здания, украшенного разноцветными огнями и светящейся надписью: "El Casino". Вечер обещает быть блестящим, как эта вывеска.

Первое, что мне бросилось в глаза – это низкие потолки. Я сам не высокий, но здесь было как-то тесно даже мне. Вокруг ходили официантки в черных коротких платьях, они держали в руках подносы с маленькими бокалами шампанского. Одна, проходя мимо меня, нежно улыбнулась и протянула поднос. Я опрокинул один бокал, потом другой, послал официантке воздушный поцелуй и двинулся в зал.

Кажется, сам воздух в этом райском месте пропитан фортуной, азартом и жизнью, счастливой жизнью, которую может себе позволить только избранный. Наверно, этот чудесный запах ощущают лишь люди вроде меня, остальные же, рыбы поменьше, почувствуют только запах алкоголя, попкорна и прочей еды. В этом-то и вся разница между нами и ими.

Обменяв все свои деньги на фишки, я двинулся к своему любимому столу. Покер. Игра для настоящих мужчин, готовых рискнуть. С виду люди просто сидят и смотрят на стол, но на самом деле это целое искусство. Мало кто способен с парой двоек заставить того парня, у которого на руках тройка или даже стрит, спасовать. Мне это иногда удается, но все же у меня другой стиль.

– Добрый вечер, господа. Как игра, а?

Никто мне не ответил, и я просто сел в свободное кресло. Дождавшись, когда они доиграют раздачу, я включился в процесс.

– Ну, ребят, сейчас я покажу, как надо играть в покер. Смотрите и учитесь!

Крупье раздал всем по две карты, я мельком посмотрел свои, девять и десять треф. Неплохие шансы, если все пойдет хорошо, то я начну с отличной комбинации.

– Ставлю десять штук.

Думаю, все опешили, но один парень решил поиграть со мной дальше. Он молча двинул фишки в центр стола. Все остальные – пас. Слабаки. Крупье выложил три карты в центре: семь треф, валет треф, семь червей. Я не сдержался и улыбнулся. Мне нужно всего лишь восемь крестей, чтобы получить стрит флэш. Я посмотрел на соперника, он был мрачным и озадаченным. Он мой.

– Повышаю, – я двинул еще десять штук в центр стола.

– Поддерживаю, – ответил он.

Этого я не понял, он явно блефовал. Крупье тем временем выложил еще одну карту. Восемь треф. Я, увидев ее, опустил глаза и злобно причмокнул. Да, у меня на руках был стрит флэш, деньги уже мои, но я хотел заставить этого недоумка дать мне побольше своих деньжат. Я два раза постучал по столу. Он помедлил немного, а потом двинул фишек на пятьдесят кусков.

– Пятьдесят? – спросил я, делая вид, что удивился.

– Не потянете такую ставку?

– Я? Как два пальца! Повышаю.

Я двинул сто кусков. Мой соперник молча двинул свои оставшиеся фишки, там было чуть ли не полмиллиона. Я просто засиял, немедленно двинул и все свои. Мы оба пошли ва-банк, но разница между ним и мной была в том, что он блефовал, а я держал на руках стрит флэш.

Крупье выложил на стол последнюю, пятую карту: семь пик. Мой соперник тяжело выдохнул, не скрывая своего разочарования, а я просто перевернул свои карты.

– Стрит флэш, дружище. Блефовать надо еще и уметь.

Я уже начал сгребать все фишки, но тут услышал:

– Стрит флэш – это круто, вот только у меня – каре.

Он спокойно перевернул карты, и я увидел там семерку бубны, а на столе уже лежали остальные. Каре – значит потерять полмиллиона "зеленых", швырнуть фишки в лицо недоумку и в гневе выйти из казино.

– Гони сюда мой джип, ушлепок! – крикнул я хлюпику в костюме. Он немедленно побежал куда-то, через минуту я уже сидел в машине, напоследок передав привет тому недоумку, новому хозяину моих денег:

– Отлижи у своего каре, ублюдок!

Что ж за день такой, а? Сначала я потерял роль, потом полмиллиона долларов, что дальше? Может, я сейчас приеду домой, а там мою жену урабатывает какой-нибудь итальяшка и черный? Я даже засмеялся от этой мысли. Нет, моя жена не такого низкого мнения о себе, чтоб променять меня на итальянца и уж тем более негра. И все же я поехал быстрее, мало ли что.

Дом все еще был пуст, когда я приехал. Я подумал, где же это моя кошечка? Но я не из тех людей, кто может просто сидеть и чего-то ждать. После такого "удачного" дня я должен был расслабиться. Первым делом я решил принять горячую ванну, это всегда меня успокаивало. Есть особый шарм в том, чтобы после пенной ванны надеть халат, закурить сигару и пройтись по своему дому. Желательно, чтобы дом был большим, чтоб в нем стояли всякие белые статуи в греческом стиле и были мягкие кресла, куда можно погрузить свою задницу со всем комфортом. И это все у меня есть.

Когда я уже раздевался, из кармана брюк выпала бумажка.

– Ну-ка, ек, что это у нас? Та-ак. А, это же билетик лото. О, точно, наберу той крошке, она так мило мне улыбалась. Раз жена не спешит, то и черт с ней. Посмотрим, – я взял свой телефон и начал набирать номер: 6-75-295-7-02.

Пу-у... пу-у... пу-у..

– Алло?

– Добрый вечер, миледи, могу я узнать, с кем имею честь? – сам не знаю, с какого перепугу я начал говорить с ней, как полный идиот, я даже раскланивался с телефоном у уха.

– А, это вы, Стивен?

– Да, крошка, точно в цель. Ты уже отработала смену?

– Еще нет, через полтора часа заканчиваю, а что?

– Отлично, я заеду за тобой. Буду возле главного входа в банк, не опаздывай.

Я сразу повесил трубку, все еще держа в руках билет и глядя на номер телефона этой крошки, потом я посмотрел на номер самого билета: 12001408.

Интересно, кому это вообще нужно, играть в лотерею? Каким же надо быть идиотом, чтобы поверить в эту чушь. На планете живут миллиарды людей, шансов на то, что какие-то бочонки выпадут в нужном порядке – ноль. Куда проще организовать свое дело и развить его в нечто крупное. Но этим ничтожествам просто лень оторвать свой зад от обеденного стола. Конечно, куда проще купить билет и надеяться, что дядя сверху подарит тебе кучу денег. А если не подарит? Тем лучше! Можно будет смело говорить себе: я пытался, но мне не повезло. И живешь себе дальше, как жил. Но бывают ведь случаи, когда везет! Иногда я слышу и такое. И что? Сколько человек из победителей этой дурацкой лотереи потратили свои деньги правильно? Я знаю, как один парень, выиграв почти миллион баксов, спустил его за неделю на девочек, выпивку, тачки и прочую дребедень. Потом? А ничего, снова вернулся на свою дерьмовую работу, в свою квартиру в гнилом районе. В общем, ничего не изменилось.

Ладно, что-то я разошелся, пора уже ехать. Она ждала меня, как и договорились. Правда, я приехал на двадцать минут раньше, но она все равно уже стояла на месте.

– Крошка, прокатить тебя до страны Оз?

– Самый идиотский подкат, который я слышала, но от вас даже он прекрасен, – залезая в машину, сказала она.

Нет смысла рассказывать, как мы с Энн сидели в моем кафе, как мы веселились в каком-то тухлом баре, играли там в бильярд, как она меня поцеловала и попыталась затащить в туалет. Этого я не дал ей сделать, потому что в том баре туалеты – мрак. Она предложила поехать к ней, и мы поехали. Когда мы вошли в квартиру, я уже готов был наброситься на нее, но тут у нее что-то переклинило.

– Погоди минутку, я вспомнила про лотерею.

– Что?

– Она уже идет, – она включила телек, там нарисовался нелепый тип, который орал на всю страну что-то про удачу. – Ты же тоже купил билет, вдруг тебе повезет.

– Мне уже повезло, – шлепнув ее по заду, ответил я. – У тебя есть пиво?

– Да, на кухне глянь. Я досмотрю, тут пятнадцать минут, и мы продолжим.

– Ладно.

Я пошел к холодильнику, стал искать там пиво: одна полупустая бутылка. Сойдет, чтобы скоротать время, но перед этим я сходил в туалет, чтобы слить предыдущую дозу пива, вина и шампанского. Когда я вышел оттуда, ведущий орал:

– Самое время узнать имя того, кто станет обладателем двух миллионов долларов!

Я не удержался и фыркнул, но все-таки достал свой билет с номером: 12001408.

– Первый номер... два! Я уже чувствую, даже сквозь экран, как у вас бешено колотится сердце. Второй номер... два! Итак, а теперь начинаются те самые шесть цифр, которые и определят победителя!



Часть 3



С этого момента, дорогой читатель, я осмелюсь взять повествование в свои руки. Надеюсь, что ты не против, и ты не сильно прикипел к Дугласу Хаусу и Стивену Лорду. Если так, то не обижайся, у меня нет иного выхода.

Дуглас держал свой билет так сильно, что тот пищал бы от боли, будь он живым существом. Он, Дуглас, смотрел в телевизор, словно там была вся его жизнь и только от этого экрана зависело все его будущее. Хотя, наверно, так оно и было. Ведущий уже назвал две цифры, которые пока ничего не значили: два и два. И вот сейчас наступит тот самый момент.

– Итак, дорогие игроки и простые зрители! Если у вас сейчас в руках есть билет, то я очень не советую потерять его! Два миллиона долларов, господа! Именно столько мы разыграем прямо сейчас! Третья цифра... Ноль!

В это же время на другом конце города был еще один человек, который стоял посреди комнаты в доме юной леди. Он называл ее весь вечер крошкой и строил большие планы на ее счет.

– Ага, ноль, – подтвердил Стивен себе под нос.

– Мы идем дальше, господа! Четвертая цифра, которая приблизит кого-то к долгожданному призу... Ноль! Вы только посмотрите, как красиво выглядит сегодня номер счастья, номер удачи!

– Ноль, ноль! – прошептал Дуглас. С его ладоней, лба и прочих мест тек пот.

– Прикольно, – кивнул Стивен.

– Что такое? – спросила у него крошка.

– Да пока что мои цифры выпадают.

– Ну вот, а мне не повезло.

– В смысле? Иди сюда, крошка, я докажу, что тебе еще как повезло сегодня.

Стивен засунул билет себе в карман и сел на диван рядом с «крошкой».

– Мы продолжаем наш путь к богатству! Следующая цифра... Один! Единица, дамы и господа! Я даже представить боюсь, как себя чувствуют те, у кого все еще есть шансы на победу!

Дуглас кусал губы и раскачивался из стороны в сторону, постоянно шепча:

– Ну... Ну... Давай... Четверку...

Стивен тем временем раздевал свою добычу, предвкушая отличную ночь.

– Еще раз повторюсь, побеждает тот билет, у которого совпадут последние шесть цифр с теми номерами, что выпали тут! На данный момент уже есть ноль, ноль и один! Еще три цифры! Итак, вот он, третий бочонок... И это... Четыре! Ноль, ноль, один, четыре!

Дуглас вскочил со стула, вскинул руки, но тут же сел обратно. Уже четыре цифры совпали! Никогда такого с ним еще не было. Максимум – две. Он посмотрел еще и еще раз на номер билета, чтобы все проверить. Все верно: ноль, ноль, один, четыре.

– Пожалуйста, господи...

– Судя по данным нашей статистики, где-то сейчас сидят шесть человек, чьи билеты все еще имеют шансы на победу! Это невероятно! Давайте продолжать, не будем доводить их до инфаркта! Следующий бочонок... Ноль! Снова ноль! Поверить в это не могу, но это так.

– Что с тобой? – спросила «крошка», когда Стивен вдруг слез с нее, побежал к телевизору и сделал громче.

– Подожди, – он снова достал билет. Все верно, еще одна цифра, и он выиграет в лотерею.

– Ты что, слушал телевизор, пока раздевал меня?

– Краем уха, он так орет.

Дуглас все-таки не смог сидеть дальше на стуле. Ноги требовали движения. Он походил туда-сюда, а когда ведущий начал снова говорить, он упал на колени в метре от экрана и замер.

– Последняя цифра. Перед тем, как мы узнаем ее, я хочу сообщить: у нас осталось два билета, которые все еще могут выиграть. Кто же из них заберет два миллиона долларов? Или никто вообще? Все это мы узнаем уже через минуту, когда я достану из мешка бочонок и покажу на всю страну номер. Достаю бочонок, – он запустил руку в мешок, – даже как-то сам волнуюсь. И вот он... Номер восемь!

– Да! – крикнул Дуглас.

– Есть! – крикнул Стивен.

– Невероятный результат! Сразу два победителя разделят джек-пот в два миллиона долларов! Уже завтра они смогут получить свои чеки, а вы, наши дорогие телезрители, сможете увидеть это на нашем официальном канале на WeTube! На этом наше шоу подходит к концу. Еще раз я хочу поздравить тех двух счастливчиков, новых миллионеров! До скорых встреч! Играйте в лото, ловите удачу за хвост! Пока!

Дуглас всю ночь не спал, все думал о предстоящем дне. Он ясно видел то, как ему вручат чек на миллион долларов, это произойдет в торжественной обстановке, может, будет оркестр. Кто знает?

Стивен тоже не спал, но не из-за того, что волновался из-за предстоящего дня. Ему помогала не спать его "крошка", которая теперь твердо вознамерилась захомутать богатого жеребца.

Утром, когда солнце еще даже не встало, Дуглас уже начал собираться. Он лихорадочно бегал по квартире в поисках утюга, галстука, рубашки. Несколько раз он перезавязывал галстук, потому что узел выходил каким-то кривобоким. Брюки он вообще гладил почти час, думая, что сможет вернуть им молодость. В суматохе он полез в шкаф, долго там рылся, швырял вещи прямо на пол, искал свой пиджак. И только когда шкаф опустел, Дуглас вспомнил, что свой пиджак он отдал одному бездомному еще полгода назад.

– Вот придурок, – сказал он себе.

Хорошее напоминание, люди должны почаще говорить это себе.

Стивен же проснулся ближе к одиннадцати часам.

– Спасибо за вечер, крошка, – сказал он спящей девушке, чье имя даже не запомнил.

В следующую минуту он залез в свой джип и вспомнил о лотерее. Он достал билет, нашел контактные данные и позвонил:

– Ага, понял, – сказал он, получив все необходимые инструкции, как забрать денежки.

В 16:00 Дуглас вошел в главное офисное здание лотереи, где ему и вручат деньги, второй победитель немного опаздывал.

Ничего особенного в этом здании не было. Узкие коридоры, сразу слева в небольшом помещение сидели за компьютерами человек двадцать, справа была матовая стеклянная дверь. Дуглас остановился у входа, заглянул в одну дверь, потом повернулся.

– Вам кого? – вдруг спросил старый голос.

Дуглас увидел, что прямо рядом с ним в стене есть окошко, и там сидит дедушка лет семидесяти.

– Скажите, а куда мне идти, чтобы получить приз?

– Прямо по коридору, лестница наверх, там разберетесь.

– Спасибо.

Через пятнадцать минут вошел Стивен Лорд, он сразу же, без лишних движений, постучал в окошко и сам все узнал у дедушки.

– To-o the le-e-eft , – напевал Стивен, когда поднимался по лестнице.

– О, а вот, наверно, и второй победитель! – услышал Стивен, когда вошел в дверь. Его приветствовал тот чудаковатый тип, что еще вчера вечером орал на всю страну разные числа.

– Скорее первый, – ответил Стивен.

Дуглас смутился при виде Стивена. На нем были рваные джинсы, расстегнутая до груди рубашка, темные очки, в то время как он сам, Дуглас, нарядился, почти как на свадьбу.

– Это, наверно, ты тот второй счастливчик, да? А, парень? – хлопнув по плечу, спросил Стивен у Дугласа. – Страшно тебе такие бабки держать, небось? Ладно, хватит трепаться, давайте уже чек и я поехал, дел куча, сами понимаете.

– Да, конечно, – ответил мужчина в черном костюме.

Стивену выдали чек, сфотографировались с ним и с Дугласом. На этом торжественная церемония без оркестра и шаров закончилась. Дуглас даже немного расстроился, что ничего яркого не было.

– Машина у тебя хоть есть своя? – спросил Стивен у Дугласа, когда они вышли из здания.

– Нет, а что?

– Ладно, давай подброшу до банка, с таким чеком тебе опасно ездить на метро.

– Спасибо, – ответил Дуглас.

Они приехали в банк, сегодня в кассе работала не «крошка», а какой-то мужчина.

– Так, мне бы вот этот чек обналичить и побыстрее, куча дел сегодня, – сказал Стивен.

Мужчина взял чек, начал печатать что-то в компьютере, а в это время Стивен спросил у Дугласа:

– Какую купишь?

– Что?

– Машину! Что ж еще? Не будешь же ты пешком всю жизнь ходить при миллионе баксов в кармане.

– Никакую, мне не нужна машина.

Стивен посмотрел на идиота перед ним и фыркнул. Дуглас ничего не стал больше говорить. Получив свой миллион, Стивен быстро ушел из банка, не прощаясь с Дугласом.

– Сразу видно, неудачник до мозга своих собачьих костей. Тьфу! Зачем мне машина?! Да как можно быть таким идиотом, а? Куда он тогда собирается тратить свой миллион? Бизнес он, что ли, начнет? Как бы ни так! Пропьет все деньги за неделю и все на этом. Аллес капут!

Пока Стивен говорил с рулем джипа, Дуглас пересчитывал одну купюру за другой. Убедившись, что ему выдали ровно миллион, он тут же достал бумажку, на которой он написал несколько строк. Все эти строки – номера чужих счетов.

– Будьте добры, перечислите на эти четыре счета по двести пятьдесят тысяч, – попросил он кассира.

– Да, конечно, – спокойно ответил тот.

Кассир внес данные первого счета, на экране высветилась куча всякой информации, но главное было то, что счет принадлежал клинике, а не человеку.

– Это не ваш счет? – спросил он у Дугласа.

– Нет.

Больше кассир ничего не спрашивал, а молча заполнил остальные счета: клиника, центр бездомных, приют для животных и дом престарелых.

– Все готово, осталось только заполнить ваши персональные данные.

– Это вроде необязательно, я хотел бы остаться, ну, вы понимаете.

– Хорошо, тогда я просто оставляю их пустыми, да?

– Спасибо.

– Все, деньги отправлены.

Дуглас хотел уходить, но кассир окликнул его.

– Простите, можно задать вам личный вопрос?

Дуглас молча нагнулся к окошку.

– Зачем вы отдали все эти деньги?

Дуглас улыбнулся, и эта улыбка была самым ясным ответом. Кассир все понял и не стал больше говорить.

– До свидания, – сказал Дуглас.

Кассир кивнул ему в ответ, проводил Дугласа глазами и, когда дверь за ним закрылась, объявил перерыв. Он опустил шторку своей кассы, сходил в служебный кабинет, где обычно все кушают, взял из бумажника сотню долларов, вернулся за кассу и перечислил эту сотню на один из счетов, что был написан на бумажке Дугласа. Кассир улыбался.

Стивен твердо знал, куда пойдут эти деньги. Просто так он их не выбросит. О, нет, есть способ потратить их куда более заманчивый.

– О, дружище! Я как чувствовал, что увижу твою морду снова здесь. Наверно, это знак судьбы, а?

– Пришел посмотреть? – спокойно ответил ему парень в ковбойской шляпе.

– Лучше, пришел надрать твой везучий зад. Сдавайте и на меня!

Ровно через шесть минут Стивен проклинал того парня с идиотской шляпой на голове, крупье, который явно не умеет раздавать карты, казино, грабящее честной народ, и чертову Фортуну, у которой вместо глаз дуршлаги.

Два человека потратили огромную кучу денег меньше чем за час, только сделали они это совершенно по-разному. Вспоминая эту небольшую историю о Дугласе Хаусе и Стивене Лорде, я все думаю, почему они потратили свои деньги именно так, а не иначе. И знаете, что я думаю об этом? Ведь, как говорится, деньги портят людей, но эта история показала мне нечто иное. Не в деньгах зло, оно в людях. Деньги лишь позволяют человеку делать те поступки, о которых он мечтал, с еще большим размахом. Вот и все.