Три шага в неизвестность - 44

     * * *

     Чья-то рука резко сорвала пластырь со рта, захватив волосы бороды и усов. Лицо Антона болезненно скривилось.
     - Аккуратнее с ним! – сердито прозвучал знакомый голос. – Это мой лучший враг.
     С глаз пластырь снимали уже не так варварски, но всё же брови немного пострадали. Перетерпев боль, Антон огляделся. Он сидел на стуле у стены в небольшой комнате без мебели и без окна. Руки были сцеплены за спиной наручниками. Напротив него на таком же стуле располагался претендент на губернаторскую должность Александр Михайлович Борщов. Он кивком отослал из комнаты своего подручного, затем обратился к Антону с приветливой улыбкой:
     - Ну, здравствуй, Антоша! Рад тебя видеть. Очень рад! Не веришь?
     - Верю, - сказал Антон. – Но ответить взаимностью не могу. Ты уж извини.
     Борщов подался вперёд, слегка наклонившись к нему. На лице читалось сочувствие.
     - Понимаю, дружище. Ох, как понимаю! Не все способны радоваться чужим победам. А я вот сентиментален. Принимаю близко к сердцу всё, что касается моих друзей. Как узнал, что ты в городе, всех на уши поставил. Найдите, говорю, мне этого человека. Хоть из-под земли достаньте. Иначе просто не выдержу разлуки.
     Антон смотрел в довольное лицо этого крупного, сильного, уверенного в себе мужика и с удивлением обнаруживал, что не испытывает ни страха перед ним, ни ненависти к нему. Он ясно осознавал, что всему пришёл конец. Слишком длинная цепочка везений должна была когда-то закончиться. Терпение ангела-хранителя не безгранично. Но выслушивать остроты ликующего врага было тошно.
     - Слушай, Саня, - сказал он, - считай, что я оценил твою победу и проникся твоей радостью. И давай закончим этот балаган. Хотел избавиться от меня – избавляйся. А глумиться над поверженным врагом – признак садизма.
     Борщов вновь откинулся на спинку стула, с любопытством глядя на Антона, словно впервые по-настоящему разглядел его.
     - А ты молодец! Ей-богу, молодец! Хорошо держишься. Я даже зауважал тебя. Ещё там, в тайге, был приятно удивлён. Ведь ты едва не укокошил меня. Такую прыть проявил, какой я от тебя никак не ожидал. Ладно, не будем тратить время на остроты. Но просто по-человечески поговорить мы с тобой можем?
     - Зачем?
     - Приятно проведём время и поделимся интересной информацией.
     Антон хотел сказать, что вряд ли эта информация пригодится ему в будущем, но что-то его удержало от возражения, заставило согласиться.
     - Хорошо, - сказал он. – Предлагаю вести беседу в форме «вопрос – ответ». Ты не против?
     Борщов кивнул.
     - Согласен. Ты предложил, с тебя и начнём.
     - Хорошо. Итак, вопрос первый: ты меня боишься?
     В глазах Борщова вспыхнуло удивление. Видимо, поначалу он понял вопрос иначе. Но пленник красноречиво заёрзал на стуле, и он сообразил, о чём идёт речь.
Кликнув своего помощника, распорядился снять с задержанного наручники.
     - Александр Михайлович! – попытался возразить тот. – Я бы не советовал…
     - Снимай! – скомандовал шеф.
     Мужчина с недовольным лицом вынул из кармана ключ, разомкнул наручники и, захватив их с собой, вновь вышел из комнаты. Антон осторожно размял затёкшие кисти рук.
     - Теперь моя очередь спрашивать, - сказал Александр. – Как тебе удалось выжить? И почему рубец на горле имеет такую странную форму?
     - Ты срезал сучок, - сказал Антон. – В горло вонзились щепки.
     Борщов сокрушённо покачал головой.
     - Вот ведь как бывает! Сплоховал я тогда. Понадеялся, что пулю тебе в горло всадил. А следовало убедиться в этом. Только вот ещё чуть выше я вижу свежий порез. Это откуда?
     - От ножа. По пути сюда меня едва не зарезал уголовник.
     - Не бережёшь ты себя, Антон, - Александр вздохнул. – И о других совсем не думаешь. Вот сгинул бы ты в тайге, а я и знать бы не знал об этом. И не было бы мне покоя. Нехорошо!
     «Надо же! – подумал Антон. – Как много я значу для других людей, если они готовы из-за меня лишиться покоя!».
     Вслух он сказал:
     - Однако ты превысил регламент. Слишком много вопросов в одном заходе. Теперь ответь: когда и где Смыслов сумел внушить мне чувство страха и тревоги?
     - На банкете в ночном клубе. Ты сидел в кресле. Он подошёл, завёл с тобой разговор. А потом ты уснул.
     - Я ничего такого не помню.
     - Боря позаботился об этом. Теперь мой вопрос: что за женщина была с тобой в тайге, когда три придурка разбудили медведя?
     Антон напрягся, лихорадочно соображая, как ему уйти от ответа. Втягивать в эту историю Дашу ему совсем не хотелось. Борщов заметил его напряжение.
     - Ладно, проехали, - не стал настаивать он. – Значит, и я имею право не ответить на один вопрос. Итак?
     И вдруг Толмачёв понял, для чего был затеян весь этот разговор. Борщов тянул время, потому что… Антон внимательно посмотрел ему в глаза.
     - Саня, признайся честно: ты ведь не хочешь меня убивать?
     Вопрос застал Александра врасплох, вызвал растерянность.
     - Ну, ты, Антоша, даёшь! – проговорил он спустя полминуты. – Верно заметил: не хочется мне тебя жизни лишать. Только что с того? Я и Пашу убивать не хотел. Но извини, друг, я не вижу другого выхода.
     - Это вовсе не значит, что его нет, - не отступал Антон. – Хочешь, покажу выход? И заодно отвечу на твой последний вопрос.
     - Любопытно.
     Антон собрался с духом и стал излагать мысль, внезапно пришедшую ему в голову:
     - Женщина, о которой ты спрашивал – жительница одной из окрестных деревень. Мы встретились случайно. После приключений с медведем вместе с ней вышли из леса и добрались до её деревни. Там никто не знает моего настоящего имени. Я назвал вымышленное. Если ты поможешь мне туда вернуться, то я обещаю никогда больше не появляться на твоём горизонте. Я буду сидеть в таёжной глухомани и носа оттуда не высуну.
     Александр скептически скривился.
     - Так уж и никто не знает твоего настоящего имени? Даже эта бабёнка?
     - Да, - произнёс Антон не слишком твёрдо.
     - Врёшь, приятель! – Борщов на минуту задумался, затем сказал: – Вернуть тебя – не проблема. А что дальше? Твои документы я, понятное дело, уничтожу. Можно даже обеспечить тебя новыми, хотя и хлопотно. А что делать с твоим лицом? Пластическую операцию? – он сокрушённо мотнул головой. – Ты мне слишком дорого обойдёшься. Пожалуй, убить будет проще.
     - Убивать-то сам будешь? – спросил Антон. – Или подключишь кого? Смотри, Саня, как бы твоя экономия тебе боком не вышла. Да и не надо мне никакой операции. Меня же потом деревенские не узнают. Борода будет надёжнее всякой пластики. Вот за новые документы благодарен буду. Расходы можешь записать на мой счёт. Ты же все мои счета прибрал к рукам.
     - А вот грабёж на меня вешать не надо, - запротестовал Борщов. – Я твоих денег не брал и не возьму. Как только решу вопрос с тобой, твои счета будут разблокированы. Ты, разумеется, ничего не получишь. Все средства достанутся «безутешной вдове», - он с ухмылкой посмотрел на Толмачёва. – Как думаешь: заслужила?
     Антон тяжело опустил голову. Намёк был вполне прозрачен. Эх, Валентина, подлая душа…
     - Думаю, что да. Внесла весомый вклад в ваше общее дело.
     - Внесла, - Борщов утвердительно кивнул. – Женщина очень старалась: врала, притворялась, изображала то, чего нет. И всё ради любви. Не к тебе. Но, увы, её чувства остались безответными. А это, сам знаешь, тяжёлая душевная рана. Так сказать, серьёзный моральный ущерб, требующий большой материальной компенсации. Вот я и решил бросить ей крупную кость, чтобы пасть была занята. Ни то, чего доброго, гавкать начнёт.
     Толмачёв подумал, что собеседник умышленно пытается спровоцировать его на эмоции, грубо отзываясь о жене. Хотя и предавшей, но всё же жене. Возможно, он сейчас нуждается в ссоре, чтобы вызвать в себе неприязнь к пленнику? Умом понимает, что надо избавиться от врага, а душа противится. Вот он и провоцирует ссору, чтобы негативные эмоции вытеснили все добрые чувства. Тогда и задуманное будет проще привести в исполнение. Поэтому подыгрывать ему в этом не следует.
     - Правильно, Саня, - сказал Антон. – Зачем тебе такая женщина? Вчера меня предала. Завтра тебя предаст. Я предлагаю забыть о ней и вернуться к нашему вопросу.
     Александр Михайлович поднялся со стула, задумчиво зашагал по комнате. Потом вернулся к Толмачёву.
     - Мне надо подумать. Завтра я озвучу тебе своё решение. А пока побудь здесь. Охранник выдаст тебе матрас и одеяло.
     - И скажи этому Церберу, чтобы наручники при себе оставил, - попросил Антон. – Мне бежать некуда. Ты меня со всех сторон обложил.
     - Хорошо, - согласился Борщов.
     Он опять вызвал подручного, дал ему указания и ушёл.
     Почти всю ночь Антон не мог уснуть. Взвинченные нервы яростно гнали сон от него. Оставалось лишь одно – лежать и думать, думать, думать. Он понимал, что в подобных ситуациях долгие размышления играют с людьми злую шутку – деморализуют, ломают волю. А он больше смерти боялся психологического надлома, нервного срыва. Боялся умереть сломленным, раздавленным, жалким.
     Ближе к утру сон сморил его.

     Утром приехали два незнакомых человека – мужчина и женщина. Они аккуратно постригли Антона, подровняли бороду. Нарядили в рубашку и пиджак. Затем установили белый экран и сделали на его фоне снимок.
     - Назовите, пожалуйста, фамилию, имя и отчество, - попросил мужчина и уточнил: – Для нового паспорта.
     - Забродин Игорь Владимирович, - ответил Антон.
     Посетитель записал.
     - Теперь, Игорь Владимирович, нам нужно определиться с датой и местом вашего рождения. А также с пропиской, воинской обязанностью и семейным положением. Необходимо учесть все мелочи, чтобы в будущем не возникли неприятности.
     Пятнадцать минут ушло на уточнение деталей.
     Когда посетители уехали, Антон лёг на матрас, уткнувшись в него лицом. Он не хотел, чтобы охранник видел его слёзы.


Продолжение следует