Зыбкое время

Ничто так не зыбко, как время.   Хильда Домин
Всему своё время, и время каждой вещи под солнцем. Екклесиаст, гл. 3-1
Время – форма последовательной смены явлений и состояний.




Автобус зарычал, затрясся, чихнул и заглох. Шофёр пробурчал извинения и открыл двери. На секунду в салоне воцарилась тишина, лишь дождь нарушал её, гулко барабаня по металлической крыше. Ненужный надоедливый дождь. Пассажиры, загудев, словно мухи, когда их гонят полотенцем из тёплой комнаты, начали неохотно покидать сухое брюхо автобуса.
Сева ступил на мокрый асфальт и поглядел на часы. В девять нужно быть за стойкой кафе, а сейчас почти без пятнадцати. С полминуты он раздумывал, дожидаться ли следующего автобуса, но решил, что оставшиеся две остановки можно преодолеть пешком, и ничего страшного в том нет. А если срезать путь и пройти мимо гаражей, то добраться до цели получится ещё быстрее.
Лавируя между лужами и зонтами, Сева закурил. Под ботинками хлюпала грязь, холодные капли плюхались за шиворот, но он не обращал на это внимания. Он вспоминал прошедшую ночь и мечтал, чтобы сегодняшний день закончился, как можно скорее. Ещё бы, ведь его ждёт самая прекрасная девушка. Подумать только, два месяца назад он и не подозревал, что в мире существует Юля. А она существовала, и не только где-то и зачем-то, она была здесь, рядом с ним, и для него. Она поселилась в его сердце. Приоткрой ставенку, и вот она – Юля…


        Со дня открытия кафе Сева трудился в нём один, ежедневно получая от хозяина заведения клятвенные уверения в том, что напарник будет. И когда веры в обещания почти ничего не осталось, в зале, словно яхта под парусами, появилась…
- Юлия. Будем знакомы?
Девушка протянула руку. Сева улыбнулся, пожал мягкую ладошку, и в тот же миг вспомнил пушкинское определение, данное таким девушкам: они, выросшие под яблонями и между скирдами, воспитанные нянюшками и природою.
И вправду в Юле было нечто неуловимое, воздушно бисквитное, нежное. То, что таится в спелой, нагретой жарким солнцем вишне, или в розовощёком ароматном персике, покрытом легчайшим пушком. Конечно, ведь она – Юлия.*
Работать с новенькой было легко, и Сева быстро нашёл с ней общий язык.






________________
* – пушистая (латинский)


Юля понимала шутки, могла без обид выслушать претензии, а при случае могла поделиться полезным дельным советом. В девушке не было высокомерия и присущего сегодняшним famelette* масляного жеманства.
Вскоре Сева стал замечать за собой, что без неё ему становится грустно и невыносимо одиноко. А ещё через какое-то время он понял, что медленно, но верно влюбляется в девушку. С этого часа он ежедневно и клятвенно уверял себя, что именно сегодня откроет ей свои чувства. Но при виде Юли вдруг тушевался, и вместо серьёзного разговора принимался миртильничать** и развлекать её смешными историями…




Юля устало сняла фартук и бросила его на спинку стула.
- Уф,- вздохнула она,- наконец-то отработали. Ножки мои ножки гудят.
- А я привык,- бодро ответил Сева.
- Вруша,- улыбнулась Юля,- Неужели ты не устал? Тебе же и завтра работать. Ты не забыл, что выпросила отгул?
- Нет,- ответил Сева,- можешь смело заниматься своими делами.
- Да,- девушка сладко потянулась,- с утра чуть-чуть поваляюсь. Потом постираю.
- Много вещичек накопилось?
- Нет,- Юля махнула рукой,- но, знаешь, пока то, пока сё, и день пройдёт, и ничего не успею. Я же бываю такой несносной ленивицей, всё хожу чего-то. Думаю, что нужно делами заняться, а ничего не делаю.
- Что же у тебя дома твориться?- усмехнулся Сева.
- Ха, дома у меня всё в порядке,- гордо ответила Юля,- это я так. Лень ленью, а порядок должен быть.
- Ты же говорила, что одна живёшь. Можно и не так строго ко всему относиться.
- Вот ещё,- фыркнула девушка,- я же не свинка. Слушай, хочешь, пойдём ко мне?
- Сейчас?- удивился Сева.
- Да,- кивнула Юля и тут же предупредила,- но только без всяких штучек. Ты понимаешь?.. Мы же друзья?
- Друзья,- кивнул Сева и клятвенно приложил руку к груди,- без штучек.




Тёплая ночь раскинула над городом звёздное покрывало. Оставив проспект позади, Юля и Сева, миновали площадь, свернули на мост и, перейдя его, добрались до серого, похожего на тумбу, девятиэтажного дома. Скрипнули тросы, и лифт поднял их на седьмой этаж. Девушка отперла квартиру.
- Входи.
Сева вошёл в прихожую, повесил на вешалку куртку, скинул ботинки и шагнул в комнату. Шкаф, диван, полки с книгами. На полу возле кресла стопка журналов, на стопке вазочка с зефиром.
- Хороши хоромы?- спросила Юля, проходя на кухню.
- Вполне,- ответил Сева.
- Ты голоден?
- Нет.
- И я,- сказала Юля,- да и наедаться на ночь… Лучше выпьем вина. У меня есть мускат.
- Подойдёт,- согласился Сева.




_______________ 
* – здесь: неженкам.
** -  т.е. вести себя, как влюблённый пастушок, от франц. mirtille.



- Вино здесь, на кухне, не подоконнике. Открой, пожалуйста. Если хочешь курить, кури. Пепельница тоже на подоконнике. А я переоденусь.
Юля вышла из кухни. Сева поглядел на подоконник: на полотняной салфетке стояла чистая пепельница, рядом бутылка муската. Сева взял нож, срезал пробку и поставил бутылку на стол.
За окном накрапывал дождь. Но такой мелкий, что виден он был лишь в конусах фонарного освещения, и больше походил на стеклянную пыль. Улица была скучна, пуста и неприветлива.
Сева докурил сигарету и с бутылкой вина вошёл в комнату. Юля, поджав ноги, сидела на диване и теребила поясок халата. Рядом с диваном дожидались начала скромного пиршества два бокала и ваза с зефиром.
- Давай выпьем просто так,- предложила Юля,- без всяких тостов.
Сева налил в бокалы вина.
- Неплохой мускат,- сказал он, отпив глоток,- давненько такого не пробовал. Ну, а ты, судя по глазам, попросишь сейчас о чём-нибудь рассказать.
- Да,- улыбнулась Юля,- Как ты узнал?
- Тут и узнавать нечего,- ответил Сева,- все девчонки такие. Хлебом их не корми, но дай о чём-нибудь послушать. И обязательно о чём-то таком, о чём потом можно было бы потрещать с подругами.
- Ну и что,- засмеялась Юля,- расскажи.
Сева задумался и прочёл:
- Твои волосы – тень тёплого и ласкового дождя, остановленного плечами. Твоё тело из дождевых капель замерло, ласково следя, как капает дождь днями и ночами. Опускается ночь, твои нежные волосы падают на глаза. Что смутное рождается от тебя, непонятной и зыбкой.
- Чьи это стихи?
- Одного венесуэльского поэта.
- Ты, наверное, решил, что я такая-сякая…
- Ты хорошая,- ответил Сева,- и ничего такого я не решал.
- Скажешь тоже,- Юля смутилась, но было заметно, что ей понравились слова. Она поставила бокал на столик и прошептала: - Давай, поцелуемся.
С Севиной души вспорхнула стая фламинго, он не стал ничего отвечать и потянулся к девушке, предвкушая сладость её губ. И в ту же секунду дребезжание звонка разрезало и разметало по углам полный серебряных грёз туман. Кто-то настойчиво вдавливал кнопку в стену.
- Кто это?- Сева посмотрел в сторону прихожей.
- Не знаю,- Юля растерянно захлопала ресницами.
Вторая трель сотрясла тишину дома.
- Кажется, я догадываюсь,- мрачно произнёс Сева,- закон жанра: он, она и третий. Это, очевидно, таинственный любострастец. Я прав?
- Перестань, пожалуйста,- выдохнула Юля,- если это и так, то он мне никто. Я давно объяснилась с ним. Давным-давно, я тебе не лгу!
Вновь затрещал звонок, напоминая, что гость не желает уходить с пустыми руками. Юля окончательно растерялась.
- Что делать?..
- Во-первых, не паниковать,- спокойно ответил Сева,- пойди и открой.
- Что ты, он же начнёт выяснения!
- Он так страшен?- улыбнулся Сева,- Иди, и ничего не бойся. А то этот каменный гость весь дом на ноги поставит. А начнёт выяснять, что ж, выясним.
Плотно запахнув халат, Юля вышла в прихожую. Щёлкнул замок, и через мгновение, оттолкнув девушку, в кухню ввалился пьяный парень. Испепелив Севу взглядом, он прислонился к дверному косяку и, вытащив из кармана куртки сигарету, сказал, цедя сквозь зубы:
- Дай-ка прикурить.
- Разве мы пили на брудершафт?- усмехнулся Сева,- Это когда же?
- Ого!- парень оглянулся на девушку и сел на табурет,- Юль, а он, смотрю, юморист. Смешно тебе с ним?
Сжав губы, Юля молчала. Она стояла в дверях и мяла носовой платок.
- Ты юморист?- парень наклонился к Севе.
- Нет,- стараясь сохранять спокойствие, ответил Сева,- юморист это ты. Половина населения страны сейчас спит и не ходит прикуривать к посторонним людям. Понимаешь, о чём я? Или у тебя есть другая, более веская причина для столь позднего визита?
Парень промолчал. А Сева, как можно сахарнее, обратился к Юле:
- Дорогая, я что-то не пойму, кто это?
- Это?.. Павел,- еле слышно ответила девушка.
- Павел?- Сева состроил кислую гримасу,- И он везде также мал?*
Павел сжал кулаки. Он не ощутил всей соли фразы, но догадался, что именно она затрагивает. Сева же следил за движениями Павла, что в случае нападения успеть отразить его. Какое-то время кухня напоминала финальную сцену из Бориса Годунова – народ безмолвствовал. Каждому было ясно, что нужно что-то предпринимать, как-то распутывать создавшуюся ситуацию, пока она не превратилась в гордиев узел. Но Сева впервые оказался в столь нелепом положении. В старинных романах всё непременно вылилось бы в картель** и в кровавый поединок, но без лишних фраз, чинно и благородно. Здесь же ситуация уверенно скатывалась к заурядной бытовой драке.
- Послушай, Павел,- Юля очнулась от оцепенения,- пожалуйста, уходи. Ты отвратителен. Я прихожу в ужас от мысли, что между нами когда-то что-то могло быть. Я себе простить не могу, что познакомилась с тобой. Уходи!
- Ну да, я уйду, а ты с этим останешься,- хмыкнул Павел,- Что, помешал голубкам ворковать?
Сева не выдержал:
- Слушай, ты, блюститель морали, вали отсюда.
- Фу ты, ну ты,- оскалился Павел, и вдруг похлопал Юлю по ноге,- При мне стесняетесь?
Сева вскочил с табурета и ударил Павла в челюсть. Павел охнул и повалился на пол, попутно унеся с собой задетую рукой сахарницу. Она наскочила на стену и взорвалась сладкими белыми крупинками.
- Ещё раз повторить?- Сева занёс кулак,- Вставай!..
- Хватит!- Юля повисла на Севиной руке,- Не надо, я боюсь!..
Сева разжал кулак. Павел медленно поднялся с пола и, утирая с губ кровь, прохрипел:
- Ты ещё пожалеешь…
- Приму к сведению,- ответил Сева,- дверь, надеюсь, помнишь где.
Не проронив более ни слова, Павел вышел из кухни. Хлопнула входная дверь. Юля, бледная от страха, налила в стакан воды и выпила.
- Испугалась?- Сева обнял девушку.
- Очень,- Юлю был озноб,- ты молодец.
- Перестань, пожалуйста,- Сева взял со стола сигарету,- никакой я не молодец. Бить человека на глазах у девушки, пусть даже бывшей, это плохо. Это не по-мужски. Прости, я не сдержался.
- Ты его жалеешь?- удивилась Юля.
- В чём-то его можно понять,- вздохнул Сева,- Обидно, когда теряешь такую девушку… Вино осталось?
- Да, мы же почти не пили,- кивнула Юля, и сквозь капельки слёз спросила: - А какую такую девушку?
- Желанную, вот какую,- улыбнулся Сева,- А он – гад, так растоптать все нежности.
- Ты прости меня,- Юля прижалась к Севе,- Но теперь мне так спокойно, тепло…
Сева проснулся в половине восьмого утра. Тихонько, чтобы не разбудить Юлю, он выбрался из постели, прошёл на кухню и затворил за собой дверь. За окном зябко ёжилось утро. Сева открыл форточку, вдохнул терпкой уличной прохлады и ощутил себя абсолютно счастливым человеком.


_______________ 
* – Павел, от paulus - малый.
** -  письменный вызов на дуэль.

Скрипнула дверь. В кухню, кутаясь в халат, вошла заспанная Юля.
- Ты уже проснулся?- улыбнулась она.
- Да,- кивнул Сева,- А ты?
- Ещё нет,- Юля зевнула,- но мне хочется побыть с тобой. Ночь так быстро закончилась, правда?
- Не беда,- ответил Сева,- скоро наступит другая.
- Очень бы хотелось, чтобы поскорее,- вздохнула девушка,- Ох, а я вся не пойми какая. И не хочу, чтобы ты уходил.
- И я не хочу уходить,- ответил Сева,- но идти-то надо.
- Да,- согласилась Юля,- сейчас я умоюсь и приготовлю завтрак. Мы поедим, и ты пойдёшь.
Сева кивнул, и когда девушка ушла в ванную, чиркнул спичкой и зажёг газ. Огонёк принялся весело щекотать брюхо чайника.
«Если это не одно из самых счастливых утр, то какое же оно тогда, счастье?»- подумал Сева.
Ему  стало весело. Он побарабанил по столу, обвёл взглядом кухню и обратил внимание на отрывной календарь, висевший у холодильника. Подумав, Сева оторвал вчерашний листок и найденным на полке карандашом нарисовал на оборотной стороне сначала девочку со смешной рожицей, а потом вывел внизу надпись «Юля + Сева». Полюбовавшись творением, он положил листок на подоконник и прижал его пепельницей.
Потом был завтрак, весёлая болтовня и смех, следовавший за недомолвками, прикрывавшими события прошедшей ночи. Уж таковы правила игры, присущей всем влюблённым. Зачем изъясняться скучно и обыденно, если всё можно превратить в шалости и развлечения. Всем влюблённым доставляет удовольствие морочить друг другу головы милой недосказанностью, полу тайнами и секретами, будто бы только они первопроходцы и лучше всех знают, что и как нужно делать…
А после, позавтракав, Сева ушёл. Юля закрыла за ним дверь и ведомая весёлым порывом, принялась порхать по квартире, наводя порядок и чувствуя, как за спиной у неё вырастают крылья. Она кружилась по комнате, и шторы покачивались в такт её танцу. Она веселилась, ей было легко и безмерно просторно. Ей казалось, что открой она окно, и ветер подхватит её тёплыми ладонями и усадит на мягкое и пушистое облако. Всё вокруг обернулось огромным и ярким... Юля вернулась во времени назад и вновь ощутила себя маленькой девочкой. Мир превратился в гигантскую красочную игрушку, в сладкий арбуз, в подушку из сахарной ваты. Мир распустился радугой. Ах, если бы можно было расцеловать его в толстые щёки-океаны…



За необременительными заботами пролетел день; мелькнул и закрылся сумеречной шторкой вечера. А за вечером приползла ночь и плавно разлила черноту вязкой нефти.
Юля глядела на часы и ничего не понимала. Кафе уже давно должно быть закрыто, а Севы всё нет… Странно, но даже пешком он смог бы дважды дойти до её дома.
Девушка вновь и вновь набирала на телефоне выученные наизусть цифры. А в ответ получала лишь: аппарат выключен или находится вне зоны действия сети…
«Что же случилось?»- спрашивала она себя,- «Он передумал? Или я повела себя как-то не так?.. Или всё это из-за Павла?.. Пойти поискать Севу? Но куда? Я до сих пор не потрудилась спросить его о том, где он живёт. Хотя он говорил, где-то у стадиона. Но там десятки домов. Ах, какая же я!.. А может, его задержали срочные дела? Или что-то произошло, а он не смог предупредить?»
Чувство тревоги, ещё смутное и бледное, охватило Юлю. Побродив по квартире, она оделась и вышла во двор. Никого. Девушка вернулась домой, написала записку, воткнула её за номер квартиры и вновь вышла на улицу. Пройдя тёмной дорожкой, она добралась до остановки, потом до магазина… Пустота.
Девушка поспешила обратно. Записка белела на двери аккуратным ромбом. Юля вошла в квартиру и, не разуваясь, на кухню. Там она налила себе чашку холодного чаю и села за стол. Стрелки часов добрались до двух, потом образовали прямой угол…
Юля очнулась. Бледное жёлтое утро накрывало город. Новый день парил над домами. Спешно собравшись и схватив сумочку, Юля поспешила в кафе.



Первыми, кого Юля увидела, переступив порог зала, были директор и повар. Они сидели за столом и курили. Напротив них, разложив перед собой какие-то бумаги, расположился мужчина в тёмном костюме. При появлении Юли он что-то спросил у директора и, получив утвердительный ответ, сказал:
- Здравствуйте, Юлия. Присядьте, пожалуйста,- он указал на стул рядом с собой,- мне нужно задать вам несколько вопросов.
Ничего не понимая, Юля села.
- Скажите,- обратился мужчина,- когда вы в последний раз видели Всеволода К.?
- Севу?- удивилась Юля,- Вчера утром. Но почему вы спрашиваете?
- Простите, я не представился. Моя фамилия Тимофеев, Николай Ильич. Я следователь.
- Следователь?..
- Да. Так как же Всеволод?
- Я же вам говорю, что видела его вчера утром. А до этого он был у меня, всю ночь. Утром ушёл сюда. Что всё-таки случилось?
- Вы не волнуйтесь. Скажите, при вас он ни с кем не встречался? Не звонил ли ему кто-нибудь? Может быть, он говорил вам что-то?
- Нет,- голос Юли дрогнул,- Я ничего не понимаю. Что с Севой?
- Видите ли, по всей вероятности вы были предпоследним человеком, с которым общался Всеволод. Предпоследним. Последним был убийца. Всеволода убили. Его ударили ножом.
- Убили?- прошептала девушка,- Нет… как это? Зачем вы говорите неправду?
- К сожалению, это так,- ответил Тимофеев.
Следователь нахмурился и выложил перед девушкой несколько фотографий: человек, раскинув руки, лежит на спине. Человек. Сева…
- Да,- прошептала Юля,- это он…
Тимофеев задавал ещё какие-то вопросы, но девушка уже окунулась с головой в глубокий омут. Она стала задыхаться, неслышно, словно рыба, выброшенная не песок. Голоса слились в единый далёкий гул. Зал, набирая обороты, понёсся по кругу. Потом Юля почувствовала резкий запах спиртного. Кто-то протягивал ей рюмку коньяка. Она подчинилась, выпила, обожглась. Но круговерть начала отступать, таять, и постепенно всё вернулось на свои места, замерло.
- Вам лучше?- с беспокойством спросил Тимофеев,- Может быть, вызвать врача?
- Не нужно,- отказалась Юля,- со мной всё в порядке. Я могу идти?
- Да, конечно,- ответил следователь,- но вы понимаете, что у меня могут возникнуть ещё какие-нибудь вопросы.
- Я понимаю. А Сева, он где?
Тимофеев вырвал из записной книжки листок, написал на нём номер телефона.
- Вот, держите. Позвоните мне завтра с утра, я всё вам объясню.
Юля спрятала бумажку в карман и вышла на улицу.
Как же так? Этого просто не может быть. Кому пришло в голову отнимать мир, который совсем недавно и с величайшей осторожностью держали в руках? Кому помешало чужое счастье?..
И вдруг всё прояснилось, словно солнце плеснуло в тёмный коридор золотой волной. Девушка провела рукой по лицу и сняла с него невидимые липкие нити.
«Это Павел. Конечно же, это сделал Павел!»
Юля не помнила, как добралась домой. Ноги превратились в деревянные ходули, голова – в набитый гвоздями ящик.
Девушка вошла в дом и первым делом остановила часы. Зачем она это сделала, Юля не могла себе объяснить. Просто слышала, знала о том, что так поступают всегда, когда в доме покойник. И хотя Сева умер не здесь, не в её квартире, она посчитала нужным так поступить.
Потом Юля поставила на огонь чайник, открыла форточку и увидела на подоконнике прижатый пепельницей рисунок «Юля + Сева».
И плотина взлетела на воздух. Ничто уже не могло сдерживать бушующий поток. Девушка села за стол, обхватила голову руками и зарыдала, всхлипывая до хрипоты и кусая губы. Горошины слёз катились по щекам, тряслись на подбородке и плюхались на пол. Перед глазами выплыл серый дрожащий студень; и все чувства, вся любовь рухнули вместе с кусками этого студня в омерзительную и бездонную пасть одиночества.
Юлю рвало горем, и вскоре не слёзы - ошмётки души шлёпались на пол раскисшей болотной тиной. Солнце за окном размазало губы и превратилось в отвратительную первобытную маску, и облака казались плывущими по небу саванами.
А вслед за слезами пришёл гнев. Юля сорвала со стены часы и с размаху швырнула их в коридор. И мерно тикающее «постоянство времени» разлетелось на куски, словно мадонна Порт-Льигата.*
А потом наступило спокойствие: металлическое, непроницаемое. И девушка ясно представила себе, что и как должно произойти дальше. Сознание работало чётко и плавно, не сбиваясь на лишние и бесполезные мысли.
Юля вымылась под душем, переоделась в старые джинсы. Поверх футболки она надела чёрную ветровку. В мягких кроссовках девушка легко прошлась по комнате, остановилась у зеркала, стянула волосы резинкой в хвост и спрятала его под бейсболку. Затем она вытащила из шкафа полотенце и завесила им зеркало в прихожей…

___________________________
* – картины Сальвадора Дали


Во второй половине дня Юля вышла из дома, поймала такси и доехала до вокзала. Там, сама не зная зачем, она купила пачку сигарет и зажигалку. А потом пешком, миновав несколько кварталов, добралась до знакомого ей места.
Вечерело, когда девушка оказалась в маленьком сквере нового района почти на окраине города. Всё здесь было как прежде. Слева магазин, справа недостроенная девятиэтажная коробка, обнесённая высоким забором, охранявшим эту давным-давно заброшенную стройку.
Осторожно, скрываемая кустами сирени, Юля пробралась в утробу мёртвого дома, и там, побродив по этажам, нашла то, что очень надеялась найти – обрезок толстого стального прута.
«Странно»,- подумала она,- «меня даже не знобит. И сердце, как у космонавта. И эта железка. Я ведь не знала, что она здесь есть. А она есть! Господи, что со мной?»
Тяжело дыша, Юля поставила прут в угол и спустилась со второго на первый этаж. Там, в одной из комнат, где на полу не было бетонных плит, она заметила глубокую яму, а рядом с ней гору песка, щебня, куски затвердевшей извёстки, обломки досок и груду битого кирпича.
Девушка постояла над ямой, потом вытащила из кармана телефон, кое-как усмирила рвавшееся из груди сердце и набрала номер Павла. И Павел ответил почти сразу.
- Привет,- как можно развязнее сказала она,- вот, решила позвонить. Ты рад?.. Почему решила? Ну, решила, и всё… Что делаю? Гуляю… Кавалер? Пропал куда-то. А мне, знаешь, пройтись захотелось, развеяться, и я подумала… Что? Встретиться?.. Не знаю… ну, хорошо. Только давай, не на людях. Не хочу, чтобы ходили всякие разговоры… Ты тоже не хочешь?.. Тогда, приходи на стройку, которая рядом с твоим домом. Почему, туда? Потому, что я так хочу, и я уже здесь. Придёшь? Уже собираешься? Хорошо.
Юля убрала телефон и вытащила сигарету.
«А ведь ты тоже станешь убийцей»,- пронеслось  в голове.
«Нет»,- ответила девушка неведомому голосу,- «я судила его».
«Судила? Разве у тебя есть право на это? А вдруг ты ошибаешься, и убийца вовсе не он? И как же бог, его ты не боишься?»
«Если он, вещающий о любви, позволил убить, позволил отнять любовь, то – нет»,- ответила Юля,- «такого бога я не боюсь!»
И голос умолк. А Юле вдруг стало легко и спокойно. Только кончики пальцев дрожали, и неприятно холодило ноги. Девушка закурила, закашлялась и выбросила сигарету в окно.
Прошло довольно много времени, и Юля начала уже сомневаться в том, что Павел придёт. Но внизу послышались шаги – Павел поднимался по лестнице.
- Эй!- позвал он.
Девушка не ответила. Прошло ещё несколько секунд, и Павел остановился напротив Юли.
- Что же не отвечаешь? Я пришёл,- улыбаясь, сказал он.- И почему тебе взбрело в голову встречаться именно здесь?.. Ладно. Чем займёмся? Пойдём ко мне?.. Или ты, вижу, хочешь что-то сказать? У тебя такое лицо…
- Лицо?- на мгновение Юля растерялась,- Лицо, как лицо. А говорить я ничего не хочу. Я хочу лишь спросить. О чём ты говорил с Севой, прежде, чем убить его? Или ты убил его, молча, и в спину?..
- Я убил?- опешил Павел,- Ты в своём уме? Какого Севу?
- Моего Севу,- медленно произнесла Юля,- Ты, Павел, убил моего Севу. Правда?
Павел осмотрелся по сторонам и усмехнулся сквозь зубы:
- А если я, то что?..
- Ты?- сердце Юли, переполнившись злобой, подскочило к горлу. Где-то там, в самых-самых глубинах души она надеялась, что ошибается. Верила, что всё не так. Даже хотела, чтобы Павел оказался честен, но…
- Что ж тебя мучить,- ответил Павел,- да и свидетелей разговора тут нет. Да, это сделал я. Хотя, признаюсь, решился не сразу. И знаешь, всё оказалось не так уж сложно. Сложнее было проторчать всю ночь у твоего дома, дожидаться твоего; а потом тащится за ним через весь город.
- Но зачем?- прошептала Юля, чувствуя, что слабеют ноги.
- Зачем? Ха!- Павел рассмеялся,- Да затем, чтобы он не блудил по чужим девкам! Затем, что ты – б…ь – дала ему, раздвинулась. Захотелось мне так. Рассказать?..
Юля порывисто и тяжело задышала. Виски сдавил стальной обруч. Каждое слово Павла походило на хлёсткую обжигающую пощёчину. Девушка прижала руки к груди и, втянув голову в плечи, будто в неё летели кирпичи, отшагнула от Павла.
- Что,- Павел двинулся на девушку,- узнала правду? Побежишь докладывать? Давай. Только ведь тебе никто не поверит. Мы были одни, нас некому было видеть. Некому!
Слушая Павла, девушка отходила всё дальше, пока не уткнулась спиной в тот самый угол, в котором был оставлен прут.
Под ботинками Павла поскрипывали камешки, и в этих скрипах, среди тишины кирпичного саркофага, слышалось нечто зловещее, нереальное, надуманное. Казалось, что сейчас из-за угла выйдёт режиссёр и скомандует: стоп, снято! Но этого не произошло, и Юля всё ещё не могла обуздать страх.
Павел отёр руки о джинсы и медленно вытащил из кармана джинсов складной нож. Щёлкнула пружина, и широкое лезвие выскочило наружу. Юлю объял ужас, она готова была сжаться в комок, забиться в самую крохотную щель в стене, стать невидимой. Но она собрала всю оставшуюся волю в кулак, присела, нащупала за спиной прут и крепко сжала его.
       Павел подошёл совсем близко. Но из-за сгустившихся сумерек не смог разглядеть Юлиного оружия.
- Знаешь, подруга,- сказал он,- здесь отличное место. Как это ты догадалась позвать меня именно сюда? Приколю тебя тут тихонько, завалю всякой рухлядью, и долго тебя никто не найдёт.
Юля до крови прикусила губу, и с привкусом крови, с болью к ней вернулись силы и решимость. Кто-то неосязаемый, но тайно присутствовавший, придал ей уверенности и мощи.
- Ты прав,- совершенно спокойно ответила девушка,- место прекрасное. Да, я нашла его. Но нашла для тебя. Оно твоё, Паша. Твоё.
Юля выдохнула и со всех сил ударила Павла прутом по голове. Павел взвизгнул от боли, пошатнулся, но не упал. Нож выскользнул у него из руки. Кровь липкой волной начала заливать лицо. Юля размахнулась и ударила ещё раз, угодив точно в висок. Павел охнул, качнулся, попытался ухватиться за что-нибудь, но его повело в сторону, и он рухнул на бетонный пол. Девушка подскочила и снова ударила Павла по голове.
Юле захотелось закричать, завизжать, выплеснуть из себя звериную ярость. Но вместо этого она выронила окровавленный прут, упала на колени и, пачкаясь в пыли, отползла к стене и прижалась щекой к холодным шершавым кирпичам. Сердце выскакивало из груди, билось в висках и под языком. Юля попыталась сглотнуть, но вместо слюны проглотила комок металлических стружек.
Кое-как она поднялась с пола, шатаясь, подошла к проёму окна и глотнула свежей вечерней прохлады. Воздух достиг лёгких, но вместо облегчения вызвал рвоту…
Отдышавшись, Юля вернулась к мертвецу, пихнула его ногой в бок и заглянула в залитое кровью лицо…
«Всё… Что теперь? Теперь нужно сбросить его туда – в яму. Нет, сначала нужно забрать у него телефон».
Юля шагнула к трупу и, борясь с отвращением, словно копалась в отбросах, нашла телефон и сунула себе в карман. Затем она ухватила Павла за ноги, стащила вниз по лестнице и сбросила в яму. Не переводя дух, она принялась забрасывать эту случайную могилу всем, что попадалось под руки. Юля торопилась. С разодранными в кровь ладонями, и обливаясь потом, она быстро выбилась из сил. И теперь, почти в полной темноте, ей пришло в голову поискать хоть что-нибудь, похожее на лопату. И ей повезло. В одной из комнат она нашла её – ржавую и с обломанным наполовину черенком.
Юля вернулась к яме и, орудуя инструментом, быстро забросала тело песком. Потом собрала с пола обрывки бумаг, какие-то деревяшки, почерневшие банки, и накидала всё это поверх песка…
Не оглядываясь, Юля выскочила на улицу и побежала в сторону проспекта. Уже находясь вблизи ярких фонарей, рядом с проносившимися по дороге автомобилями, она вспомнила, что всё ещё держит в руке лопату. Девушку пронзило током. Она остановилась и стала спешно осматриваться, выискивая место, где можно было бы избавиться от страшного инструмента. Но вокруг ничего не было, кроме густых зарослей шиповника. И Юля нашла выход, она просто воткнула лопату в середину куста, разросшегося так сильно, что разглядеть в нём что-либо со стороны было бы очень затруднительно.
Юля отёрла пот и, ускоряя шаг, пошагала прочь. Её мало заботило, что куртка и джинсы заляпаны белыми разводами цемента, а кроссовки превратились в два бесформенных комка. Её не тревожило то, что час тому назад она стала убийцей. Всё равно, будь, что будет…



        В прихожей, дрожа от озноба, Юля сорвала с себя одежду и бельё, свернула всё в ком и бросила в угол. Стараясь ни к чему лишний раз не прикасаться, она вошла в кухню, вытащила из шкафа большой пластиковый пакет и сложила в него перепачканную одежду. Но вспомнила про телефон Павла, и ей пришлось доставать куртку обратно.
- Всё, нужно успокоиться…
Девушка положила телефон на пол, вошла в ванную и встала под душ. Обжигаясь горячими струями, Юля с остервенением принялась скрести себя густо намыленной мочалкой. От сильных нажатий кожа покраснела. Но девушка вновь и вновь намыливала мочалку и смывала, отскребала, сдирала с себя сегодняшний кусок жизни.
После душа она Юля легла на диван. Истерзанное тело горело и нестерпимо щипалось. Но девушка старалась не замечать этого. Она решала, как поступить дальше. И вскоре решение пришло.
Юля не спеша оделась, достала из кладовки спортивную сумку, положила в неё пакет с грязной одеждой, телефон Павла, вышла из дома и направилась в сторону реки.
Никто не встретился ей по дороге, лишь такси проскочил мимо, резанув светом фар по странной сутулой фигуре в нахлобученной на глаза бейсболке и с большой спортивной сумкой на плече.
Подходя к реке, Юля подобрала попавшийся на глаза кирпич, положила его в сумку и, преодолев ещё несколько десятков шагов, оказалась на середине моста.
Ночная прохлада плыла над водой. Сонная река баюкала на волнах жёлтые кляксы фонарей. Юля огляделась, перекинула свою ношу через ограждение и разжала пальцы. Раздался всплеск. Тёмные круги разошлись по воде и исчезли в складках продолжавшей спать реки…




Дома Юля не стала включать свет. Она достала из шкафа свечу, зажгла её, поставила на стол. И только теперь, глядя на тоненькое беззащитное пламя, тихо заплакала…