Суд

                (предыдущее:http://www.proza.ru/2018/01/29/934)


1

 
    Ревизия запасов даёт неутешительные итоги. Праздник длится небывало долго, смотрящий был необычайно щедр на салюты, а снабжение Небес отрезано. Что ж, придётся устроить последний фейерверк. Но сначала известить в честь кого. Эта любит играть, так пусть Коронтэн узнает свою героиню, которая погубит его.
  Решаю начать с её бывшей подруги Лины. Нахожу ту на помосте, подлетаю и шепчу в ухо:
  - Эва пришла за тобой и остальными!
  Слежу за выражением её лица. Оно меняется на оторопелое, потом на недоверчивое.  Она думает: показалось. Тогда добавляю:
  - Лина, ты не ослышалась.
  Даже сквозь грим заметно, как девушка бледнеет. Глаза растерянные, полубезумные.
  - Мне только что был голос… - еле слышно говорит она Мирчо.
  Он удивлённо смотрит.
  - Да, - подтверждает Лина уже громче, - Голос сообщил, что это…
  Тут девушка указывает на Тьму.
  - Эва… Она пришла за нами.
  Мирчо открывает рот, но не издаёт ни звука. Похоже, он вновь онемел от такого известия.
  - Магда, судья, - обращается Лина, - мне был голос!

  Когда новость доходит до Сузи с Акамом, они не верят.
  «Что за чушь!» – возмущённо говорит девушка, а он соглашается, что Лине почудилось.
  «Нет, – возражает Сузи, - ей просто хочется общего внимания! Это – её новое представление…Такое сказать про Эву, её подругу тоже!»
  Приходится прошептать ей на ушко:
  - Сузи, к сожалению, Лина не ошибается.
  Девушка застывает на месте, обводит взором рядом стоящих: её не разыграли?
  Но все заняты обсуждением: что бы это могло значить?   
  Повторяю ей, а потом судье:
  - Эва – не та, за кого себя выдавала. Она – Смерть. Сейчас вы увидите её истинное лицо. Она стоит со своим спутником там, во Тьме. Я освещу их. Следите! Передайте другим!
  И продолжаю говорить это, облетая толпу. Выжидаю, пока слух не распространится широко. Вот уже, перешёптываясь, глядят во все глаза в сторону бывших скал над мужским городом. 
  Дождавшись, выпускаю ракеты во Тьму. Весь запас разом.
  Над бывшими скалами становится светло, как днём, на мгновения темнота исчезает и, как в чёрно-белом негативе, вырисовываются две огромные белые фигуры. Тени от них ложатся на Коронтэн. Толпа издаёт вой ужаса: «Ваа!» Вспыхивает паника. Давя друг друга, топча упавших, коронтэнцы бегут, не разбирая куда, прочь, а выходит – в сторону женского города. Своеобразно повторяется картина бегства после попытки штурма парнями.  Толпа обтекает помост, что спасает стоящих на нём, но некоторых прижимает к нему и давит, словно пытаясь размазать о возвышение. Топот ног, крики, стоны…
  Я закрываю глаза и затыкаю уши, не в силах наблюдать это. Мой, их мир рушится на глазах. Конец света в буквальном смысле.
  Я, стараясь не обращать внимания на продолжающийся исход Коронтэна, заставляю себя подлететь поближе к той парочке. Здесь догорает, вспыхивая, последняя пиротехника.
  Ожидаю услышать гнев, ругань, но застываю в изумлении от… смеха. Она хохочет! Азраил тоже в недоумении смотрит на свою госпожу.
  Отсмеявшись, она произносит довольным тоном:
  - Отлично! Наш дружок удивил. Этот его ход погубил немало народа в давке. Теперь он – наш. Будем считать, что таким способом он выразил мне преданность.
 
Она опять издевается.

  Змейки извещают её, что я поблизости, и Смерть, дразня, восклицает:
  - Эй, ты, псевдо смотрящий! Твой запас празднования иссяк, включай траурную музыку! А вместо золотых звёздочек посыпь Коронтэн чёрными – в нашу честь!
  Теперь смеются оба.
  Потом Смерть поворачивается к Азраилу:
  - Он укокошит их сам. Нам и трудиться не придётся. Хочет забрать Коронтэн с собой. 
  Я молчу. Что я могу сказать?
  Нечаянно бросив взгляд в сторону поля, замечаю, что толпа покинула его и её поток, сметя ограду, разлился по рукавам-улицам женского города. Но что я вижу? Те, кто стояли на помосте, спускаются и идут в мужской город, навстречу Тьме!
  Подлетаю к ним и прислушиваюсь.
  Вафа собирается говорить с Эвоной, предложив себя в жертву вместо остальных.
  - Она всегда ненавидела меня, а я не зря подозревал её в нехорошем, - объясняет он спутникам, - А когда хотела провести меня и соблазнить, то сбежал. У неё есть основания мстить мне. Почему бы ей не удовлетвориться одним мной?
  - Нет, судья, - возражает ему Магда, - После её победы – так было в видениях – коронтэнцы возненавидели её правую руку – Зию, убившую множество парней, и пожелали ночью сжечь эту деву. Эвона тогда прошлась с мёртвыми по обоим городам, вымещая на всех выживших свою злость.
  - Магда, - спрашивает её Лина, - было ли что в видениях о нынешних событиях?
  - Нет, - признаёт та.
  Сузи, идущая неподалёку, молчит, не выдавая себя.
  Неужто они готовы пожертвовать собой ради спасения городов? Тёплое чувство рождается во мне. Всё-таки я не ошибся в них. По крайней мере, в лучших коронтэнцах. Не зря я люблю их. Но и Эвона была благородна по-своему… Прежде?

  Я чувствую, как они боятся, речами заговаривая свой страх, но он растёт по мере приближения к бывшим скалам. Они не знают, а я вижу, как оттуда Смерть с Азраилом следят за их шествием. Сами идут к ним в лапы, и «трудиться не надо»… Ведь их поход – тоже следствие моих откровений.
  Немного не дойдя до «лунной пыли», делегация останавливается. Вперёд выходит судья.
  - Эвона! – произносит он, - Мы пришли узнать о твоих намерениях.
  Держится он достойно, хотя я замечаю, что спрятанные за спину руки подрагивают. Конечно, страшно. Мне тоже.
  Она не спешит отвечать, оглядывая пришедших.
  Я думаю: «Осталось ли в ней хоть что-то человеческое?» Ведь она любила Лину и Сузи. Уважала Акама и Эркина. Но человеческое, значит, живое… Однако жертву Азраила она не забыла».
  Смерть между тем говорит ему: «Их подстрекатель здесь же. Прячется. Они смелее его».   
  И затем в ушах каждого пришедшего звучат её слова:
  - Вы поверили шептуну, и пришли сюда. Неужели действительно считаете меня чудовищем?
  Все молчат.
  «По плодам их узнаете их», - шепчу я Вафе. Он вздрагивает и говорит:
  - Я отвечу за себя, Эвона. Я не слишком люблю дев, во всяком случае, куда меньше своих наук. Если я обидел тебя – отомсти мне. Но не трогай Коронтэн, которому я никогда не желал зла. Да думаю, и ты. Должен признать, ты всегда была умна, а не только красива. Возможно, я был несправедлив к тебе.
  Он склоняет голову в ожидании приговора. Слышно, как всхлипывает Магда. Ей жалко судью.
  - Я приняла твои извинения, Вафа, - холодно отвечает Смертоносная, - Кто-нибудь ещё хочет высказаться?
  Магда делает шаг вперёд, становясь рядом с судьёй.
  - Эвона! У меня несносный характер, я знаю. Бедный Эркин, сколько он вытерпел от меня… Меня есть за что убить. Если хочешь – возьми мою жизнь. Только пощади Эркина и Виу.
  Дальше она не в состоянии говорить. Её губы дрожат, душат слёзы.
  Шаг к ней делает Эркин, обнимая любимую. Теперь он обращается к владычице их судеб.
  - Эвона, не слушай её. Я не знаю девушки лучше, не в обиду тебе будет сказано. Возьми мою жизнь, а Магде с Виу оставь.
  Слыша это, я плачу, пряча глаза.
  Шаг делает Акам.
  - Эвона! У тебя есть сердце, я знаю. Во имя чувства к тебе Тихого, не мсти Коронтэну. Спасибо тебе за мою любимую, Сузи. Знаю, это ты помогла нашему счастью.  Су не раз повторяла, скольким обязана тебе. И жутко горевала, когда поняла, что ты покинула нас. Сузи не хочет верить в это. Может, она права, а не мы?
  Сузи молчит, напряжённо слушая. И делает свой шаг.
  - Эва… я обещала умереть за тебя. Я хочу сдержать слово. Скажи, как это сделать? Если нужно наказать твоего обидчика, то я – твоя карающая рука. Ты знаешь, это – не слова. Я люблю Акама и счастлива с ним, поэтому прошу сохранить ему жизнь. Жду твоих приказаний.
  - Эва! – присоединяется к ней Лина, - Это – я, твоя первая подруга. Скажи, чем могу помочь? Всё, что в моих силах…
  Мирчо ничего не говорит, только закрывает её своим телом, словно пытаясь защитить.

  И – тишина в ответ.
  Я поднимаю глаза и вижу, что Смерть отвернулась от них, глядя в сторону Тьмы, и та начинает пятиться под её взглядом. Азраил подходит сзади к любимой и обнимает за плечи.
  Ни слова не говоря, эти два призрака уходят во Тьму, которая отступает, открывая скалы и лесок такими, как и были до неё, будто ничего не случилось. Тьма освобождает ту часть Неба и дорогу на него…
  Пелена дождя прикрывает отход страшной пары. Потом дождь так же неожиданно, как начался, кончается и над Коронтэном встаёт радуга.
  Сквозь слёзы, не стыдясь их, только что говорившие со Смертью смотрят на это, друг на друга, а потом обнимаются без слов. 
  Слова им не нужны. Все чувствуют одно и то же.
   И я чувствую то же самое, а также то, что теперь могу умереть спокойно. С Коронтэном ничего не должно случиться.
  Возьми мою жизнь, Эвона. Если она тебе ещё нужна. Ты выиграла пари у Азраила.

  Я вижу, как переговорщики отправляются назад – к полю, помочь раненым. Вафа идёт молча. Магда плачет, Эркин её утешает. Лина спускается в обнимку с Мирчо, и время от времени они целуются. Сузи с Акамом держатся за руки. Она говорит: «Я была права: Эва – благородна. С ней случилось ужасное, и она озлобилась, но суть её не изменилась». Акам не возражает ей, иногда останавливаясь, прижимая к себе любимую и гладя по волосам. «У меня такая девушка… такая…» - читаю я его мысли и завидую. Когда Акам обнимает Сузи, она зажмуривает глаза и счастливо улыбается. Ведь её Ам – он такой… такой…
  Три счастливых пары и принципиальный холостяк идут вниз по улице, столь несхожие меж собой и чем-то похожие.
  Коронтэнцы, сбежавшие в женский город, пока не решаются радоваться, с робкой надеждой поглядывая на радугу над полем. Часть народа добежала до леса и затаилась там. Но Эрна, та самая влюблённая в Инри, с телом богини, которого стесняется, пряча под балахоном, а лицо – в тени косынки, эта лекарица уже спешит вниз со своими снадобьями и прочей лекарственной утварью. А вдруг её возлюбленный тоже пострадал… «Но тогда только немножко, - молит она, - как повод для знакомства».
  Пора мне передать бразды смотрящему за Коронтэном ангелу. Надеюсь, он тоже поможет раненым.
 
  Почему я ещё жив? Не осталось ли каких-то дел… как в рассказе нашего путешественника в дебри Южной Америки, где он пространствовал несколько лет. Он стал свидетелем смерти пожилой женщины в столь глухом селении, что эта деревушка не имела своего шамана. Послали за ним. Умершую не хоронили. Прошло несколько дней, и она покрылась трупными пятнами. Наконец до селения добрались два шамана: постарше и помоложе. Они принялись за свои ритуалы, грели её, колдовали весь вечер и ночь, и… оживили.
  Однако, уходя, шаманы предупредили, что она вернулась ненадолго. Только уладить оставшиеся незаконченными дела. Через год путешественник вновь попал в эту деревню и спросил о судьбе воскрешённой. Ему ответили, что она недавно умерла.
  Какие ещё могут быть у меня дела?..
  Неплохо бы встать и выяснить, что с Адель. Открываю глаза. Вечер. Дождь продолжает идти куда-то. Ничего не болит. Точно живой? Осторожно сажусь. Голова, словно не моя. Спускаю ноги с постели. Сижу, слушая дождь. Поднимаюсь, держась за стену. Стою, слегка покачиваясь. Делаю первый шаг. Второй… Надо найти очки на столе.
  В коридоре вспоминаю про коварный кусок линолеума и гляжу под ноги.
  У двери Адели меня ждёт сюрприз. Она опечатана. Но я не помню, чтобы за ней приезжали! Плохи твои дела, Артур, плохи. Хорошо, хоть ты ещё помнишь кто такой.
  На обратном пути я вспоминаю о дочери. Взгляд падает на телефон. Позвонить? Осталось мне немного, в тягость быть не успею.
  Возвращаюсь в комнату за её номером.

  Трубку снимает соседка.
  - Нику? Сейчас постучу им!
  Ожидание.
  - Алло! Кто это?
  Голос молодой мамы. Меня бросает в пот. Я не могу выговорить ни слова.
  - Алло? – повторяет тот же голос, - Вы тут?
  - Да, - выдавливаю из себя, - Это – Артур.
  - Какой Артур? Вы туда попали?
  - Туда, Ника. Ты же – Артуровна.
  Молчание на той стороне провода, а потом удивлённый голос:
  - Папа?
  - Да.
  Она явно не знает, что сказать. Я тоже. Вот мы и молчим.
  Ника разрешается от немотства первая. 
  - Мама говорила, что ты умер.
  - Она не врала. Просто я умирал несколько раз. Но сейчас, вроде, должен уйти окончательно.
  - Ты серьёзно?
  Я никак не могу отделаться от ощущения, что разговариваю с мамой, только молодой. 
  - Серьёзно. Так же серьёзно, как и то, что у тебя – бабушкин голос. Ты и внешне похожа на мою маму. Правда, видел я тебя издалека. Не решился подойти.
  Она молчит.
  - Я оставил на тебя завещание у нотариуса. Сходи за ручкой, запиши его адрес…
  - А это точно надо?
  - Видишь ли, Ника, я небогат и инвалид. Но комната приватизирована. Сможешь продать. Дочери не нужно платить налог на наследство.
  Она почему-то медлит, не спеша за ручкой.
  - Я знаю, что плохой отец. Но обузой быть не хотел. А комната иначе достанется государству. Ещё, если хочешь, на столе в конверте фотографии твоей бабушки и другие, документы. Дело в том, что я – последний живой в этой квартире. Недавно умерла соседка, больше никто не живёт. У нотариуса комплект ключей. Боюсь, после моей смерти тебе никто здесь не откроет. А въедет кто – поменяет замки. Ты подумай…
  - …
  - Понимаю, что это неожиданно. Просто если станешь думать долго – по этому номеру тебе никто не ответит. Запиши хотя бы телефон. Если твой сын любит читать, то ему достанется неплохая библиотека. Продать сможешь, на худой случай.
  - …
  - Хоронить меня не обязательно. Как-нибудь эти службы справятся. На них уходит много денег. Даже вымогают. Не надо меня хоронить.
  Мне кажется, что на другом конце связи слышится всхлип. Или это помехи?
  - Извини, Ника. Не надо было звонить. У нотариуса есть твои координаты. В наследство вступают через полгода после… Просто я боялся… вдруг злоупотребят… люди всё-таки. Так что наведи справки в нотариальной палате, если никто не появится в течение полугода. Прощай…
  Я немного жду, слушая тишину, и вешаю трубку.

  Да, я – плохой отец.  И получил по заслугам. Опять слёзы на глазах и в горле ком…
  Дел у меня здесь больше не осталось. Бывшему другу нужно моё прощание, как Нике. Для него я тоже давно умер. Небось, не вспомнит: кто такой… А ведь мы с ним тогда не предали друг друга. Удивительно, насколько прав Галич: «Уходят, уходят, уходят друзья. Одни – в никуда, а другие – в князья».
  Сначала друг с осуждением рассказывал, как глава фонда по строительству новой железной дороги в Москву каждый вечер в ресторане на Невском заказывал коньяк Луи Тринадцатый за несколько тысяч американских рублей, празднуя с проститутками, а потом…
  Потом у самого получилось, как в притче о рыцаре и драконе, от коего тот отправился освобождать свет.
  Притча забавная, хотя верная и в действительности страшная. И – вечная. Не помню, где её встретил, но запечатлелась надолго. Слишком многие так же начинали и заканчивали.
  Этот рыцарь доскакал до большой пещеры в горах, где обитал Наводящий ужас. Постучал в ворота. К нему вышел человек, который спросил:
  - Дань привёз? Оставь здесь.
  - Нет, - ответил рыцарь, спешившись, - я пришёл сразиться с драконом. Где он?
  - Дракон? – усмехнулся человек, - Его сейчас нет. Я – его помощник.
  - Служишь кровопийце? – обнажил меч рыцарь, - Покажи, где он или самого отправлю за ним следом!
  - Ты ничего не понимаешь, - надменно ответил помощник дракона, - Уходи лучше, пока я тебя не разрубил.
  И выхватил свой меч.
  Схватка была недолгой. Удача сопутствовала рыцарю.
  Вытерев от крови меч, и сбросив труп со скалы, он открыл ворота, подобрав ключ из связки с пояса помощника дракона. Внутри оказалось много помещений. Они были заполнены сокровищами, провизией, нарядами и оружием. В одной комнате, устланной коврами, сидели, занимаясь рукоделием четыре молодых полуголых красавицы, которые ему улыбнулись.
  Тут постучали в ворота.
  Рыцарь закрыл дверь к красавицам и покачал головой. Он всё понял. Прислонившись к двери, рыцарь размышлял, но недолго.
  Ибо стук повторился.
  Он глянул в глазок. Пара горожан, с навьюченным мешками, ослом.  На осле, со связанными руками, восседала весьма привлекательная девица.
  Разглядев, что за прибывшими больше никого нет, рыцарь вышел к ним.
  - Кто будете? – спросил он.
  - Мы – из соседнего города, - ответил один, постарше, - Привезли дань дракону. Где он?
  - В отъезде. Я – его помощник. Оставьте дань. Передам Господину.

  Никто не заметил смены дракона.

  Ох, эта мудрая бачуринская песня…
  «Скажи мне, гордый рыцарь,
Куда ты держишь путь?
Ведь правды не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось,
Немало лилось слез.
Камень-гранит
В поле лежит,
Выбрать дорогу камень велит,
Кого судьба помилует, кому поможет щит.
Вправо пойдешь -
Шею свернешь,
Влево пойдешь - сгубишь коня,
Прямо - спасешься сам, но убьешь меня.
…
Ступай же мимо, конный.
В том нет твоей вины,
Что нам нужны драконы,
Которым мы верны».


  Я поднимаюсь со стула у телефона и бреду в комнату умирать. Одышка… Значит, уже скоро. Прощай, Коронтэн! Я сделал, что мог, чтобы ты жил. Будьте счастливы, мои любимые коронтэнцы!
  Сев на постель, гляжу в окно. В последний раз… Окна напротив далеко. Часть их черны, часть светится разным цветом. Я снимаю очки и вижу в темноте одни яркие пятна.
  Ложусь. Слушаю, как спотыкается сердце. Споткнётся, снова пойдёт. Почему оно не останавливается? Когда не надо – пожалуйста, а ныне…
  Закрываю глаза. Сердце идёт. Ну, почему я не умираю?
  Дождь бубнит за окном, сливаясь с гулом в отдалении, несущимся со стороны проспекта за двором.
  Я вслушиваюсь в эти звуки, и мне кажется, что из них глухо складывается далёкий диалог. Будто Эвона говорит со своим ангелом. Тот спрашивает её:
  - Он хочет умереть. А ты размышляешь…
  - Видишь ли, я поняла: кто он.
  - Да? – удивляется Азраил, он же Арти.
  - Помнишь, мы разговаривали о снах?
  Не слышу его ответа. Вероятно, он просто кивнул.
  - Нам противостоял не смотрящий, а создатель Коронтэна. Ты же видел, как вдруг изменилось его поведение? Он и спас оба города. Так как мы – его сон, то тоже его порождения. Поэтому, уничтожив его, мы погибали сами. И я его не трогала. Но потом я поняла, что мы – не плод его фантазии, в отличие от Коронтэна. Мы с тобой существуем с тех пор, как существует этот мир, задолго до того, как этот Артур появился на свет.
  - Артур?! – восклицает он.
  - Конечно. Больное сердце, имя, биография – всё совпадает, мой Арти-Азраил.
  Он, видимо, молчит.
  - Ангел мой, тебе что-то не нравится… - говорит она.
  - Он… – молодец, - наконец произносит «мой тёзка».
  - Да, - соглашается она, - и я обещала ему красивую смерть. Но…
  - Но?
  - Но, - подтверждает она, - Это в том случае, если жизнь его не удалась. А теперь я бы этого не сказала. В ней было всякое, но нередки люди и жизни куда хуже. Он всё-таки человек… Слабый, вечно сомневающийся, желающий добра и огорчающийся тому, что из этого выходит, мечтатель, который мухи не обидит, и скорее, погубит себя, чем другого… Он – из тех, кто в трудные минуты держится за облака. И это им помогает. Ещё он – несуразный и одинокий. Сейчас лежит в темноте и ждёт смерти. А я не знаю, как лучше поступить.
  Своей кончиной он хочет принести пользу дочери, перед которой виноват. Однако его отец не сделал и этого. А дочь – в его мать, гордая. Собственная мамаша выставила её из дома, потому что не нравился зять. Ушла и не стала общаться. Выгод не ищет – в папашу, сама не зная того. Ты замечал, что похожие по характеру люди редко находят общий язык? Странно, но это так. 

  Я напряжённо слушаю, как решается моя судьба. А они молчат. Потом она говорит:
  - Может быть, ты, по старой памяти, навестишь его?
  Он не отвечает.
  - Побеседуешь… последнее желание исполнишь. Рыцарь имел «кинжал милосердия», которым добивал поверженного собрата. Не желаешь стать моим ангелом милосердия? Мне он вряд ли обрадуется. Я – высокомерна, издевалась над ним. А у тебя, как будто грешок перед ним имеется.
  - Хорошо, Эва, я навещу его. 


                (продолжение:http://www.proza.ru/2018/01/31/810)