Беглый 3. 18

18
 Вскоре я наизусть знал календарь овуляции неведомой Джуди. Можно даже сказать я косвенно принимал участие в оплодотворении ее влажных  яйцеклеток. Суррогатный папаша Шурик, создавший идеальные условия для производства маленького американца в Кашкадарье. Уникальный эксперимент века. Размножаются ли американцы в неволе?
Честно сказать, до сих пор не знаю – Алонсо унесет эту тайну в могилу. Но со мной он развёл. Я попросил у золотой рыбки армейские ботинки, которые весили чуть больше тёплых шерстяных носков, но представляли из себя эталон обувной прочности и практичности. Теперь хождение по гравию не вызывало болезненных осложнений. Кроме того, я обзавелся комплектом настоящей американской полевой формы. Такую – без знаков различия и рода войск носили продавцы из пиэкса и повара с ассенизаторами из Браун энд Рут. На мое низкорослое счастье в армии США очень много женщин, и мой размер – ну просто будто под меня шили, легко нашелся в запасниках пиэкса.
 
Удачная смесь хлопка и синтетики очень прочна и почти невесома – кажется будто ходишь в трусах, ни какого стеснения движений, прям как в афганском платье для мужчин-воинов. Интересно как две культуры и два подхода к ведению войны добились практически одинакового результата в отношенни комфорта.

К сожалению выходить с базы в американской форме нельзя было никому. Даже американцам приходилось рядится в гражданское платье. Поэтому я, очутившись на базе, первым долгом шуровал в свой пивной контейнер, сбрасывал шкуру среднестатистического цивила джамахирии и превращался в прекрасного мотылька цвета «Буря в пустыне». У меня менялась осанка, манера речи и даже жесты становились «осторожны и легки». Так я мог скакать от чек-пойнта к чек пойнту часами, как разыгравшийся подросток.

Ну, а третье желание это был, конечно же, новенький плейер «Панасоник». Плейеры с сидюком тогда только только появились и были несомненой роскошью на фоне старинных шарманок, проигрывающих кассеты. Панас ловко скользил в широкой боковой карман форменных брюк и трансформация местечкового Шурика во всеамериканского Алекс-боя заканчивалась.

***
Увольнительные в Карши американцам не полагались совсем. База К2 была американской землей, взятой во временную аренду. Всё за её пределами было джамахирией и требовало гостевой визы. Никто в Ташкенте не позаботился открыть у входа на базу вагончик ОВИРа. Хотя вагончик с обменным пунктом был открыт с первых дней.
 
Официально в отпуск или, по-военному: R&R – rest and recreation солдаты летали в Германию или Литву или другую «нормальную страну» не требующую дурацких виз от глобальных защитников свободы.
Проблема власти юртбашей в том, что на местах люди просто бояться принять самостоятельное решение, а в столице столько дел, что до разных мелочей элементарно не доходят руки. Каршинцы боялись обозлить Ташкент и боялись обидеть заокеанских гостей. На вылазки оккупантов К2 в город просто не обращали внимания. Главное – чтоб снимали форму и оставляли на базе свои страшные машины.

***
Вечером с пятницы на субботу малочисленные ресторанчики и дискотеки Каршей заполнялись крепкими парнями в клетчатых рубашках и джинсах. Ковбойка и джинсня - весь гражданский ассортимент пиэкса. Они походили на выпускников спортивного-интерната в увольнительной. Милиция и местная служба нацбезопасности наблюдала с расстояния и следила, чтобы гостей никто не посмел обидеть.  Гости вели себя вполне корректно и только дорвавшись до алкоголя, иной раз срывались в эксцесс. 
 Одним словом, у Джейка Алонсо было больше проблем с получением разрешения на вылазку у собственного руководства, чем с властями великой гостеприимной джамахирии. Силовые подразделения и полиция базы не особенно приветствовали такого рода экскурсии. Станы это штука совсем  ненадежная, могут обокрасть, убить за дорогой плейер или ноутбук, а хуже того – вообще похитить за выкуп. Экскурсантам требовался гид-спонсор, одобренный руководством базы.

***
Закончив пыхтеть над самкой Джейк вылез из контейнера Майнард Дайнэмикс крепко прижимая к грудаку пачку Балтики. Ума не приложу как стану отчитываться перед бухгалтерией фирмы за эти хаотические безалкогольные оргии.  Спасет только большой контракт, но им пока и не пахнет.

-Пошли, Алекс-бойо! Познакомлю с прыщавой выскочкой Шпиги – королевской болью в моей несчастной заднице.
Алонсо поволок меня к центральной площади нашего города, где разместилось здание Эм Пи – полевой жандармерии и Си Ай – я до того момента не знал, как это рассшифровать. Как оказалось,  Си Ай – это каунтер –интилледженс, контрразведка армии. Я вообще не допускал существования таких киношных структур в реальности. Тем не менее сейчас стоял перед  молодым лейтенантиком в гиммлеровских очечьках и масонской фамилией Шпигельман.

«Шпигель это вроде по-немецки зеркало» - пронесло в голове : «Шпигельман - потомок зеркальных дел мастера. Теперь ремесленник ловит шпионов».
- Вы этнический русский?

Наконец-то попался американец, который видит разницу.
-Да, сэр. Я из Ташкента. Здесь представляю интересы фирмы Майнард Дайнэмикс.
- А кто –то может подтвердить ваши полномочия? Мистер Ван Эппс? Как же, знаю такого.
Лейтенант Шпигельман набрал номер Донована и попросил нас обождать в коридоре. Минут через десять он снова пригласил нас в кабинет и протянул мне трубку. На другом конце меня уже отчитывал недовольный Ван Эппс:
-Какого хрена ты там затеял? Зачем вырядился в солдатскую форму? А за каким чёртом тебе понадобилось тащить в город сержанта-связиста? Ты представляешь, как это странно выглядит? Интернет у военных это святая святых. Потом ты пойми - крючкотворам вроде этого Шпигельмана нужно все время кого-то ловить и раскрывать заговоры врагов, чтобы сидеть в теплой К2, а не на передовой в Афгане. Ты меня сейчас сильно напряг, дружок. Это минус. Если ты не сделаешь лимонад для майнарда из инцидента с Алонсо и твоими ролевыми переодеваниями, я всерьёз задумаюсь - а не штрафануть ли тебя на половину следующей зарплаты? Или может быть вернуть в Ташкент, в цивилизацию?

Дон повесил трубку, а я в свою очередь, протянул ее Шпигельману. Лейтенант контрразведки вытащил из ящик стола Полароид и щёлкнул меня с трубкой в руке. Потом он нажал на кнопку селектора и пригласил кого-то в свой кабинет. К моему ужасу это был кровожадный жандарм Камбоджа, чьё дыхание и негритянский одеколон я помнил с того утра, когда он жахнул передо мной очередью в воздух.
Я живо представил, что сейчас, как в фильмах про гэбуху, меня прикуют к стулу и станут с пристрастием допрашивать.

Вместо допроса и пыток, Шпиги протянул Камбодже мою фотку в американской форме и приказал вывесить в бюро американских пропусков на седьмом чек-поинте.
-Обратите внимание, капрал, на этого шустряка - хорошо говорит по-английски, затянулся в нашу форму и сейчас пытается вытянуть в город сержанта из секретного подразделения «Сигнал». Прямо перед нашим с вами носом. Что вы на это скажете? С сего же момента рекомендую внести нашего не в меру прыткого любителя Америки в список потенциально неблагонадёжных. Пропуска салатового ему больше не выдавать. Только лиловый - чтобы он и ни шагу не мог ступить по К2 без эскорта полевой жандармерии. А то его ночью  с нашим не отличишь. Опасный просчёт. Ваш, кстати, просчёт. Не знаю что бы тут вообще творилось без контрразведки. Кругом и шагом марш выполнять, капрал.

Камбоджа козырнул, злобно глянул на меня глазками заспанного бультерьера,  и чеканя шаг, вышел в коридор.
Сам Шпиги поманил меня пальцем к карте Афганистана на стене. Карта мерцала точечьками светодиодов разных цветов. Лейтенант контрразведки навёл на карту телевизионный пульт и она превратилась в черно-белую спутниковую гибридную карту Каршей:

Покажи пожалуйста точный адрес, в который вы следуете с сержантом-майором Алонсо. Я пригляделся к схеме с восхищением отмечая детальную четкость. Найдя Имеджин, я без труда ткнул пальцем в становящуюся уже родной девятиэтажную, где я проводил ночи на надувном матрасе и ожидал открытия седьмого чек-пойнта.

Сержант-майор, возьмите пожалуйста пейджер. Убедитесь, что аккумулятор хорошо заряжен.Шпиги кивнул на стол где на подзарядке мигали светодиодами пейджеры-маячки. У вас двадцать четыре часа, сержант. Задержитесь - напишу рапорт начальнику базы и  ударю вас по карману. Пейджер не выключаем до тех пор пока он не вернётся на этот самый стол. Устройство оснащено системой глобального позиционирования и тревожной кнопкой SOS. Мы легко найдём вас и постоянно будем отслеживать местоположение на этой интерактивной карте. Пожалуйста не ковбойствуйте сверх меры и не опаздывайте. Удачи.

Честь имею.
Мы с Алонсо развернулись и я даже попытался по-военному щёлкнуть каблуками.

***

Когда-то в прошлой жизни мне довелось сопровождать АН-12 полные оргтехники из Домодедова в Ташкент. Тоска и загнанность внутри американского С-130 была абсолютно идентичной. Эти серые толстопузы весьма неторопливы. Добрые летучие черепахи. И запах, острый затхлый самолётный запах, был одинаково узнаваем и в Боинге, и в Антонове, и в Локхиде, и в Ильюшине.

Впервые узнал предназначение пластиковых коробочек, которые притороченные к нагрудному карману гимнастёрки таскало почти все военное население К2. Там оказались беруши. Удобно если работаешь на аэродроме или часто стреляешь из крупнокалиберного оружия.

Перед полётом, когда запустилась бортовая вспомогательная силовая установка, камуфлированные как один, пассажиры вытянули мягкие беруши из коробочек, сжали между пальцев в тонкие пастилки, да и вложили в уши. Синтетический материал расправился внутри, полностью залепив вход в слуховой канал. Теперь разговаривать друг с другом, все стали на повышенных тонах.
 
Донован Ван Эппс, сидя на продольной деревянной скамье, и прижимаясь спиной к тяжёлой сети, которой закрепляют в полете груз, к тому времени уже вовсю клоцал по клавишам. От выкликов берушевых крикунов, он постоянно вздрагивал и заметно нервничал. Похоже ему не хотелось быть частью потока обмена тривиальной информацией между соотечественниками. Это для меня каждое слово американцев в живом, не книжном диалоге, казалось тогда абсолютным откровением. Бесспорной мудростью упакованной в импортную военную форму.

Правда, вскоре запустились по очереди все четыре двигателя и разговаривать от шума стало практически бессмысленно. Эппс в отчаянии выхватил свою мобилу и проорал в нее пожелание купить целый фунт чёртовых берушей и держать их в ушах конца дней своих.

Страшное сочетание слов «конец дней моих» и непрерывный апокалиптический гул, от которого мелко вибрировало все вокруг, заставил меня вздрогнуть.

Один из солдат, сидевший слева от меня, вытянул из рюкзака плейер и включив его,  водрузил поверх берушей. Пока наушники летели к его голове из них вырвались слова старой попсовой песенки, которые меня немного успокоили.«Tell me lies, tell me sweet little lies» - музыка оборвалась, а я подумал, что зря, идиот не взял свой собственный плейер. Решил, что сохраннее оставить его в Ташкенте у Анны. И полетел, очертя голову в Афганистан. Баран. Лучше уж иметь его тут, если вернуться домой не суждено. Увижу ли я тебя, мой плейер? Увижу ли Анну и Малявина? Ощущение такое будто проведя ночь на шумной вечеринке в тёплой компании, ты вынужден уходить рано утром на службу, когда все остальные вповалку сопят во сне. И ты завидуешь им как никогда в жизни никому не завидовал.

Освещение в самолёте выключили и все погрузилось в кромешный мрак. Свет в салоне нарушает светомаскировку. А над Афганом выключат даже внешние фары. Серый самолёт без огней сливается с ночным небом, как летучий голландец. Движки заорали громче и мы порулили в сторону Ханабадской ВПП. Горела только подсветка клавиш макбука моего голландца и в этой тьме кнопки казались феерически яркими.
Пробег у Геркулеса оказался даже короче, чем у Антонова и вскоре мы выровнялись на Термез, последний узбекский город перед неведомым мне Афганистаном.

***
Первая вылазка  с Алонсо в Карши оказалась довольно скучной и предсказуемой. Скажу вам честно, большая часть событий происходивших в маленьком городке за пределами Оплота Свободы всегда была серой и плоской.

Мы посетили Имеджин, потом местную дискотеку, которая громко именовалась «ночным клубом». В ночном клубе на нас нагло пялились местные авторитетные джентльмены. Джентльменов напрягало, что заокеанские «гости» не любят здороваться с ними за руку. Мужик должен здороваться исключительно рукопожатием. Как ана есть. Некоторые авторитетные особи совершают до сотни пожатий в день. Американцы жмут руку только если вы у них что-то купили. Жмут руку и друзьям, но не по несколько сот раз в день, а только после долгой разлуки. Поэтому если вы пихаете «гостям» свою клешню по поводу и без – не обижайтесь если они достанут пузырек с антисептиком и, не скрываясь, протрут ладони. Американцы тайно верят, что таким способом замедляется распространение птичьего гриппа.

У толпящихся на выходе ямщиков я купил для Джейка почти целую унцию довольно сносного ароматного бамбука, который мы с удовольствием употребили. Из клуба ужасов нас вскоре вызволили Юбочка и её двоюродная сестра. У дам была своя программа развлечений. Ночной клуб не подходит для хороших девочек. Почему-то сестра подруги моих каршинских унылых вечеров решила, что Алонсо непременно жениться на ней, и она будет зачислена в Соединённые Штаты.

Сержант-майор, ловко подсоединивший мой комп к закрытому серверу-провайдеру интернета на военной базе, был на то время моим лучшим другом. Мне страстно хотелось, чтобы он остался довольным от нашего первого совместного культпохода.
Но, с другой стороны девчонки были так наивны, что я не смог не отвести Юбочку в сторону и сказать, что, скорее всего, в штаты её сестра попадёт не скоро, и уж точно не с ушлым Джейком Алонсо. Польские филиппинцы как говорится not a marrying type. На это она возразила, что я совсем не имею представления о ловкости и природном коварстве женщин. Когда Алонсо и коварная сестрица запыхтели в соседней комнате, как закипающие чайники средней мощности, я повел Юбочку дышать свежим воздухом.

По обыкновению я пропускал мимо ушей бестолковое обилие информационных потоков издаваемых Юбочкой. Единственные звуки достойные внимания были какие-то её ёкания, которые она извергала из диафрагмы забываясь в оргазме. Быстро и часто кончать было одним из немногих талантов, которыми Юбочку наделила дикая природа. Все остальные звуки моей подруги были кошмарной лавиной обрывочной тривиальной информации обрушивамой на несчастного слушателя. Обычно это были клиенты Имеджина, но часто перепадало и мне.
 
Первое время я слушал, пытаясь понять, что же она хочет до меня донести. Увы, не всякому дано искусство вкладывать свои мысли в слова. И я выключал звук Юбочки невидимым пультом.
 
***
Мы шли по скверу, Юбочка изливала поток бесформенной дезинформации, а я с завистью косил взглядом на парочки тискающие друг друга на скамейках. Они наслаждались новизной и полнотой свежих чувств. Единственная женщина с которой мне удалось сохранять новизну и остроту эмоций была моя Анна, и временами я жутко по ней скучал.

Первую зарплату я передал Анне всю, чтобы она смогла снять квартирку и обрести некоторую независимость от вертепа Веры Петровны. Анна нанесла августейший визит в штаб-квартиру шкипера Майнард Дайнэмикс, привела в ужас секретаршу Дона и забрала причитавшиеся мне деньги. Я тут вполне мог обойтись без зарплаты, приторговывая пивом.

Эппс описывал визит Анны с таким плохо скрываемым восторгом, что у меня сердце закололо от ревности. Шкипер даже премию мне на радостях решил выплатить, хотя никакого упоминания до этого не было, как и заслуг. Кроме разворовывания безалкогольного пива и снабжения Пиэкс, на тот момент я не осуществил ни одного серьёзного делового прорыва для компании. Что же касается Анны, то ревновал я ее даже к Малявину.
Зная о ловкости и коварстве женщин гораздо больше, чем сестра Юбочки, я стал обдумывать альтернативные способы финансирования, без регулярных встреч моего босса с Анной. На фоне Ван Эппса, Донована я во всех отношениях проигрывал. Да что там я – все мы, самцы нашего несчастного племени тогда проигрывали на фоне западных аналогов. Взять хотя бы поведение Юбочкиной сестры сегодня. «Замуж и  на пмж» - жужащая жуть.

Что происходит, если самки нашего племени видят теперь только самцов другого прайда? Какие скрытые пружины исторического природного и эволюционного баланса дают при этом сбой?Или это не сбой, а просто закономерная часть эволюции – вырождение и вымирание нашего племени, с занесением в Красную книгу исчезающих видов? Как гладкошерстных бомжующих моржей из Арктики? Прошли дни, когда всё в мире измерялось длинной и обхватом пеписьки. Безвозвратно канули. Наша пеписька, пусть даже откровенно моржевых габаритов, растаяла в потоках биржевой информации обменных курсов иностранных валют.

Чёртов бамбук – это он снова заговорил во мне, вы уж простите неуместность некоторых лирических отступлений, нетрезв-с. Жду когда Джейк Алонсо вытянет из бедной девушки свой паяльник.

***
Когда я, наконец, привык ко тьме и грохоту, смирился с дискомфортом пролёта над страной, где война идёт последние сто лет, за иллюминатором справа возникла необычайно яркая красивая вспышка, самолёт резко накренился в противоположную от вспышки сторону, а движки истерически взревели.

Крен резко переместился вправо, да так , что все неукреплённые рюкзаки кубарем полетели в нас с Эппсом, который, наконец, все-таки отвлёкся от своего ноута. Как всегда в странных кризисных ситуациях, например, когда я блюю скрючившись перед унитазом от перепоя или отравления, где-то на заднем плане у меня отчего-то играет музыка или бьётся не имеющая к делу отношения левая мысль. Tell me lies, tell me sweet little lies – в этот раз была дурацкая песенка прилипшая как троянский вирус.

Нехорошим знаком было появление в салоне дядьки, который нас усаживал на борт первоначально – американцы называли его лоудмастер – ответсвенный за погрузку и разгрузку капрал. Боцман грузового самолета. С лоудмастером явился офицер, который представлялся Эппсу как борт-инженер.

Натянув приборы ночного видения, они стали пялиться в правый иллюминатор, за которым полыхнуло минуту назад. Движки верещали так, будто вот-вот отделятся от фюзеляжа и начнут свою собственную короткую жизнь, как ступени баллистической ракеты.

«Ну вот и звездец»- как-то вяло подумалось мне. Tell me lies, tell me sweet little lies... Не было не страха, не ужаса, а какая-то печаль от некоторой экзотичности скорой смерти. Я с нежностью вспомнил об Анне. Если выживу, никогда не стану изменять и обижать её по мелочам.
 
Теперь наш борт жёстко рванул влево, так что желудок подкатился к горлу и мне  по настоящему стало страшно и обидно умирать таким молодым. Самолёт камнем устремился вниз.

***
Чтобы избежать сакральных припадков исконно каршинской тоски, я легко поддался на тиск со стороны Джейка Алонсо и рискнул вырваться с ним в Ташкент. На волю. Пусть знает, гад, разницу. Мы тоже тута не лаптем шиты.
Поэтому убедил  меня сержант-майор довольно легко.

- Извини, конечно, братишечка, но на дворе 21 век. Не заметил? И если у тебя работа связана с ответами на бестолковые письма электронной почты и звонками по мобиле твоему рыжему – уверен мы спокойно это сможем проделывать пару дней и в Ташкенте. Или в Мумбаи. Вряд ли твоё местонахождение засветят. Все что нам с тобой нужно это интернет кафе и стабильный нешифрованный сигнал.

 Джейк Норман Алонсо подарил Юбочке дезик из Пиэкс, и нежно убедил всего пару дней потаскать в сумочке пейджер с системой глобального позиционирования от лейтенанта Шпигельмана. Теперь самое главное, чтобы склонный к аналитическому мышлению контрразведчик Шпиги, наблюдая за живой картой, не решил, будто скаредный Джейк подрабатывает на выходных официантом в фешенебельном Имеджине.
Мы согласились не светится в кишащим службой безопасности каршинском аэропорту, а выступить на столицу старым эппсовым способом – на вежливых молчаливых ямщиках непредсказуемых анексий.

Когда мы собирались в дорогу, я бессовестно грузанул Алонсо на подарки для моей Анны в пиэксе. Сказал ему, что рядом с Ташкентом Лас Вегас померкнет. На радостях Джейк признался, что до Вегаса так ни разу не добирался, и спустил на разную девичью мишуру целую сотню бакаруз. Ван Эппс в жизни бы того себе не позволил. Я понял, что если знакомые американцы не бизнесмены, то среди них попадают довольно приличные люди.

***
Мы зашли в казарму над входом в которую весела юркая молния прошивающая нашу землю насквозь. «Бэрракс» - так у них казарма на базе называется. Скажу вам честно с такой казармой и повоевать не грех. Помещение поделено на одноместные кубрики-отсеки с мягкими пластиковыми стенами. В каждом отсеке- кровать, под кроватью пристроено два широких выдвижных ящика. У стены высокий шкаф для разного рода платья, прикроватная тумбочка, стол с компом и даже маленький коврик на полу. В саму стену врезан персональный кондиционер лето-зима. Одно только хреново – нет окон, так легче охлаждать летом и удержать тепло зимой.

Джейк быстро стянул с гимнастерку и светло коричневую футболку-тельник. Справа сверху на его мощном плоском грудаке был набит свежий портак – Джон Вейн в форме морпеха США передёргивает пулемёт системы Браунинга.  Под пиктограммой готическими буквами было выбито: «***вый неверный – Bad infidel motherfucker».
Натянув обязательные джинсы и клетчатую байковую рубашку – стандартную экипировку для увольнительной, Алонсо вдруг начал пристраивать под мышку брезентовую кобуру и вскоре туда  скользнул Смит-н-Вессон ЭмПи 9 – милитари энд полис – специальный полицейский. Гигантская волына, у которой под стволом жестокий оскал акулы. Сам ствол такой длиннющий, что если бы его к бочине приторачивал сейчас я, он занял бы место от подмышки почти до самого пояса.

- Оу, вам, кажется, захотелось по-ковбойствовать - подделывая фальцет и интонацию Шпиги, спросил я.
- Я сержант-майор армии США. Если кто-то думает, что я решу рассекать сотни миль по Стану без моего личного оружия, этот кто-то сильно ошибается. Оборот «моё личное оружие» звучит по-английски еще круче – «май сайд арм» -  моя третья рука, часть тела прочно вросшая в бок. И правда, руку-то ведь не оставишь в казарме. Не с руки это как-то.

Рядом с вооружённым Алонсо я почувствовал себя мальчишкой, которого старший брат, по непонятной милости берет с собой на ярмарку куда вчера ночью приехал чешский луна-парк.

***
Вспышка за бортом оказалась обычным делом – наш Геркулес всего-то навсего выпустил ЛТЦ – ложные тепловые цели, красивый фейрверк, который отвлекает внимание ракет с инфракрасным наведением. Эти ракеты отвлекаются на вспышки тепла и гибнут, как мотылёк у свечки. Не стандартным явлением оказался факт, что в нас шибанули над самой дружественной для коалиции территорией – городом Мазар-и-Шариф в северном Афганистане.

Мазар-и-Шариф это глубокий  тыл. Вотчина генерала Дустума, лидера Северного альянса – армии повстанцев, в большинстве этнических таджиков и узбеков, которая и проделала для коалиции всю грязную работу на афганской земле.
 
Наш толстячок Геркулес остался теперь с голой неприкрытой задницей, и мы пошли на вынужденную в аэропорт Мазара. Вернее в то, что от него осталось, после победы над талибами. Лететь без ЛТЦ до Кандагара это техника достойная кисти японских камикадзе. Камикадзе рисуют свою картину одним разом и на всю жизнь.
А Мазар, если еще не знаете, означает «могила» или кладбище. Мазар и Шариф – кладбище благородных. Лучшего названия для города, где вам нужно совершить вынужденную посадку и придумать-то сложно.

***
Путешествуя из Каршей в Ташкент, вы влетаете в свет со стороны метро Собира Рахимова, а дальше уже прёте по проспекту Дружбы Народов, наслаждаясь нарастающим клубком огней и гула мегаполиса. Дружба народов ведёт прямо к ВВП, но злачный вертеп Верочки Петровны я держал сегодня на сладкое.
Мы проинструктировали молчаливого рулевого анексии мчать к отрогам Узбечки, где на самом верху был первоклассный стрипушник. Давно мечтал полюбоваться  крепкими стройными, но очень неплоскими семитскими телами Аси и Яси. Ай-кэнди – конфекты для очей.

Посмотрим шоу, а после сразу же вызвоню Анну. Вы не подумайте – я соскучился. Очень соскучился. Только давайте теперь не станем путать любовь с яичницей из яиц синицы.

***
Мы двинули с корабля  в стрипушник по старой традиции усталых русских моряков. Джейк, похоже уже понял, что это не сон и сходу заказал двойной двенадцатилетний Chivas Regal. «Угощаю» - шепнул он мне запахом свежего вискаря, и вскоре я сам уже прихлёбывал превосходный джин с тоником за его счёт. Нет ничего лучше с долгой дороги. Я вернулся в родную гавань.
Последний этаж узбечки с баром и стрипушником, это тоже своего рода портал. Ташкентский Мулен Руж.

Потягивая дринк, я оглядел посетителей. Контингент был весьма ограниченный. В основном те же бартоломео с понятиями, как и в каршинском «ночном клубе». Правда, рафинированные. Столичная братва. Потенциальные клиенты элитного похоронного бюро «Разрулим по мастям». Адидасов и треников они уже не носят. Это униформа пехоты. А тут офицеры фартового полка. Мобилы у них потоньше, а цепи потолще. Кулаки у всех одинаково сбитые, как у миролюбивых шаолинских монахов. Особенно меня впечатлили кулачища у одного холеного крымского татарина, который веско, на весь зал вещал по мобиле.

- Хоп, братан. Сам же знаешь, братан. А как ана есть, понял, да? Как ана есть, братан.Тинч буль.
Да. Хоп-хей- ла-ла-лей. Я вдруг испытал горячий прилив духовности. Захотелось вырвать ствол из подмышки Алонсо и стрелять блатным братанам в лицо. Татуированные инкарнации кухарок, вновь прорвавшиеся к пульту управления государством.   

***
В этот момент мои мысли прервались громоподобными аплодисментами. Занавес резко распался и обнажая Асю и Ясю. Зал осветился всполохом разноцветных огней, водопадом блестящей мишуры и конфетти.

Мои медовые соседки пока еще были частично одеты. Как же я соскучился по их совершенно одинаковым декольте, в которых украдкой провёл световые годы. Неужели сегодня, я, наконец, увижу какие у евреек соски?
 
Мой овладел азарт молодого натуралиста. Хитрость бога не в том, что он дал женщине восхитительные внешние половые признаки, а в том, что он был в ударе, когда работал над  деталями. Чтобы окончательно нас развести, он заложил в соски и в лоно бесконечное количество комбинаций. Правда, увы, все комбинации открывают одну и ту же дверь, тут он, конечно, дал обнаженного маху.
От предвкушения сосков и околососковых кружков сладких близняшек, я подскочил на кресле, как бежавший из Крыма врангелевский юнкер в парижском бистро, и возопил: «Бра-а-аво, господа, браво!»

Крымский браток недобро на меня посмотрел. Я смело ответил ему наглым взглядом. Вообще, признаюсь честно -  с того момента, как Джейк прицепил под мышку специальный милитари энд полис, вёл я себя с окружающими чрезвычайно вызывающе.

***
Аэропорт это объект повышенного стратегического значения. Жизнеспособность армии прочно зависит от своевременного подвоза боеприпасов для орудий и овса для лошадей. Транспортники - фуражные обозы нашего времени. А вот когда  аэропорта у вас нет – приходится неделями ждать конвои грузовиков. Грузовики легко расстреливать в родных горах. Талибы это хорошо понимали и стояли в аэропорту Мазара насмерть. Здесь был афганский Сталинград. В результате долгих и, если судить по выбоинам на закопченных стенах, жестоких боев от аэропорта города осталось одно название арабской вязью.
 
Когда посланцев пророка так и не смогли выкурить из здания терминала – прилетела эскадрилья американских F-22 и польских Мигов. Здание расстреляли в упор, как живого человека.

Остался остов терминала без окон, несущая конструкция диспетчерской вышки и усыпанная колдоёбинами негодная взлетно посадочная полоса. На неё и предстояло сесть краснознаменному экипажу нашего Геркулеса из  лагеря Оплот Свободы.

***
Tell me lies, tell me sweet little lies заиграла старинная попсовая песенка и сестрёнки-близняшки начали свой блестящий перфоманс. Ташкентский институт народного хозяйства, долгие годы засорявший им мозг политэкономией, к счастью не успел навредить этим сытым сисястым кошечкам.

Ася была одета как американский фермер, а Яся изображала, очевидно, американскую доярку – ударницу. В отличии от остальных клиентов стрипушника, Джейк явно не уловил в этом одеянии никакой экзотики, и заржал. Я глянул на него с осуждением и Алонсо снова задышал на меня дубовой вискарной бочкой:

-Бро, ну ты представь, приезжаешь в Ню Йорк, а там в стрипушке типа: «Калинка малинка моя» на балалайке, а девки переодеты полярными медведями? Ха-хаха-хаха!
Желание острить по поводу сценических образов у него отпало напрочь уже через минуту, когда сладкие близняшки продемонстрировали две пары чудеснейших сисек высочайшего международного класса.

«Вау» - сказал Алонсо и моментально обслюнявился. Я тоже быстро потерял всякий эмоциональный контроль. Не особенно люблю стрипушники за  странное чувство стыда, будто тебя поймали со спущенными штанами. Вообще должен признаться как на духу – после освобождения из застенков юртбаши крамольная мысль о вагине возникала у меня ровно столько раз в день, сколько я видел женщин. Возраст и масть не имели значения. Мой пиписюн требовал компенсации за шесть с половиной лет угнетения и одиночества. Поступал он со мной довольно подло, требуя увеличения количества партнерш в геометрической прогрессии. Да-да, разве я вам не говорил? Чтобы ткнуться в чьё-то тепло и уют, пепин готов был лихорадочно изучать неевклидову геометрию и даже прикидываться счётчиком Гейгера.

Юбочка наскучила мне в Каршах сразу же после первого раза. Я уже строил дерзкие планы насчёт соблазнения её сестры и довольно миловидной мамы – женщины хороший советской закваски, чем то неуловимо похожей на Маргариту Терехову.

***
Когда Ася и Яся подошли к кульминации танца и спустились в возбуждённо дышащий зал, я уже совершенно спёкся. Положив голову между тяжеленых спелых и наливных как дыня-кандаляк Асиных грудей, я вдохнул её разгорячённый запах  и превратился в галетного  раба. Некрасиво, по купечески, извлёк бумажник и стал пихать ей в трусы купюры разного достоинства и стран. Жуткая антисанитария. На самом деле пихать туда стоило только язык. Упасть на колени и молясь лизать ей ноги.
 
Алонсо тоже был на удивление податлив и мягок, как плэй-до, американский пластилин. Это американ бой был нами проигран в сухую. Вскоре почувствовав как накаляется вокруг атмосфера от недобрых взглядов братков, мы отпустили Асю и Ясю дальше – по кругу.

На последок Ася, чмокнула меня в макушку, вырвала мои купюры из миниатюрных трусиков и пихнула в мой потный кулак:
- Анна узнает, мне потом долго не выступать на большой сцене.
После этого она двинулась к моему соседу – корейцу с грустными глазами аллергичного изюбря.
- Думаешь удастся их отутюжить? Деньги не вопрос!
Алонсо смотрел на меня глазами полными детской надежды. Мамонтёнок нашёл свою млекопитающую маму.

- Может быть. Может быть. Но скорее всего – не сегодня. Тут нужно переговоры проводить. Девчёночки хай мэйтенанс – капризны в обслуживании. Есть более быстрые и надёжные внедорожники. Ты вот, скажем, русских негритянок не пробовал?
-Черных? А бывают черные русские? Как коктейль Блэк рашн?
- Как сама тьма. Их магический передок – основа легендарного эпоса многих населяющих Ташкент  этносов.

- Надеюсь она не чёрная вдова?
- Она ещё ребёнок совсем, ей лет девятнадцать от силы, а то и меньше.
Я подумал, о маленькой Наташе с неожиданным вожделением и помчался звонить Анне. Надо успеть до того как это сделают неблагонадёжные сестрицы-стриптизёрки.

***
Во время вынужденной посадки, лавируя между выбоинами израненной полосы, неповоротливый С-130  сломал стойку шасси. Только ловкость пилотов и опыт лоудмастера, правильно распределившего груз, сохранили нам центровку и спасли от тотального конфуза уже на земле.

Земле я давно так не радовался. Хотелось картинно побежать по перрону до самой его кромки и картинно рисуясь, как в фильме «Экипаж» – упасть на землю и целовать её.  И я даже бросился туда, но остановил окрик шкипера:
- Эй-эй-эй? Очумел на радостях? Куда?! Там ещё советские мины может быть не убраны.  Их тут лет пятьдесят находить будут. Писать хочешь? Давай, ссы прямо на колеса самолета. Там проверено. Есть шанс сохранить причиндал для разведения внуков.

Геркулес, предчувствуя жёсткую посадку, распылил все запасы керосина ещё над подходе к аэропорту Мазара. Теперь его оставалось несколько капель и лоудмастер берег энергию для перегрузки тюков на борт спасателя, который должен был прилететь из К2 завтра. О том чтобы запустить ВСУ и переночевать в обогреваемом салоне, он даже и слышать не хотел.  Сказать по правде я готов был спать даже в холодном необогреваемом салоне, только бы не за пределами родного самолёта, в кромешной афганской тьме. Страшно.

Ван Эппс был настроен более решительно. Он заставил меня прихватить спальник и мы двинули наружу. Шкипер сказал, что если верить полученной им на интернете информации – спать на земле было опасно из-за скорпионов и каракуртов. Поэтому мы забрались на крышу того, что когда-то было международным аэропортом города Мазар-и-Шариф.

Крыша была плоской и усыпанной мелким гравием с вкраплением миномётных осколков. Сложив ноги по-турецки Дон, как ни в чем не бывало застрекотал на  мак буке.Кстати, он был прав – на крыше аэропорта аналоговый мобильник слегка ловил сигнал и я позвонил Анне. Мы говорили недолго, почему-то батарейка очень быстро сдохла.

Анна пожелала мне удачи и телефон превратился в мёртвый кусок пластика. Я вытянул из рюкзака радиоприёмник и легко настроился на термезкую волну. В конце концов огни последнего города у границы великой джамахирии было видно и отсюда. Нет ничего более странного чем слушать Аллу Пугачёву на крыше разбомбленного афганского аэропорта:

 Речной трамвайчик тихо встал у сонного причала,
И не нужны слова, слова, не начинай сначала.
Трамвайчик мог любовь спасти, а вот приплыл трамвайчик,
И чушь любовную нести не надо, мальчик.

После этих слов мне стало очень грустно и я снова взревновал Анну ко всему окружающему миру. Мне хотелось, чтобы она стала частью меня или хотя бы моей бесспорной собственностью. Батарейка у приёмника тоже села. Настоящее заклятье кладбища благородных.

Я пожаловался Эппсу, а он  вздохнул и выдал откровенно буддистскую фразу:
- Весь мир остановится, когда сдохнет батарейка моего ноутбука.