Искусный порок

Учились на режиссерском факультете два очень способных студента. Они были дружны, при этом никто не отменял здоровую конкуренцию между этими двумя закадычными друзьями. И внешне и по сути они радикально отличались друг от друга. Фёдор — высокий худощавый романтичный блондин с грустными серыми глазами. Натура впечатлительная, временами экзальтированная, ранимая. Пётр — яркий брюнет крепкого телосложения, невысокий с выразительными хитрыми темно-карими глазами. Натура саркастичная, скептически настроенная. Со стороны могло показаться, что дружба этих двух умников основана на вечных насмешках ироничного Петра над нежным Фёдором, которому словно нравилось быть постоянно непонятым и обиженным. Однако надо отметить, что Пётр сам мог обижать своего друга, но другим этого не позволял. Он всегда защищал его от нападок со стороны, никогда не давал в обиду. Однажды даже вышел на честный бой за честь Фёдора, когда один негодник с параллельного курса увёл девушку Фёдора. Морду обидчику побил, но другу настоятельно рекомендовал с девушкой той больше никогда не встречаться, ибо невинная принцесса, как казалось Фёдору, оказалась не такой уж и невинной. Как позже выяснилось, её никто не уводил, она сама перескочила к другому более перспективному в материальном плане парню, устав от вздыханий и нытья вечно страдающего кавалера.   Фёдор вообще всегда был обижен на девушек, но это отдельная грустная история на тему того, почему хорошие девочки предпочитают плохих мальчиков и наоборот. А вот Пётр разбил много девичьих сердец. Его фирменный пристальный взгляд черных влажных очей из-под упавшей на лоб волнистой пряди блестящих густых чёрных волос сводил с ума практически всех, и хороших, и плохих, девочек.

По сути всё, что объединяло этих двух друзей — это яркий талант и увлечённость делом, которому их успешно обучали. Выпускные работы обоих студентов были признаны лучшими на весь курс. На их постановки спектаклей пришло много зрителей, зал был полным, аплодировали стоя. Такое редко случается на экзаменах.

  Окончили они институт с отличием и окрыленные вылетели из стен института на просторы взрослой жизни. Каждый верил, что после института начнётся самое интересное — покорение театрального мира, поскольку в своих способностях они были уверены. Пока учишься, тебя постоянно оценивают, причём люди опытные и вызывающие доверие. Их оценивали всегда на отлично. Однако с окончанием института все оценки заканчиваются. Тебя больше никто не хвалит, а порой даже наоборот, ибо талантливые и яркие личности часто вызывают у многих заурядных людей чувство зависти и раздражения. Двери института захлопнулись, врата взрослой жизни отворились со скрипом, оттуда повеяло пробирающим до костей холодком.

Никто не встречал с распростёртыми объятиями двух юных режиссёров. И без них работы на всех не хватало, потому держались зубами каждый за своё насиженное место до последнего. Друзей и родственников с нужными связями у них не было. Амбиции двух талантливых отличников были сбиты жестокой реальностью. Через пару месяцев поисков каждый нашёл себе скромное место в небольших малоизвестных театриках. Пётр устроился младшим помощником главного режиссёра музыкального театра, где в основном ставили оперетки. Фёдор также устроился помощником режиссёра, только в драматическом театре. Их рутинные обязанности не давали им возможности раскрыть свой творческий потенциал. Через год такой работы оба друга начали скисать. Они часто встречались на выходных за чашечкой кофе, чтобы обсудить свои успехи. Поначалу оба бодрились друг перед другом, каждый пытался найти что-то положительное в своём новом рабочем деле. Но эффект был обратный, это как улыбаться насильно, когда хочется плакать.

– Федя, да ладно ломать комедию. Что-то не вижу в твоих глазах блеска, который бы отражал пылкие речи, которые ты мне тут заливаешь. Ты кого обманываешь, себя? - однажды начал откровенный разговор Пётр. - Вот я скажу тебе честно — барахло театр, где я служу. И режиссёр там никакой, и актёры дрянные.
– Может оно и к лучшему. Поставить хорошую оперетту c талантливыми актёрами может каждый бездарь. А вот ты попробуй создать шедевр с участием рядовых актёров, или вообще людей, не имеющих никакого отношения к актёрскому мастерству. Это как сварить вкуснейший суп из простых продуктов. Здесь и проверяется талант кулинара. Так что может стоит тебе потренироваться на сыром материале, тогда с талантливыми актёрами ты будешь творить чудеса.
– Да кто же мне даст вообще хоть что-то творить с этими несчастными служителями Мельпомене. Там же бог и царь местный режиссёр, который своих помощников и близко не подпускает к артистам.
– Да, Петя, попали мы. Надо как-то выбираться.
Пётр нервно закурил, Фёдор судорожно заглотнул остывший кофе. После этого откровенного разговора, они уже не разыгрывали друг перед другом успешно устроенных молодых режиссёров с большим будущим. Но и помочь друг другу ничем не могли. Так и ограничивались жалким нытьём.

Однажды Пётр сидел после работы один за облупленным деревянным столом в дешёвом кафе, где от дымов курева разъедало глаза, а кофе подавали в стаканах с ободком от бесчисленного количества выпитого кофе не более успешными по жизни посетителями. На удивление в это время кафе было практически пустым, тишина давила на уши. Вдруг не понятно откуда издалека донёсся мелодичный свист. Постепенно он стал усиливаться. Насвистываемая мелодия была очень красивой, завораживающей и немного холодящей. Это была холодная красота, даже ледяная. По телу Петра пробежали мурашки. Однако он невольно стал повторять мелодию свиста, в какой-то момент его свист в точности повторял оригинал, получился удивительный дуэт. Вдруг он увидел вырисовывающуюся сквозь дым женскую фигуру с весьма привлекательными формами. «Хм, откуда тут такая красотка взялась» - не успел подумать Пётр, как эта фигура незнакомки приблизилась к нему, и обладательница этих чудесных форм бесцеремонно уселась за его столик, скрестив длинные стройные ноги, обтянутые узкими кожаными брюками. Дама была одета во всё чёрное. Красивую грудь облегал узкий свитер с горлом, изящные руки украшали крупные металлические браслеты. Тему чёрного завершали блестящие чёрные волосы, достающие до плеч. И этот насыщенный цвет удивительным образом контрастировал с неестественно синими глазами на белоснежной коже лица. Они быдраматические ли очень красивые, но какие-то пугающе холодные. Дама пристально всмотрелась в глаза Петра, отчего последнему казалось, что на него направили луч заморозки. Незнакомка выпустила аккуратное кольцо голубого дыма из сигареты, которая продолжала изящный каменный мундштук.

– И долго ты собираешься прозябать в этом театрике и гробить свой талант? А как же твоё намерение покорить театральный мир, удивить мир, открыть публике глаза на настоящее искусство?  - хрипловатым басистым голосом обратилась незнакомка к Петру.
– А есть другие варианты? - не сразу спросил Пётр, глаза которого от изумления стали особенно выразительными.
– Милый мой, варианты есть всегда. Шире смотри на мир. Я тебя давно заприметила. И талант есть, и притягательность для людей (особенно женщин), и чертовщинка — сказала она, прищурив пронзительные синеющие глаза. Предлагаю тебе работать на меня. Но при одном условии — ты забываешь всё, чему тебя учили твои институтские профессора. В моём мире всё иначе - правда, только жестокая правда. Никакого запудривания мозгов оптимистичной классикой, где всегда торжествуют любовь, добро, труд и красота. Это оставим для твоего дружка Фёдора.
Пётр выпучил глаза на незнакомку. Откуда она знала его друга? Как давно она знает о нём и его творчестве? Дама словно прочитала все эти вопросы в его глазах.
– Давай только без лишних вопросов. Просто я видела твою выпускную работу. Чудесно. Впечатлило. Не спрашивай кто я. Скажу одно — у меня есть власть, я могу тебе очень помочь, но взамен ты должен слушаться меня, воплощать в жизнь мои идеи, которых у меня много. Не переживай, ограничивать твоё пространство для творчества я не буду. От меня ты будешь получать только генеральное направление, основные идеи. А уж как их воплощать в жизнь — твоя забота. С меня — предоставить тебе возможности реализовать свой потенциал и дарить своё творчество широким массам. С тебя — твой талант и исполнительность. По рукам?
– А можно мне время на подумать?
– Завтра в это же время на этом же месте. Если ты соглашаешься, то увольняешься, тебя ждёт новое тёпленькое и перспективное место в главном театре нашего города. Будешь хорошим мальчиком, быстро станешь главным режиссёром этого театра, будут у тебя и деньги, и слава, и благодарная публика, и почитатели.

После этих слов незнакомка встала и удалилась. Пётр ощутил, что жутко замёрз, но, когда незнакомка покинула его, ему снова стало тепло. Кафе наполнилось живыми звуками и тёплым светом. Стало гораздо уютнее, даже в этом заброшенном Богом месте. «Неужели это меня так кофе пробрал? Поразительно, можно экономить на крепкой выпивке, если от кофе так здорово пробирает. Что это было?» - Пётр пытался сохранять здоровый скептицизм, но это не спасало. Он расплатился и побежал к дому Фёдора.

Федя открыл дверь маленькой однокомнатной квартиры, которую снимал на окраине города. На пороге стоял его друг в странном оцепенение, таким он никогда не видел Петра.

– Что с тобой? Ты словно отмороженный какой-то?
– Слушай, пусти меня, налей горячего чая и просто молча выслушай.
И Пётр в подробностях поведал другу о странном разговоре с незнакомой дамой. Фёдор внимательно выслушал его.
– Ты может удивишься, но у меня сегодня тоже была встреча. Только не в кафе, а в парке. Я не придал этой встрече особого значения, но теперь думаю, что стоит тебе рассказать. Странное совпадение, что нашим творчеством заинтересовались посторонние люди именно сегодня. Я шёл с работы через парк, приятный тёплый весенний вечер располагал к прогулке. Меня нагнал пожилой мужчина весьма приятной наружности, вызывающей доверие. Высокий мужчина с густыми седыми волосами и бородой, светлыми голубыми добрейшими глазами. Меня поразила осанка этого человека в столь уважаемом возрасте. Ему уже за восемьдесят лет. Но это следует не из его внешнего вида, а из его мудрости. Он догнал меня, сказал, что видел мою выпускную работу в институте и хочет со мной познакомиться поближе. Мы сели на ближайшую скамью. Незнакомец похвалил мою работу, но весьма профессионально, отметил и некоторые слабые стороны. Причём это была конструктивная критика. Я учту его замечания на будущее. Он сказал, что главная моя задача, как и любого другого человека, занимающегося искусством — дарить людям чувство прекрасного, украшать жизнь, даря яркие эмоции, надежду и веру в лучшее, наполнять жизни людей смыслом. Мы не очень долго говорили, но эта беседа вселила в меня веру и желание продолжать работать, несмотря на все сложности. Он не предлагал мне помощи, как тебе твоя дама, но он уже оказал мне большую помощь. Он словно запустил во мне дополнидраматические тельный мотор.
– Ох, опять твоя романтика. Дарить людям прекрасное! Сам небось придумал. Людям надо открывать глаза на реальную жизнь.
– Зачем, разве они сами этого не видят? И потом, что такое реальность? У каждого она своя — возразил Пётр.
– Фёдор, вот слушаю твои сказки про доброго старика и тошно становится. Да вкалывай и дальше старшим помощником младшего руководителя театра. Дари прекрасное. А я лично выбираю путь славы, востребованности широкой публикой и денег. Мне лично надоело прозябать на копейки в съёмных квартирках. Всё, чао!

Пётр резко отодвинул стул, встал из-за стола и стремительно вышел из квартиры Фёдора, не попрощавшись с ним. «Мда, совсем сломили его сложности материальные, неужели он согласиться на эту авантюру? И какую правду он решил показывать широкой публике?» - с грустью подумал Федя, закрывая дверь за своим другом.

После этого странного визита, друзья больше не виделись. Пётр пропал. Он не отвечал на звонки друга, в театре его больше не было, уволился на следующий же день после их встречи. Фёдору очень не хватало друга с его трезвым взглядом на жизнь, его советов и даже его подколов, которые отрезвляли Федю в периоды запойного романтизма. Он искал и находил утешение в изнурительной работе, которая не проходила даром. Его повысили в театре, давали режиссировать небольшие сцены. Репертуар театра расширился, появились даже весёлые оперетты.

Пётр тоже не терял времени зря. Он подписал договор с властной незнакомкой. Уволился из старого театра и попал в самый главный театр города. Работать там мечтает каждый выпускник любого театрального ВУЗа, но попадают лишь избранные. Как правило люди с большими связями. Это академический театр, где ставят классические постановки балета и оперы. Выступают там лучшие артисты, признанные во всём мире. Сюда люди приходят погрузиться в классику, историю, перенестись в приятные времена Моцарта, Чайковского и других прекрасных композиторов, творцов. Пётр прекрасно справлялся со всеми своими обязанностями на новом месте. Вот уже полгода, как он работал в этом театре, помогал главному режиссёру, участвовал во всём процессе постановки новой премьерной оперы от самого начала и до финального прогона. Премьера состоялась, имела успех в узких культурных кругах. Событие осветили в СМИ. Пётр был очень доволен успехом, ведь он тоже приложил к этому свой труд и мастерство, пусть и был в качестве подсобника. Однако сразу после премьеры у него состоялась очередная встреча с властной покровительницей. Последняя не казалась довольной и вместо того, чтобы погладить Петра по голове за успешные труды, она выразила обидный скепсис:

– Хм, и это ты называешь успехом? - холодно осадила она восторженные речи Петра, о том, как успешно прошла премьера.
– Но разве это не так? - удивлённо и слегка напугано уточнил подопечный.
– Успех — это когда о твоём творении и о тебе говорит, как минимум весь город, а желательно — вся страна. Когда в общественном транспорте, на рынке, везде говорят только о премьере.
– Но где это видано, чтобы оперу обсуждали люди на рынке? Всегда искусство было доступно единицам.
– А ты должен сделать так, чтобы искусство было доступно всем. От сантехника до художника. Тогда о тебе заговорят все. Для этого надо упростить искусство.
– Но если мы будем руководствоваться низшими интересами публики, то тогда это будет уже не искусство, а какое-то шоу, дешёвка.
– А ты не спорь. Ты покажи людям реальность. Покажи им человеческую суть, чтобы они не боялись свои слабости, а гордились ими! Жажда наживы, секс, страх смерти. Это всё не грехи, а человеческая природа.
– Это животная природа.
– А человек — это отчасти (причём очень большой части) животное. И не надо этого стесняться. Покажи им самих себя, открой их естество. Люди любят зрелища, любят смотреть на свои же слабости, каждый наивно полагая, что это не про него. Осознание того, что все одинаковы в своих слабостях и пороках упрощает жизнь, ведь не надо никуда тянуться, не надо бороться с самим собой. Смотри проще на жизнь и помоги это сделать своим зрителям. И хватит спорить. Если ты готов это выполнить, то с моей подачи через месяц ты станешь главным режиссёром этого театра. И сломай все старые уклады и стереотипы этого академического запылённого театрика. Пусть зал ломится. Тогда о тебе заговорит вся страна. Вот это будет надраматические стоящая популярность и слава. Согласен?

Всё описанное покровительницей звучало так заманчиво, долгожданное признание и слава были так близко, что Пётр не мог отказаться, желания сопротивляться и спорить были сломлены. С момента знакомства с этой дамой Пётр словно потерял свою волю, он легко поддавался на её уговоры. Недолго думая, он согласился.

Действительно, через месяц старый уважаемый главный режиссёр театра был отправлен на пенсию. Словно гром среди ясного неба прозвучала эта, для многих ставшая печальной, новость. На его место назначен молодой амбициозный режиссёр. Все ожидают глобальных перемен. Большинство их боятся, так как не верят в хорошее новое. Коллектив встречает Петра в штыки. Однако находятся и подхалимы, которым всё равно кто начальство, с ним главное не ссориться. Но Петра не сильно беспокоило настроение  театральных масс, ведь перед ним открылиь новые возможности и перспективы. Теперь он у штурвала этого огромного корабля, и больше этот корабль не будет медленно дрейфовать в привычном направление. Он развернёт корабль искусства в другую сторону и пустит его на всех порах.
Пётр приступил к первой самостоятельной постановке оперы. Наставником выступала его покровительница. Её рекомендации и пожелания поначалу сильно удивляли юного режиссёра, но сопротивляться ей он не находил в себе сил. Почему-то, несмотря на свою упёртость, он по-прежнему не мог противоречить этой даме. То ли от неосознанного страха, то ли она была очень убедительной, то ли всё вместе. Ставили оперу «Кармен» Жоржа Бизе. Пётр очень любил это произведение, его очаровывала искромётная героиня. Однако то, что выходило у него вместе с наставницей совсем не было похоже на классическое представление об этой опере. Вместо свободолюбивой очаровательной цыганки вырисовывалась продажная женщина, которая продаёт и себя и свою свободу за гроши. Вместо романтичного влюблённого Хозе появляется несчастный гомосексуалист, который оказывается страстно желает бесстрашного тореадора Эскамильо. И заколол он Кармен не из любви к ней, а из ревности к тореадору. Вот такая история должна была развернуться на сцене старого академичного классического театра. Чтобы точно передать все роли и атмосферу, надо было подобрать и соответствующие наряды, и декорации. Кармен была облачена в мини юбку и рваные чулки, Хозе бегал по сцене в обтягивающих джинсах (уролог бы плакал, увидев такую степень обтяжки). Декорации – минимум, зачем отвлекать на какие-то картонки внимание людей, надо оставить им место для фантазии. Просто чёрный фон. Пусть зритель сосредоточится на несчастных неопределившихся героях, разрываемых своими страстями и желаниями, погибающих от своих слабостей.

«Да, вот это настоящая жизнь и суть человеческая» - радостно потирая изящные ручки, шипела наставница Петра на генеральном прогоне. Артисты были подавлены, но отказаться от своих ролей они не могли, ведь за это им платили жалованье. Сопли утёр и пошёл играть проститутку, гомосексуалиста, вора. Да, такие герои тоже имеют место быть, этим никого не удивишь. Но в привычном стереотипе артистов -  это отрицательные герои. А здесь же все выше перечисленные становятся настоящими героями во всех смыслах этого слова, хотя автор оперы такого не писал и даже не намекал на подобное. Но это не важно, режиссёр – это новый творец оперы, потому ему можно всё.  Всех вновь созданных героев нельзя осуждать, можно только пожалеть. Но и жалеть не надо, они нашли себя и не бояться этого, не скрывают. Они очаровательны в своём естестве и своих слабостях. Так всё время говорила покровительница, и Пётр начал в это верить. Своими руками он создал эту вакханалию на сцене. В глубине души это удручало его - воспитание, культура и привитое чувство прекрасного противились тому, что при этом делали руки.

Тем временем огромная работа была проделана, опера поставлена, все роли отрепетированы, костюмы сшиты (хотя шить особо ничего не пришлось, так разве что подшить каждодневную одежду), декорации …. они тоже не понадобились, ограничились металлическим мусорным баком. Нечего взрослым людям сказку устраивать, пусть смотрят на свою жизнь без изысков, вкушают плоды творчества в чистом виде, вникают в суть. Предварительно, по настоянию покровительницы, пустили слух (точнее сказать – не мешали пускать слух) о том, что в опере будут задействованы профессиональные стриптизёры, костюмы артистов будут очень лаконичными, главные герои выступят в новом непривычном амплуа. И вообще только сейчас опера будет верно трактоваться, до этого все классические постановки были просто детским лепетом. А ещё всех будут угощать за счёт заведения шампанским для дам и водкой для джентльменов. Этот рекламный ход сработал безотказно, покровительница, казалось, видела массы насквозь и знала, чем привлечь их – обещанием хлеба и зрелищ.

Настал день премьеры. Зал театра ломился, такого не было никогда. Пётр очень нервничал - всё же дебют. Среди гостей он увидел и своего друга Фёдора. Но подходить к нему не стал, не до этого, не тот настрой. Видел он в зале и своих преподавателей. Приятное чувство гордости и предвкушения славы щекотали нервы дебютанта. «Пусть все они увидят, на что я способен!» - думал Пётр, рассматривая гостей. Почему-то он даже не сомневался в успехе. Когда рядом была его покровительница, он не сомневался ни в чём.

Прозвенел последний звонок, свет в зале потух, все посетители заняли свои места, некоторым мест не хватило, они стояли вдоль стен. Оркестр вступил, зазвучала величественная музыка Жоржа Бизе, переносящая слушателей в другую эпоху, кажущуюся сегодня такой царственной, спокойной, эпохой роскоши и величия. С волнующим шорохом начинает подниматься занавес старого театра, зрители затаили дыхание, тысячи глаз устремлены на сцену. Однако не слышно шуршания длинных юбок, вместо этого гости услышали жуткий топот, на сцену выбежала откровенная дешёвая проститутка. Сначала показалось, что дамочка ошиблась дверью, но нет, она запела, причем запела чистым голоском. Вслед на сцену вылетели мужчины в драных обтягивающих все достоинства (и не только достоинства) джинсах, растянутых майках со странными надписями на английском языке. Зритель ожидает богатых декораций, но и их не обнаруживается. В центре сцены стоит только железный контейнер, вокруг которого разбросан мусор, эдакая модная инсталляция. Контраст между величественной музыкой Бизе и нелепыми нарядами артистов раздражает взгляд и слух. На сцене какая-то суета. Вот Кармен (если мы правильно поняли) нервно оголяется, залазит и вылезает из мусорного бака. Все никак не может отойти от него, словно это дом родной. Мужчины в джинсах при этом не обращают на неё особого внимания (в отличие от мужской части зрителей, нервно посапывающих в зале), потому что заняты друг другом - щипаются за разные места, охают, прерывая пение. Зрители в зале начинают нервничать. Некоторые встают и покидают зал, тяжело вздыхая. Другие же наоборот не могут отвести глаз от сцены. И самое интересное то, что последних абсолютное большинство. Некоторые в актёрах узнают себя, только они скрывали эти пороки, а здесь всё напоказ и это даже красиво показано. На сцене восхваляют разврат, воровство, продажность. Все пороки собраны и воспеваются прекрасной музыкой великого композитора. Народ в восторге. Нет, конечно многие ради приличия делают вид, что их ужасает происходящее, и даже отказываются аплодировать – лицемерие никто не отменял. Но таких не много. Кто-то не очень понял, что это было на сцене добрых три часа, но поскольку они находились в признанном театра и опера поставлена молодым модным режиссёром, то решили сделать вид, что оценили глубину творческой идеи, чтобы не сойти за простаков.  С окончанием оперы зал взрывается аплодисментами. «Оказывается, опера может быть захватывающей и привлекательной, эротичной и реалистичной. Там на сцене были мы со всеми слабостями, значит эти слабости человеческие не так и плохи» - так думали многие, восторженно аплодируя и свистя, словно на стадионе.

- Я же говорила тебе, что надо показать людям реальную жизнь на сцене, а не фантазии. Реальность доступна всем – самодовольным тоном шептала покровительница своему подопечному.
- Да, мы окунули их в реальный унитаз общественного туалета, и они в восторге – удивленно ответил он.

Пётр испытывал двоякое чувство. С одной стороны, ему самому было противно то, что он сделал, был неприятен плод собственного творческого труда и удивляло, почему люди с таким восторгом приняли эти помои, задворки человеческой жизни. Но, с другой стороны, его распирало чувство гордости, и это второе чувство брало вверх над первым. Он вышел на сцену принять благодарность публики и ощутил себя в буквальном смысле купающимся во всеобщем обожание и восхищение. Это был момент славы и признания. Словно какая-то сильная волна подхватила молодого режиссёра и понесла, как безвольное брёвнышко куда-то очень далеко от гавани истинного искусства. Назад уже пути не было.

Из зала на самодовольного Петра с недоумением всматривался его старый друг Фёдор. «Что это? Куда катится мир? Зачем это показывать, когда выйди на улицу, оглянись – и кругом увидишь эту дешёвку и разврат, причём бесплатно – смотри сколько хочешь. Люди идут в театр, платят немалые деньги чтобы вознестись над скупой реальностью, посмотреть на мир и на себя самих другими глазами, чтобы увидеть прекрасное, чтобы приобщиться к этому прекрасному и за счёт этого стать хоть капельку лучше» - грустно думал молодой режиссёр. Он не только думал так, но и поступал также. Фёдор продолжал работать в небольшом театре, ставить драматические постановки и оперетки, бережно сохраняя то, что было заложено в них авторами, передавая атмосферу той эпохи, когда творил автор. Он уважал работу классика. Хочешь показать современную жизнь – напиши свою оперу, возможно она тоже войдёт в историю и с годами, слушая её, люди будут чувствовать нашу эпоху. Интересно, хотел бы Пётр, чтобы его произведение, если когда-нибудь будет создано, было так извращено, перевёрнуто наизнанку и выплюнуто в будущее…Сомнительно. Фёдор хотел подойти к Петру, поздравить его с премьерой, поговорить с ним прямо, как бывало в старые добрые студенческие времена. Он с трудом улучил минутку, когда Петра не разрывала на части восторженная публика, чтобы подойти к другу, однако его встретил дебютант таким холодным и презрительным взглядом, что у старого приятеля пропало всякое желание общаться.

- Та ладно, ты куда? Я готов принять твои поздравления, не лишай меня такого удовольствия, я весь внимание – насмешливым тоном окликнул Пётр уже удаляющегося Фёдора.
- Было бы с чем поздравлять…Зачем ты это шоу тут устроил, в старом академическом театре? Почему не пойти с этим ноу-хау (вариации на темы Кармен, Бизе) в театр современного творчества? – смотря прямо в наглые глаза друга спросил Фёдор.
- Зачем? Ты когда-нибудь видел здесь такое количество публики? Нет, и я не видел. А надо привлекать народ к древнему пыльному академическому театру. Глядишь и деньги прибудут для реставрации. Ты сам вон паутиной покрываешься, пора обновиться – язвительно пошутил Пётр. Его чёрные глаза блестели каким-то дьявольским огоньком.
- А это верная мысль. Чтобы совсем не покрыться мхом, я сотворю свой спектакль, благо у меня есть один знакомый писатель, он то и напишет пьесу, а есть еще чудесный музыкант – он напишет музыку, получится музыкальный спектакль по мотивам современной жизни. Фёдор словно прозрел. Нет, он совсем не обиделся на Петра, наоборот, он его жалел и в тоже время был признателен ему за этот язвительный, но очень эффективный пинок.

Фёдор загорелся новой идеей. Он быстрым шагом шёл домой через парк, с мыслями скорее позвонить своим талантливым друзьям, когда снова на его пути встретился тот самый седовласый статный старик. Он стоял и улыбался широкой доброй улыбкой поощрения.

- Молодец, вижу, что несёшь ты новую светлую идею. И вижу в тебе потенциал для достойной реализации задуманного. Давненько ничего нового и истинно прекрасного не было создано в нашей эпохе. Ты главное не отступай, твори, трудись. Ты уже подарил много своей публике. Цени свою публику, может и не столь обширную, как была сегодня на премьере в главном театре. Но зато верную и умеющую оценить искусство по достоинству. Здесь главное не количество, а качество – вот увидишь.
- Спасибо за поддержку. Вы потрясающе осведомлены – с лёгким подозрением, но от души поблагодарил Фёдор. Он действительно верил этому старому ценителю искусства.
- О да, искусство – это главный инструмент общения. Я общаюсь с человеком через эмоции, поскольку именно чувства истинно раскрывают его. И через чувства же человек познаёт этот мир, этот прекрасный мир, который пытаются испортить вот такие режиссёрушки, окуная народ обратно в бытовуху. Ты не обращай на это внимание. Дурная слава никогда не бывает во благо. Уважай своего зрителя, не опускайся до уровня масс, наоборот пытайся подтянуть массы до уровня истинного искусства. И тогда будет тебе вечная память и вечная жизнь твоим творениям. Не стоит мелочиться и разбазаривать свои силы на сиюминутную славу, смотри в века – вещал старик своим ровным размеренным голосом. И все эти слова проникали в самую душу Фёдора. Он словно очистился от того противного послевкусия, что осталось после просмотра новой редакции оперы Кармен.
Старик распрощался и отправился дальше по центральной аллее. Фёдор долго с восторгом смотрел вслед удаляющейся фактурной фигуре старика, которого и язык не поворачивался называть стариком. Какую мощь, уверенность, любовь излучал этот загадочный человек. И он делился этим с Фёдором. Словно окрылённый, он побежал домой, про себя продумывая, как сформулирует своё предложение приятелю-писателю.

Пролетело ещё несколько лет, в течение которых два друга не встречались. Их пути окончательно разошлись. И Петра, и главный театр невозможно было узнать. Изменилась и публика театра, и круг общения режиссёра – вместо старых профессоров и друзей из богемы, его окружали представители мира сильных и богатых, властных и властвующих, представители криминальной сферы, потому что эта публика всегда верила, что пороки, при верном применение, могут приносить очень большой доход. Среди постоянной публики театра были замечены и многие чиновники. Деньги – это заразно. Окружив себя людьми состоятельными, Пётр и сам нажил хорошее состояние. Деньги лились к нему не то что рекой, а водопадом прямо в карман. Личная жизнь тоже била ключом – вокруг кружили красотки из модельного бизнеса или несостоявшиеся балерины. Пётр не отказывал никому. Мир открылся ему совсем с другой стороны. Он ставил всё новые и новые оперы, где царствовал порок. То, что классики пытались выразить в назидательном тоне, воспевалось. Авторы переворачивались в своих гробах, Аид негодовал, давно такого беспорядка и шума не случалось в его загробном царстве.

 Порок во всех его формах накрыл бурлящей волной жизнь Петра. У него было много денег, много любовниц, много почитателей, много всего, кроме истинной любви и уважения. Его наставница торжествовала. Год жизни у Петра пролетал за три. Ночами он стал плохо спать. Иногда ему снились детство и юность, светлое время учёбы, познания прекрасного. Тогда он просыпался в холодном поту и задумывался: «Что же он создаёт сегодня? Какие чувства будит в людях?» - и ему становилось страшно. Часто ночами его мучили ужасы. Днём его мучило чувство зависти к тем, у кого было больше денег и славы. Ему хотелось всё больше и больше. Он гнался за удовольствиями, за славой, за всеобщим признанием. В этой погоне он терял много сил и энергии. Достигая очередной цели, он перестал получать удовлетворение. Но и остановиться в этой вечной гонке не мог. Премьеры, турне, встречи с любовницами, попытки скрыть незаконно нажитые денежные средства, конкуренция. Чувства радости он давно не испытывал. Чтобы хоть немного забыться и расслабиться, он начал пить, а стресс заедал жирной едой.

Спустя семь лет Пётр снова встретил Федю. На этот раз на премьере нового спектакля друга. Он таки сделал то, о чём говорил. В маленьком театре было не много людей, в основном публика почтенная и интеллигентная. Были и молодые люди, лица которых светились одухотворённостью. В их глазах читался творческий потенциал, в основном это были студенты творческих ВУЗов. Спектакль имел успех, он прекрасно отражал современную эпоху, чудесным образом акценты были расставлены на сильных сторонах нашей жизни. Острое чувство юмора пронизывало тонкой золотой нитью сюжет спектакля. Лёгкая мелодичная музыка чудесным образом гармонировала с текстами и происходящим на сцене. Всё вызывало у слушателя улыбку. Чувствовалось, что актёры играли свои роли с удовольствием. Пётр, изначально настроенный скептично, сам не заметил, как погрузился в эту милую сказку. Он унёсся куда-то в прекрасное юношеское прошлое. Из оцепенения его вывели бурные аплодисменты. Публика аплодировала стоя. На сцену вышел Фёдор, он словно смущался и не верил, что все эти бурные восторги публики адресованы ему. Он весь светился, и будто за эти годы даже похорошел. Его серые глаза блестели, лицо стало более выразительным, взгляд уверенным. «И чему он радуется в этом захудалом театрике, потешая стариков и студентов за копейки?» - раздражённо недоумевал Пётр, небрежно смахнув слезу, которая предательски выкатилась на обрюзгшую щёку, пока душа его путешествовала где-то в параллельном мире. «Мда, старею, становлюсь сентиментален» - раздражённо подумал он и направился в сторону выхода.

Фёдор ощущал победу над самим собой, он это сделал. И сделал это не один, а с не менее талантливыми друзьями, и славу за успешную премьеру они разделили. Дебютант принимал поздравления от своих давних почитателей. Среди публики он заметил и того старика, который вдохновлял его в самый нужный момент. Старик только подмигнул и дружески улыбнулся Фёдору своей доброй улыбкой, после чего незаметно ретировался. А рядом нарисовался сильно постаревший, потолстевший и обрюзгший Пётр. Его когда-то горящие огнём глаза совсем потухли. Облачён он был в дорогой костюм, сидящий на нём весьма небрежно. Когда-то блестящие волнистые чёрные локоны необратимо покидали голову, а те, что остались - поседели. Смотря на него, Фёдору было сложно поверить, что они ровесники.

- Ну что, дружище, теперь моя очередь тебя поздравить. Молодца! Не мой масштаб, конечно, но для начала неплохо. Всё хорошо в твоём музыкальном спектакле, только эротики не хватает – криво ухмыльнувшись произнёс Пётр хрипловатым прокуренным голосом.
- Спасибо, от тебя даже такое поздравление лестно слышать – ответил Фёдор.
В этот момент к нему подошла очаровательная молодая женщина, глаза которой светились любовью и признательностью. Она нежно приобняла Фёдора и чмокнула его в щёку: «Горжусь тобой!» - донёсся до Петра нежный шёпот женщины, обращённый, как выяснилось, к её мужу. Фёдор просиял. Им навстречу бежало очаровательное создание лет пяти в светлом парадном платье с рыжеватыми локонами – точная копия этой очаровательной женщины. «Странно, вроде и накрашена мало, и одета не по последней моде, и ноги не от ушей, но есть что-то притягательное в этой даме» - с досадой задумался Пётр, разглядывая супругу друга.

С этого дня молодой режиссёр и автор нового современного музыкального спектакля был признан в узких кругах. Он не нуждался в статьях с громкими заголовками, у Фёдора было несколько людей, мнением которых он дорожил, и их признание стоило много. Первый успех укоренил веру режиссёра в себя. Он не остановился на достигнутом и продолжал творить, не забывая отдавать дань должного классикам, раскапывая всё новые, а точнее давно забытые старые, произведения. Он жил в гармонии с самим собой и окружающим миром, чего нельзя было сказать о Петре.

Нервы модного режиссёра окончательно расшатались. Его покровительница куда-то исчезла, получив то, что хотела. Её подопечный выполнил свою программу-минимум, можно его оставить. Пётр совсем не мог спать ночами, его раздражало и пугало собственное  окружение – наркоманы, продажные женщины, криминальные авторитет, гомосексуалы, которые искали удовлетворения всё в новых экспериментах со своим и чужими телами. Против него возбудили уголовное дело, ибо он оказался замешен в каких-то грязных делах, связанных с выводом бюджетных средства из страны (сказалось пагубное влияние некоторых чиновников). В какой-то момент он осознал, что все его используют. Выпивка уже не помогала. На душе (или остатках души) скреблись чёрные когтистые кошки. Ему всё время было страшно, и единственный путь избавления от этого страха и чувства омерзения — уход из жизни, которая стала ему противна, потому что видел он её теперь только такой, какой представлял на сцене. Да, один грех порождает множество других – порочный круг.

В один сырой дождливый день, находясь в пьяном угаре, Пётр повесился на крючке в своём туалете, стены которого были инкрустированы стразами Сваровски. Спустя два дня его тело в дорогом махровом халате было обнаружено висящим над позолоченным унитазом. И нашла его тело домработница, ибо ни семьёй, ни близкими друзьями он так и не обзавёлся.
Неделю об этом шокирующем самоубийстве писали все газеты. А потом забыли. Вместе с газетами жизнь Петра ушла в небытие. Его место занял новый режиссёр. Его постановки более не ставили в театре. Он был забыт, словно его никогда и не было.

Парк, маленький столик, за которым сидит красивый седой старик и соблазнительная молодая брюнетка с синими холодными глазами. Лучи утреннего солнца играют зайчиками на их лицах. Они ведут тихую беседу.

- Ну что, подведём итог нашего очередного пари? – спросила дама.
-  Бесспорно я выиграл. Что ты доказала? Твой подопечный сгинул, не оставив следа.
- Да, сгинул, зато сколько шума наделал за свой короткий век, разбудив самые низменные чувства в сердцах своей многочисленной публики. И как много было у него фанатов, что доказывает ещё раз, что порок слаже добродетели – язвительным тоном ответила дама.
- Да, шума и правда было много, словно кастрюли обронили на кафельный пол. Шума и возни много, а результата ноль. А вот мой подопечный остался в веках. Прошло сто лет, как он перешёл в мир иной, однако его спектакли и оперетты до сих пор ставят на разных сценах театров, он стал классиком, его труды вселяют радость и чувство прекрасного в сердца людей, вдохновляют многие поколения на созидание. Он не забыт. И если сложить количество его слушателей за эти все годы, то получится в разы больше, чем у твоего вертихвоста. Так что – может порок и слаще, но кратковременен и разрушителен. А добродетель стабильней и созидательней. И искусство даровано человечеству, чтобы нести прекрасное в сердца людей. Всё иное – просто шоу.
- Ну ладно, ладно, в части количества почитателей и срока давности твой подопечный и его труды выиграли. Но признай, что без моего любимого порока не было бы и твоей добродетели.
- Мда, значит признаёшь, что пари я выиграл? – подмигнув, ответил старик.
- Признаю – ответила темноволосая красотка, протянув для пожатия руку своему собеседнику. 
 - А я признаю, что без слабостей конечно не было бы полноценного человека. А твои порочные соблазны только помогают закалиться истинным душам в процессе противостояния порокам и борьбы со слабостями. Так что мир без тебя будет неполноценен, согласен. Но давай договоримся на будущее – не вмешивайся в сферу искусства, это моя ипостась! – строго сказал старик, крепко пожав изящную ручку собеседницы.