Копрофагия

Копрофагия
-------------------------
В октябре Фельдмаршал  заболел и его перевели на больничку. Пока держалась температура , он лежал лицом к стене и в жизни камеры участия не принимал.
Проснулся  ночью,  кто-то осторожно трогал его за плечо. Возле койки Фельдмаршала стоял наголо стриженный тип в кальсонах с желтым пятном в промежности и смотрел на его.
- Здравствуйте, - сказал он.
- Здравствуйте, - сказал Фельдмаршал . Тип в кальсонах присел на корточки приблизил лицо и спросил:
- Владимир Борисович, вы меня узнаете?
- Нет, - ответил Фельдмаршал.
- Я  Сережа Огневский, Огонек. Вы у нас в пионерлагере в первом отряде воспитателем были - в Зеленом,  в 74 году.
- Извини, - сказал Фельдмаршал, - я тебя не помню.
- Понятно, нас много было, а вы один. Я вас помню, по бороде узнал.
Что-то в этом Огоньке Фельдмаршалу не нравилось и он спросил:
- Какая у тебя статья, Сережа Огневский?
- Сто пятнадцатая, - сказал Огонек.
- Плохая статья, - сказал Фельдмаршал строго.
- Знаю, - сказал Огонек, - только я не виноват. Завлекла в любовные сети обманом.
- Расскажи.
- А что там рассказывать.   Обещала, что рубщиком мяса сделает. А какой грузчик не хочет стать рубщиком мяса.  А когда случилось у нас это самое, она говорит, смотри что ты мне сделал, давай теперь женись. Я стал смеяться. Жениться на  старой еврейке.  Я молодой, вообще жениться не собирался. А она как залепит мне по морде. Ну,  я ей обратно в челюсть, так что у нее коронка соскочила девяносто шестой пробы, она ее и проглотила. Побежала, вызвала милицию. Менты у нее прикормленные, сразу приехали, стукнули меня под дыхало и говорят: «Лучше отдай ей коронку, а то пойдешь по сто сорок второй и сто пятнадцатой. А за золото можем вообще валютку навесить.    Девяносто пятую расстрельную.  Я перебздел конечно, плачу прошусь, говорю ,  никакой коронки не брал. Пусть ищет в своем говне.  Короче, коронка эта нашлась,  оставили мне только сто пятнадцатую.  Я подписал. А что,   нормальная статья, по сто пятнадцатой все сидят.
- Нет, не все, - оборвал его Фельдмаршал.
- Ну, многие, - сказал Огонек. Я понимаю, что вам общаться со мной западло.   Пацаны говорили, что вы в авторитете, но может вам что-нибудь нужно?
- А что у тебя есть? – спросил Фельдмаршал.
- Колбаса, сахар, масло, таблетки для кайфа.
- Покажи таблетки.
- У вас в подушке, - сказал Огонек .
Фельдмаршал рассмотрел под ночным светом восемь маленьких таблеток в оболочке и спросил:
- Где ты взял?
- У одного малолетки отнял. Тоже по сто пятнадцатой, между прочим.
- Это циклодол, - сказал Фельдмаршал, ты с этого кайфа не словишь.
- А что это? – спросил Огонек.
- Корректор.
- В смысле?
- Лекарство, которое корректирует действие другого лекарства.
- Какого?
- Нейролептиков.
- Эх, дурак, нужно мне было другие таблетки выбирать. А я эти взял, такие красненькие, на шоколадные ассорти похожие. А откуда вы все это знаете?
- Я четыре года на скорой работал, в психбригаде.
- В сумашедшей?
- Ну, в сумашедшей, если тебе так удобнее.
Он вдруг встал на колени:
- Владимир Борисович, дорогой, как хорошо, что я вас встретил.   Умоляю вас, помогите мне. Следователь сказал, что мне пять лет усиленного дадут.  Я этого не выдержу.
- Как я могу тебе тебе помочь? –  сказал Фельдмаршал.
- Научите, как по психическому закосить.
- Это сложно, - сказал Фельдмаршал. Нужно быть артистом.
- Я артист, у меня есть артистические способности. Я могу анекдоты с акцентом рассказывать.
- С каким еще, нахер,  акцентом? - досадуя, что не оборвал разговор в самом начале, сказал Фельдмаршал.
- Да с любым. С грузинским, я извиняюсь с вашим, с еврейским акцентом, как чукча могу.
- Неужели ты слышишь у меня акцент? - спросил Фельдмаршал. - Да я по-русски лучше тебя разговариваю.
- Так это же как типа про Рабиновича, ну в агнекдоте же, - виновато объяснил Сережа.
-  Даже, если ты заговоришь сейчас с сильным  еврейским,  этого будет недостаточно,  чтобы закосить. - сказал Фельдмаршал.  Косить это сложно.  Нужно знать психиатрию, точно представлять картину болезни, которую симулируешь.
- Ну, так научите. Я благодарен буду. Если меня выпустят, вам мои родственники подарок сделают. Я на все согласен, выполню все, что будет нужно.
- Ну, вот смотри, - сказал Фельдмаршал, - в криминальной психиатрии существуют два отклонения в  поведении, по которым тебя стопроцентно сразу признают сумашедшим.
- Погодите, - сказал Огонек, - я возьму карандаш и бумагу.
- Первое, - это открытая маструбация , - сказал Фельдмаршал.
- Я знаю это слово, - сказал Огонек, - типа дрочилова. Я все время дрочу. Все дрочат. Дрочить не западло.
- Нет, Сережа , ты дрочишь под одеялом, а здесь имеется ввиду открытая маструбация.
- Могу и открыто? – сказал Огонек.
- Завтра утром камера сядет за стол завтракать, ты выйдешь и перед всеми и задрочишь.  Согласен? - спросил Фельдмаршал.
- Да, ну нах..., меня же убьют! - воскликнул с ужасом Огонек.
- Значит отпадает, - сказал Фельдмаршал.
- А второе что?
- Второе, - вздохнул Фельдмаршал, – второе – копрофагия.
- Как это пишется? – спросил Огонек...