Драконы из прошлого, или реальные крысы? три марии

…Мы не встречались больше трех лет.
Вернее, наши профессиональные маршруты пересекались на всякого рода конференциях, симпозиумах и семинарах. Мы с удовольствием узнавали друг друга, здоровались, даже перекидывались парой-тройкой фраз «ни о чем».
Но по какому-то безмолвному договору никто из нас не предлагал встретиться, чтобы возобновить разговор о регрессиях, как о памяти прошлых жизней и профессиональном опыте работы с ними.
Наверное, сама тема подразумевает некий инкубационный период «выращивания» необходимости и желания обсуждать подобные темы.
… «Когда Ученик готов – приходит Учитель»
И, видимо, такой момент настал – не сговариваясь, все три Марии отзвонились в течение недели, и каждая высказала готовность встретиться для совместного чаепития под разговор, который когда-то был не закончен.
Мы условились о встрече, назначили время.
И встреча состоялась.
Снова были пряники и сушки, свежезаваренный чай «со слоном» и барбарисом и разговор на тему, которую с полным основанием можно назвать «сакральной» (букв. Перевод этого слова – «то, что спрятано внутри»):предмет изучения регрессивной психологии – память о прошлых жизнях.

Глава 1 «Не скрыть предательства под покрывалом…»
   Вот уже полчаса мы говорим «ни о чем»: о погоде, новых веяниях в системе образования, о фильмах, о книгах. Как-будто опасаясь приступить к обмену информацией по теме, ради которой собрались.
   Машенька явно повзрослела с того момента, как мы расстались, хотя та милая наивная интеллигентность и постоянная готовность «извиниться за все на свете» все равно время от времени проявляются.
   «Просто Мария» так же спокойна и выдержана, ее стиль «рафинированной интеллектуалки» столь же безупречен.
    А вот Мария Петровна ощутимо изменилась: куда девалась та «железная психиатресса», с которой мы беседовали «во время оно»?
Мягкая улыбка, лучистый взгляд – ну, просто превращение Снежной Королевы в Снегурочку!
   Но при этом решительность и авторитетность – никуда не делись, поэтому именно она начинает «разговор под плюшки»-по ее-же собственному выражению.
 - Помните, девочки, я обещала вам рассказать свою историю? Из-за нее-то, в общем, я и выбрала после института специализацию по психиатрии.
Так вот, случилось эта история именно со мной, и вы первые, кому я готова ее рассказать. В годы моего детства и юности психиатрия имела такую же значимость в медицине, что и КГБ в силовых ведомствах. Психиатр имел неограниченную власть – даже единичная консультация фиксировалась, как постановка на учет, – и пациент получал «клеймо», значительно портившее его жизнь.
Поэтому человек опасался проявлять «необычность», дабы не попасть в поле зрения специалистов известного профиля.
 Кстати, порой так расправлялись с инакомыслящими – дессидентами: их просто объявляли психически-несостоятельными и принудительно пичкали аминозиноподобными препаратами, которые по своему действию сродни «рауш-наркозу»…
- Простите, чему сродни?- переспрашивает Машуня.
-Рауш-наркоз, так в средние века называли прием, вызывающий потерю сознания, наступающую после удара по голове деревянным молотом,- поясняет наш бывший психиатр и продолжает: действие аминазина вызывает глубокое торможение на всех уровнях сознания и даже центров психо-физиологической регуляции.
Человек превращается в зомби. Двигается и говорит замедленно, часами может сидеть, уставившись в одну точку.
Опыты с аминазином проводил в свое время доктор Менгеле, в концлагерях.
-Ужас какой! - выдыхает Машенька.
-Поэтому рассказывать что-то о себе, выходящее за «стандартные рамки» было крайне небезопасно в те времена.
«Психушки» боялись больше, чем тюрьмы. С отголосками этого тотального страха мы с вами встречаемся до сих пор, разве не так?
- О да! -подхватывает «Просто Мария»- сколько раз я это слышала, даже от подростков: «Зачем нам психолог, мы что, психи, что ли?».
Сначала объясняла, сбивала негативный настрой. А потом настал момент, когда мне стало скучно объяснять, что я не психиатр, и что психолог имеет дело только с «нормальными» людьми, просто испытывающими необходимость в профессиональном совете.
В таких ситуациях я стала применять провокационный прием:
 «Да, мы все психи- ведь «психэ»-это душа. Псих-тот, у кого есть душа».
Срабатывает эффективнее, чем подробные «объяснялки».
- Да, странноватое отношение к человеку объясняющему: объясняет, значит, оправдывается, оправдывается, значит, виноват или что-то скрывает…-замечает Мария Петровна и продолжает рассказ:
- Так вот. Мне было, что скрывать, чтобы не стать пациентом моих будущих коллег, лет примерно с пяти.
Потому что неоднократно, в течение нескольких лет, мне иногда снились кошмары. Вернее, это был сон с одним и тем же сюжетом, но с постепенным развитием действия. Когда мне было около пяти лет, я впервые увидела во сне пугающие картины.
При том, что рассказать об этом было очень трудно.
И даже не потому что мне было тогда всего ничего от возраста, просто первый раз во сне я увидела буквально следующее:
…Сражение. Стук дерево о дерево – деревянные копья, как колья. У многих возле острия – клочки овечьей шерсти (или пакля?).
Отчего-то я знаю, что это необходимо, чтобы при протыкании человеческого тела жир и кровь не стекали по древку копья – оно становится липким- и воин не может его удержать и ударить  с должной силой.
Вокруг меня –горы тел, некоторые шевелятся, но в том чудовищном переплетении, в котором они навалены, раненым не выбраться из-под трупов…
- в этом месте моих видений я пока не испытывала особого страха –продолжает рассказ Мария Петровна, - скорей, азарт и ярость, потому что моих соплеменников теснят и исход боя предрешен – мы все погибнем, проиграв битву.
При этом я чувствовала себя во сне не собою – пятилетней девочкой, а взрослым, мужчиной, наделенным властью – уж не знаю, может даже царем, потому что я ЗНАЛА, что меня послушаются, что бы не приказал тот, кем я в этот момент была.
Мой сон прерывался в этом месте, но я не просыпалась. Следующее видение той жизни – ступени. Глинобитная лестница, спиралью опоясывающая гору, я в шеренге людей, спускающихся по этой лестнице.

Моя голова опущена, и я вижу, как ступень за ступенью преодолевают мои ступни –коричневые от пыли (или я коричнево-кожий?). Ощущение опасения, причем, страх нарастает и уже на гране паники: вдруг, обнаружат?! Вдруг узнают, кто я?
Со временем я «проявляла» эту регрессию: я тот же воин-предводитель, который каким-то образом выжил, видимо, ценой предательства.
В этот момент, который описываю, я в одежде женщины (Хитон? Покрывало?), потому что противник, захвативший крепость на вершине горы, откуда мы спускаемся, пощадил мирное население, позволил женщинам, детям и старикам покинуть свое обиталище.
Кошмар моего сна, который открывал «портал» в эту регрессию, в том, что апогей ужаса я испытывала от того, что меня разоблачали: с моего лица откидывали капюшон и удерживали за руки – это ощущения оттуда из той жизни: стыд, страх. И фраза на незнакомом языке, но я понимаю его: «Под покрывалом предательства не спрячешь! Твой выбор: быть тебе женщиной!».
После прицельной работы по погружению под руководством тренера –регрессолога, пугающая суть этой фразы стала понятной: в наказание за предательство и обман того, кем я там была, оскопили.
В этой жизни я испытываю момент кратковременного ужаса при неожиданном включении яркого света (наверное, такой ужас испытывает человек, которого насильно оголяют) и ситуации, когда у меня «связаны руки». Ну и кроме того, всю жизнь выражение «мужественная женщина» в свой адрес считала комплиментом, а вот женственность как качество (кокетство, флирт, увлечение косметикой или домоводством) презирала в других и не принимала в себе.
Поэтому и в жизни, и в работе всегда была перфекционисткой: школу закончила с медалью, институт –с красным дипломом, интернатуру, ординатуру – с отличием.
Но вот парадокс: я всегда, в момент награды, поощрения, испытываю стыд – это не МОЕ, и страх-вдруг это обнаружится?
Поскольку в этой моей жизни объяснения таким чувствам я не находила, постепенно пришлось наработать «панцирь» -облик «железной леди», принципиальной, безупречной, властной,-который стал прикрытием для растерянного ребенка, когда-то увидавшего свой сон…
- Как интересно…-протянула Машенька,-А вот Вы, Мария Петровна, упомянули тренера-регрессолога, под руководством которого проходили погружение в «прошлую жизнь», расскажите подробнее, что это за метод?
- После нашей прошлой беседы на эту тему, я, возможно, впервые в жизни позволила себе вернуться к размышлениям на тему своего сна.
И пришла к выводу, что знания по этому вопросу мне необходимы.
Начала «рыться» в Интернете, искать по разным поисковым системам. Нашла анонс тренингов по регрессологии, позвонила, записалась на первый уровень обучения.
В Москве есть Институт регрессологии. Там я познакомилась с командой специалистов, возглавляемой Марисом Дрейшманисом. Ну, вот как-то так…
- Марисом?-оживляется Просто –Мария- я у него тоже училась! И даже участвовала в поездке в Тибет по программе обучающего туризма!
- То есть вы хотите сказать, что и у нас в стране теперь занимаются регрессивной психологий профессионально?- круглит глазки Машенька- как здорово! Мне вот эта тема была всегда интересна, я очень внимательно отношусь к детским фразам, типа «Когда я был большой…». Хотя чаще всего продолжение рассказа у ребенка явно выявляет «зашоренность» сознания мультиками, ужастиками, комиксами…
- Мария Петровна, а не слабо ли поделиться с коллегами какой-нибудь методикой, которая позволяет самостоятельно стимулировать проявление регрессий, без участи я тренера?- шутливо провоцирую я
- А знаете ли, не слабо.- улыбается Мария Петровна,- разумеется, наиболее ценный опыт приобретаешь под руководством и контролем тренера, который «ведет» тебя «по слоям времени», погружает в медитацию или эриксоновский гипноз…
Но теперь-то я точно знаю, что пациент, у которого «заноза из подсознания» уже «вызрела и торчит», может самопроизвольно, среагировав на безобидный стимул, «выдать» здесь и сейчас информацию о прошлой жизни, не находясь при этом в измененном состоянии сознания.
Сама часто пользуюсь такими приемами. Я ведь только один уровень обучения прошла, статуса тренера не имею, поэтому могу только с безобидными техниками работать.
- И как есть что-нибудь интересненькое? – интересуемся мы хором и смеемся нашей спонтанности.
- Да пожалуйста!- смеется в ответ Мария Петровна
 
Глава2. «Подарить жизнь – не значит полюбить»

- Есть такая методика, называется «Медитация на радугу». Когда стимулом является цвет.
Вы же знаете, цвет вообще очень мощный раздражитель, мы все по-разному относимся даже к одним и тем же цветам. Цвет широко используется в личностной диагностике (всем известен тест Люшера), выявляет колебания эмоциональной сферы, даже может сигналить о психических нарушениях.
В данной методике используется название цвета и ассоциативные связи.
Разумеется, медитативный компонент тоже обязателен: пациент должен быть «раздышан и расслаблен», успокоен и «заземлен». Он должен ощущать себя комфортно – то есть универсальные условия при применении любых практик – от гештальт-терапии до трансовых методик.
Так вот. Подготовленное таким образом сознание «плывет» - человек готов открыться себе самому. В этот момент подается команда: «Красный!»
И далее происходит сосредоточение на ассоциациях, которые начинают формироваться вокруг этого понятия – кто-то испытывает что-то на уровне чувств, эмоций, этим надо помогать, задавать вопросы: что пугает, что связано с этим цветом…
Вот, пожалуй, и вся хитрость – далее, как говорится, «по волнам моей памяти»
- Как-то не очень убедительно…- растерянно тянет Машенька – может, расскажете, как это на практике работает?
- Да я и собираюсь вам рассказать об одном недавнем случае…Сушку дайте, пожалуйста.
 Мария Петровна аппетитно хрустнула сушкой, пригубила из чашки свеже-подлитого чаю, слегка поморщилась: горячо. Отставила чашку и продолжила:
- Уже с полгода ко мне приходит одна пациентка. Мы с нею работали по поводу ее не проходящего и слабо-поддающегося лечению кардионевроза. Причина психосоматики была уже установлена  - обида на мать, которая обделила ее любовью: не сказать, что обижала, но и, что называется «не облизала». Моя пациентка с затаенной болью рассказывала о своих отношениях с матерью в детстве: «Я ей нужна была только успешная, чтобы похвастаться перед знакомыми. Да и не стеснялась рассказывать мне, подростку, что не хотела меня оставлять, думала аборт сделать, да боли побоялась».
И все время повторяла с горечью: «Ну, почему? Как можно дать жизнь и не любить?»
Этот вопрос меня и подтолкнул к мысли, что может быть в этих нелепых отношениях, которые буквально «разрывают сердце» моей пациентки, кроется тайна других отношений, из другой жизни?
Я предложила ей попробовать метод стимулированной регрессии, объяснив, что если нет ответа на ее вопрос в этой жизни, он отыщется в какой-нибудь предыдущей.
Пациентка, давайте я назову ее…м-м-м, как-нибудь близко к оригиналу, чтобы не сбиться…пусть будет Маргарита! Так вот, Маргарита заинтересовалась, к следующей нашей встрече кое-что почитала в том же Интернете, согласилась на сеанс.
Кстати, методика «Медитация на радугу» используется в полном спектре: не факт, что пациент отреагирует сразу на красный, или даже последующие – оранжевый, желтый…Тем не менее, когда название какого-либо цвета сработает как стимул, вы это сразу увидите.
Но с Маргаритой все получилось сразу: она отреагировала на команду «Красный!», тут же проассоциировав: «Пожар! Красное зарево! Горит город, все в огне!»
А дальше – как будто кран сорвало, полилось потоком:
«Я на крыше, она плоская. Я вижу, горит город. Центурионы бегают от дома к дому и поджигают город! Император приказал, солдаты выполняют.
По узким улочкам мечутся люди, они хватают солдат за руки и доспехи, те, отбиваются, иногда бьют плашмя своими короткими мечами. Улицы узкие, извилистые, я вижу, как чья-то колесница несется по улице, в ступице колеса – лезвия, ребенок не успел увернуться, вращающиеся лезвия отсекли руку – кровь брызжет на одежду, люди кричат, я не слышу – но вижу распахнутые рты…
Я – мальчик, подросток, на мне одежда серовато-бежевого цвета из двух полотнищ на завязках – на плечах и на поясе. Я вижу центуриона с факелом. Он пришел сжечь мой дом. Я в оцепенении, не могу понять, что делать, смотрю на него сверху. У него кожаные латы с металлическими зажимами,  на груди медальон – знак луны (?)
Если он подожжет мой дом – мне не выбраться, крыша довольно высока. Он поднимает голову и видит меня. У него резкие черты лица-скулы, нос, брови, все –как прямые линии. Его лицо не знакомо мне, но я понимаю – это моя мать в этой жизни!
Он кричит на меня, злится, приказывает спускаться и уходить. Но я в шоке и не могу двигаться. Он ругается, громко топоча по ступеням поднимается на крышу и грубо хватает меня за шиворот. Он тащит меня из дома, который сейчас подожжет. Так приказал Император. Центурион мог поджечь мой дом и не возиться со мной. Да он лишил меня крова, но он подарил мне жизнь.
…Я бегу по узкой улице, почему-то безлюдной. Солнце слепит глаза, дымно. Камни мостовой разные по величине, я спотыкаюсь, падаю – боль в колене. Добегаю до улицы, пересекающей мой спуск, она запружена народом – повозка на повороте перекрыла проход, дальше хода нет. Я напуган, хочу вернуться, но позади уже все полыхает, наползает дым. Я прячусь в маленьком дворике, под карнизом, свернувшись зародышем, утыкаю нос в одежду, зажмуриваюсь и обхватываю себя руками. Трудно дышать, задыхаюсь…(Видимо, смерть от угарного газа)
Когда Маргарита вышла из трансового оцепенения – она разрыдалась. Но это был катарсис, освобождение. Ее регрессия дала ответ на ее мучительный вопрос: почему ее не любила мать.
-Да…-протянула Просто-Мария- Мы часто навязываем другим роль, которую придумываем сами.
В этом виноваты «архетипы»-универсальные символы-эталоны, которые глубоко в подсознании «режиссируют» наше восприятие: коли МАТЬ, значит, должна быть любящей, жертвенной, ласковой, заботящейся…
А та женщина, которая рождает ребенка, может вовсе и не готова сыграть такую роль. Не обижала – уже спасибо. Бывает и хуже.
- Да вот и моя Маргарита как-то успокоилась после того как увидела и себя и свою мать в иных ролях, и временах.
В последствии мы с нею подробно обсуждали возможность перевода обиды в благодарность. Что может быть благодатнее для выхода из психосоматики, чем замена негатива на позитив!
- А город, который она увидела в регрессии, неужели Рим? – спрашивает Машенька
- Да мы с нею решили, что это Рим и известен исторический факт, что император Нерон приказал его поджечь. Собственно, как и положено при работе с материалом регрессии, на стадии анализа Маргарита нашла литературу, фильмы о той эпохе – кстати, раскритиковала режиссуру, как «очевидец» она «видела» эту картину несколько иначе.

Глава3 «Брак международного значения»

- Как все это интересно! – восклицает Машенька.- а еще бывали у вас случаи «срабатывания» этой методики?
- Практически на все цвета, - с плохо скрываемым превосходством в голосе отвечает Мария Петровна. Но нас этот факт не задевает: психологи, как геологи – что добыл, все твое.
-Расскажите!- просим мы, но Мария Петровна «переводит стрелки».
-Может, Вы, Мария, поделитесь опытом? Все-таки Тибет – это так экзотично! А Вы, я так понимаю, ездили туда обучаться?
- да, как я уже говорила, я тоже прошла два уровня обучения в Институте Реинкарнационики в Москве, вместе с группой слушателей под руководством Мариса Дрешманиса мы посетили Тибет, Лхасу. Были в Котманду, в Монастыре Мертвых Лам.
В нашей группе было 14 человек, все друг другу помогали во время погружений. Кстати, и методику «Медитация на радугу» мы тоже осваивали. Хочу рассказать об одном забавном случае, во время такой медитации, хотите?
-Конечно, расскажите!
-  Я сейчас коснусь одной щекотливой темы, но, думаю, нам с вами, изучавшим в институте такой предмет как антропология, не по-наслышке известно, насколько своеобразны и причудливы брачные ритуалы примитивных народов…
-О-о, как интригующе!- подбадривает Мария Петровна – неужели кто-то из пациентов «выдал» Вам воспоминание о туземных брачных играх?
- Более чем! Я была в паре с одним из мужчин нашей группы в качестве тьютера.
То есть, он регрессировал, а я вела интервью, стимулировала процесс, подавая нужные команды, задавая вопросы.
Ну и, конечно, следила за пульсом и дыханием партнера – мало ли, как регрессия может изменить самочувствие –сами знаете.
Тем более, что, согласно фиксированной версии, как правило, регрессивные воспоминания – это предсмертные впечатления.
Если человек в прошлой жизни умирал в агонии, в момент регрессирования его тело откликнется, повторяя «эхо прошлых мук»…
-Ах, дорогая моя, как Вы красиво излагаете!-восклицает Мария Петровна- стихами случайно не балуетесь?
-Бывает, бывает, - спокойно отвечает рассказчица и продолжает:
- На команду «красный» мой партнер не среагировал. Он продолжал, согласно методике размеренно дышать, его тело в «позе кучера» оставалось расслабленным и неподвижным. Я выдержала паузу, как того требует инструкция, и подала команду «Оранжевый!». Через секунду примерно, плечи у него дернулись, распрямляясь. Он поднял и откинул голову назад, что придало всей фигуре горделивую осанку. Глаза его были закрыты. Он начал говорить – сначала отрывисто, отдельными словами, потом его речь стала монологичной.
«Оранжевое солнце…Оранжевая река (название?) …вода в реке оранжевая от закатного солнца…На закате прихожу к реке, вглядываюсь в противоположный берег. Вода течет медленно и тяжко, как масло-ни ряби, ни волнения. Река кажется такой спокойной и безопасной, но я знаю, что это не так – в ней живут крокодилы, это души моих мертвых соплеменников – умерших мы отдаем крокодилам. Еще опаснее – тот берег. Там живет враждебное нам племя, у них быстрые смертоносные стрелы.
Я хотела бы быть как эта река – сильной и спокойной. Поэтому я набираю пригоршни глинистого ила и обмазываю свое тело, хочу быть оранжевой, это красиво. Мне надо быть красивой. Я – чернокожая девушка, дочь вождя. Вернее, его официальная дочь, от его жены, моей матери. Право вождя – взять любую девушку, если он ее захочет, и любая может предложить ему себя, ведь он самый сильный. Поэтому детей вождя в племени много, и никто не знает точно, сколько у меня в племени кровных сестер и братьев. На мне –символ того, что я-собственность вождя-ошейник из коры со вставленными в него бусинами из бирюзы и яшмы. Я горжусь им. Это амулет, его изготовил наш шаман, когда я родилась-он охраняет от болезней и злых духов, и ни один мужчина племени не смеет тронуть меня без разрешения вождя, хотя я давно не ребенок. Мне уготована важная миссия: я должна стать залогом мира между племенами – нашим и тем, что за рекой. Меня отдадут замуж за сына их вождя, и я должна родить ему сына, который вырастет и станет вождем двух племен, объединив их. Договор о браке уже заключен и наши племена не воюют. День свадьбы должен выбрать шаман, он ждет знака о времени благоприятного зачатия. Для гадания о времени я каждый месяц отдаю ему свою кровь, которая выходит из меня. Он добавляет ее в зелье, которое варит с заклинаниями. Он гадает на этом зелье, но пока удачного варианта не выпало. Я тоже жду ответа и потому хожу к реке в час заката и смотрю на костры племени, где мне предстоит жить.
Я знаю, что в момент заключения брака я должна буду пройти особый ритуал- мне рассказывала об этом моя мать, жена вождя – она тоже прошла его перед свадьбой. Мысль о том, что мне предстоит, наполняет меня гордостью и трепетом. Мое тело реагирует на эти мысли по-особому, так же как бывает, когда кто-нибудь из мужчин моего племени смотрит на меня: соски моей груди заостряются, напрягаясь, между ног становится мокро и внизу живота что-то как-бы давит изнутри. Меня это тревожит: я боюсь, что заболела. Но ведь ритуал, который мне предстоит, очень важен, я должна быть сильной и здоровой на тот момент- я не только стану женщиной, мне нужно стать символическим сосудом смешения семени жизни двух родов. Сначала шаманы наших племен осмотрят меня (до этого момента меня будут кормить только фруктами, чтобы запахи моего тела были приятны. Обмывать мое тело молоком наших коз, в которое все женщины нашего племени, у которых есть младенцы, добавляют свое молоко. Мои ладони и ступни будут мазать красной глиной, чтобы злой дух не вошел в мое тело.
Когда шаманы убедятся в моей целостности, начнется брачный танец. Все мужчины обоих племен начнут двигаться вокруг камня, на котором буду лежать я. Исполняя этот танец, который проявляет всю силу мужчины, ко мне приблизится мой отец. На глазах всех присутствующих он должен лишить меня невинности и оставить во мне свое семя. Потом то же самое сделает мой жених. Два семени останутся во мне и племена не смогут враждовать отныне. Я горда своей миссией. Я буду, как и моя мать единственной женой вождя, все женщины племени будут подчиняться мне. Мой сын станет великим вождем Оранжевой реки»
(Примечание автора: Река Оранжевая берет начало в Драконовых горах и впадает в Атлантический океан. В верхнем и среднем течении она образует водопады и имеет бурный горный характер, а в нижней - спокойный равнинный. Пересекая область тропического пустынного климата, река часто мелеет или почти пересыхает.)
-Да-а…Так Вы говорите, это была регрессия мужчины? – интересуется Мария Петровна, видно, что рассказ Просто-Марии ее впечатлил.
- Да, и, как потом он мне рассказал, этот эпизод стал ключевым в его примирении с самим собою: он с 12 лет чувствовал себя изгоем в мальчишеской «стае», ему не нравились потасовки, футбол, он не терпел матерных слов, типичный «ботан», часто был бит, дружил с такими же как сам «изгоями», с определенного времени почувствовал тягу к представителям своего пола.
Но в семье был воспитан в «пуританских» традициях, от отца перенял «гомофобию», поэтому с годами копил напряжение притиворечивых тенденций, жил отшельником, но страдал от одиночества.
Его увлечение нетрадиционными методами в медицине (он врач по образованию, но занимается менеджментом) и психологии привели его в нашу группу. Дальше – вы знаете.

Глава 4 «Пески пустыни Гоби»

- Ой, а можно я кое-что расскажу? –вклинивается долго молчавшая Машенька.- как люди обученные, может, вы мне ответите: не случай ли спонтанной медитации на цвет у меня встретился в практике?
- С удовольствием, наше внимание к вашим услугам,-посмеялись мы и Машуня начала свой рассказ:
- Работала я с одной девочкой 7 лет «с хвостиком». Мама привела ее с жалобами на неусидчивость, отказ ходить в школу, плаксивость, неустойчивый сон- то не уложишь, то не поднимешь…
- Типичный случай «синдрома первоклассника»!- Мария Петровна узнаваема в  своем желании авторитетно «оценить все и вся».
Машенька слегка теряется, и Просто-Мария приходит к ней на помощь:
- Ну синдром первоклассника – всего лишь «маска», ничего не объясняющая, которая объединяет ряд симптомов, возникающих по разным причинам, не так ли?
- Как и всякий синдром, Вы правы, это лишь описательная характеристика, на причины не указывающая, - многолетний опыт психиатра  позволяет Марии Петровне «не потерять лицо», даже если допущен «ляп скороспелого диагноза»
Машуля уже оправилась от смущения и продолжает:
- Девочка…назовем ее например, Кристина, не слишком охотна шла на контакт, но помогла песочная терапия: она с удовольствием располагала на песке кукольные композиции, разыгрывала сцены семейной жизни, школьные ситуации…У нас установились доброжелательные доверительные отношения. Поведение девочки вне приема стало более ровным и выдержанным, но сон так и не нормализовался. Мама внесла добавление в описание: часто возникают кошмары.
В очередную встречу я осторожно начала расспрашивать девочку о содержании ее снов: помнит ли, что снится, повторяются ли сюжеты, что именно является пугающим компонентом…
Охотнее всего она вступала в контакт, если мы работали в песочнице. Но при  этом мне не видно было ее глаз, я не могла установить контакт взглядов, чтобы провести разгружающий релакс-тренинг…
- А это что за методика? – живо интересуется Мария Петровна
- Если с пациентом установлены доброжелательные, доверительные отношения, то эта методика, с применением приема «глаза в глаза», позволяет внушить ребенку позитивную аффирмацию, например, «ты очень смелый», «тебя очень любят» и т.д. Особенно действенен этот прием с визуалистами, людьми, у которых наглядно-образное мышление -ведущий тип работы с информацией…
- А-а, ну эта песня не нова, - ох, Мария Петровна! Пора «выключать психиатра-всезнайку»
Машенька поправила волосы, - да она стала намного увереннее в себе, быстрее выходит из растерянности.
- Я продолжу? Кристинка с первых же минут работы требовала, чтобы мы начинали песочную терапию. Я настаивала на собственном видении плана работы. Мы располагались в креслах, знаете, таких, с наполнителем, которые трансформируются в любую форму.Однажды я спросила: «Чем тебе нравится песок?»
Она ответила: «Он желтый.» Да, действительно, наш песок подкрашен, он ярко-желтого цвета.
Я спросила: «Тебе нравится желтый цвет?» Ответ девочки обескуражил: «Нет.»
Я помню растерялась.
А девочка продолжала: «Желтый цвет я не люблю. Но желтый песок люблю. Много желтого песка…Пустыня! И бок верблюда – он мягкий, как плюшевый плед…Очень жаркий, и проплешины – как лишай.»
Я понимаю, что что-то происходит, выходящее за рамки актуальной ситуации и осторожно спрашиваю: «Это ты помнишь, когда ты была большая?»
«Нет. Я маленькая. Меньше, чем сейчас. Я на боку верблюда в большой корзине. У меня странная одежда – как тряпки, которые обмотаны и веревками закручены.
Передо мной – мешок из шкуры барана (бурдюк?). Один край, как ушко, плохо завязан. Из него капает вода. Я вижу, как она стекает по боку верблюда, падает на песок и шипит. Мне неудобно, неудобно!»- в этом месте Кристина завозилась, пытаясь поменять позу, поджала колени, обхватила руками.
«У меня спина устала, ноги устали!»
«Тогда походи»-предлагаю ей.
«Не могу! Я же в корзине! На верблюде! Верблюд идет по песку, много песка, кругом песок! У меня голова горит! Солнце злое! Песок злой!»
«У меня голова горит»- эту фразу мне передала мама девочки, последнее время она просыпается от кошмара с этой фразой. Они даже обращались к невропатологу, сделали ЭЭГ. Видимой патологии обнаружено не было.
- Что же вы предприняли? – интересуемся мы
- Ну, во-первых, в тот раз вернула девочку в реальность: обняла, покачала на коленях, погладила спинку, «журчала» при этом не переставая: «Мы в кабинете, пустыня далеко, на улице ноябрь, солнца нет, вот водичка».
Потом мы с нею проиграли эту ситуацию в песочнице, договорившись, что рассказ будет не о ней, а о «той девочке», которая когда-то возможно, путешествовала по пустыне.
Так мы перешли с Кристиной к фазе анализа.
В следующий раз я заготовила два десятка слайдов-снимков пустынь мира, с верблюдами и без.
Слайд с видами пустыни Гоби вызвал бурную реакцию.
И впоследствии мы приступили к написанию рассказа о девочке, которая путешествовала по пустыне и погибла вместе со всем караваном из-за того, что плохо был завязан бурдюк. В этой работе мы отрабатывали и проблему актуализированного страха смерти (нормативная проблематика кризиса 7 лет).
- Да, это скорей всего и была спонтанная детская регрессия, спровоцированная кризисной напряженностью страха смерти.

Глава 5 «У тоски глаза зеленые…»

- Мария, а когда Вы проходили обучение в Институте Реинкарнационики, случались ли у Вас лично регрессии, или это- не для обсуждения?- спрашиваю я.
- Нет почему же…Несколько ситуаций, при стимуляции я пережила. И хочу поделиться одной мыслью: большинство авторов, исследующих в своей практике регрессивные проявления, отстаивают мыль, что регрессии – суть впечатления непосредственно предшествующие смерти человека в прошлой жизни. Ну или незадолго до нее. Я же пришла к выводу, правда, основываясь на единичных наблюдениях, что если жизнь человека в каком-то из воплощений была бесцветной, скучной, однообразной, то пере смертью он вспоминает самое яркое впечатление этой жизни, даже если оно (воспоминание) далеко отстоит во времени от момента прекращения жизни. Не случайно же во все времена в момент смертельной опасности выжившие отмечали, что «вся жизнь пронеслась перед глазами»
…Вот и моя регрессия, причем, для меня это необычный опыт – если помните, до нашего предыдущего разговора тема «прошлых жизней» представляла для меня лишь теоретический интерес, - она касается воспоминания человека, у которого в момент смерти действительно память «выкинула коленце», проявив воспоминание далеких дней...
Впрочем, начну с начала. На одном из сеансов, в котором я была «ведомым», произошла реакция на стимул, связанный с зеленым цветом.
Прозвучал сигнал: «Зеленый!» и перед глазами возникла картинка:
Зеленый салат. Чувствую напряжение. Вижу, как листья салата рубят большим кухонным ножом. Нож в руке, пухлой у локтя, жилистой в запястье. Верхняя часть руки скрыта белым рукавом.
Это кухарка. На ее пышной фигуре, которая смутно волнует меня, -белая блуза, открывающая шею и часть груди – декольте стянуто шнурком. Жилет, выполняющий роль корсета (суконный, темно-бурого цвета), юбка темная, с орнаментом полосками. На ее ногах – сабо, простые, без рисунка – деревянная подошва, кожаный верх
Хочется дернуть ее за юбку сзади, чтобы она обратила на меня внимание.
Я- маленький мальчик и поэтому все вокруг кажется мне массивным и громоздким.
Рядом с кухаркой – деревянный чан для отбросов. В нем листья салата.
Зеленые, зеленые! Меня раздражает этот цвет.
Вижу свои ноги. Они в башмаках из темно-зеленого бархата с бронзовыми пряжками.
Панталоны до колен, тоже бархатные. Курточка-камзол, зеленая. Белая блуза с жабо. Одежда мне жмет, стул, на котором сижу – неудобен (его ножки и спинка высокие и прямые из черного дерева, с античным рисунком на изголовье). Мне скучно и тревожно: тоска зеленая.
Я в кухне, под присмотром кухарки, потому что сегодня из нашего дома была изгнана моя гувернантка-няня. Мои родители в ссоре, и мать не хочет меня видеть. Я не совсем понимаю, почему, но чувствую себя лишним и ненужным. Мой отец, граф, человек высокопоставленный, властный, самоуверенный. Он живет, соответственно своим прихотям. Я зол на него: смутно я понимаю, что он виноват во всем. В том, что не любит ни меня, ни мою мать, в том, что меня не любит моя мать, которая ненавидит отца, а я похож на него, в том, что прогнали единственного близкого мне человека – мою няню, и мне приходится сидеть здесь, изнывая от унижения, скуки и безделья…
В той жизни я умру на войне. Пушечным ядром мне оторвет правую ногу в тазо-бедренном суставе (по словам Просто-Марии, при рождении в ягодичном предлежании, она получила родовую травму – подвывих тазобедренного сустава справа, что сказывается до сих пор).
Я умру от кровотечения, уткнувшись лицом в зеленую траву, связав в памяти эпизод детства, где зеленый вызвал такие же ощущения: зеленый цвет – безнадежность и тоска.
- Согласна полностью с тем, что регрессия может проявить не только воспоминания, непосредственно предшествующие кончине, но и всю прошлую жизнь, или наиболее яркое впечатление из той жизни, - соглашается Мария Петровна.

Глава 6. «Жизнь - мимо…»
- Если хотите, могу привести пример такого типа регрессии, -говорит она далее,.- чайку подлейте, пожалуйста!
Я передаю ей чашку, мы готовы слушать.
Мария Петровна продолжает:
- некоторое время назад ко мне обратилась моя приятельница с просьбой принять на консультацию одну женщину. Ее проблема довольно распространена, с ней знакомы все наши коллеги. Называя между собой «хроническая неудачливость».
Действительно, при опросе этой пациентки я не услышала ничего оригинального: «родилась, не слишком радостное детство, но и без особых личностных катаклизмов, юность – провинциальный заштатный ВУЗ, малоинтересная специальность, выбранная не по зову сердца, «а потому что поступить можно было гарантированно», работа в НИИ до перестройки, где что-то делала, но без души, без интереса. Коллеги, в основном женщины. Замужество не сложилось, мужчины бывали, но все «какие-то невразумительные» (по выражению самой пациентки). И вот – за сорок, несколько лет назад схоронила родителей, детей нет, сестра – в другом городе, у нее своя жизнь, общаются мало, «без души».
Словом, жизнь – впору застрелиться.
Естественно, единственным развлечением в такой жизни становятся болезни – когда ты сам становишься объектом заботы и внимания специалистов. С чем, собственно, и обратилась пациентка: не поддающийся усилиям врачей «букет» страданий, который уже расценили, как психосоматический синдром.
Начали работать. Хотя изначально я предвидела бесперспективность нашей работы: если из этой «серенькой» жизни удалить единственную яркую грань – ее болезни, что останется? Тоска и скука.
Понимая это, я предложила ей поработать над каузальной причиной – помните, такая терминология была в ходу у профессионалов, когда говорить о «памяти прошлых жизней» считалось неприличным в профессиональных кругах?
Она согласилась. Мы прошли с нею по методике «серый экран» до ее раннего возраста, в принципе, не обнаружив особых «надрывов», потом я «погрузила» ее воображение «внутрь арбуза» (надеюсь, не надо объяснять, что мы проходила память внутриутробного формирования?), ощущения, которые она при этом описывала, тоже не свидетельствовали о каком-либо «непорядке». Обсудив результаты этого этапа работы, мы перешли к стимуляции регрессий.
Внутреннее сопротивление было довольно сильным, пациентка из разряда играющих в игру «Да, но…» - вариант, описанный Берном очень подробно. Внешне соглашаясь, она тут же отрицала то, с чем соглашалась. Словом, классическое: «Стой там – иди сюда»
Не буду утомлять вас нудным рассказом о том, как «на цыпочках и по-немножку» мы продвигались в этой работе.
 И вот однажды случился прорыв – то ли настроение у моей подопечной было более благостным, то ли я была более настойчива, словом, я услышала от нее следующее:
«Я вижу небольшой европейский дом. В нем два этажа, но он не считается двух-этажным – нижний, цокольный, нежилой –в нем хлев для двух коз и кур. Домик с белыми стенами на уровне второго этажа и каменной кладкой – по цоколю. Чувствуется близость моря, в воздухе – соленая влажность. Чтобы стены дома, впитывающие влагу, не разрушались, по ходу трещин проложены широкие доски темного цвета (они не покрашены, а пропитаны китовым жиром, потому такие темные).
Я закрываю хлев (дверь с широкой кованной металлической полосой, с завитками на конце. В петлю просовываю металлический клин: там, где мы живем, не бывает случаев воровства – это маленький городок, все друг друга знают. Хлев закрываю, только, чтобы скот ночью не разбредался) мне около 12 лет, по понятиям того времени – ранняя юность. Меня очень занимает то, как я выгляжу со стороны – на мне пышная юбка до середины икр, под ней еще одна-нижняя, накрахмаленная, панталоны с оборками до щиколоток. Я опасаюсь, не просочилась ли кровь на юбку (недавно у меня начались регулы).Еще меня заботит, не измялись ли кончики чепца сзади, и не слишком ли красны мои руки – мы с матерью живем на то, что зарабатываем стиркой, моя мать – прачка. Рядом с домом растет большая старая ива. Ее ветви лежат на крыше, и когда ветер раскачивает иву, ветки елозят по черепице и часто сбрасывают ее вниз, поэтому крыша у нас протекает. Мать все время вздыхает: был бы мужчина в доме, спилил бы дерево, починил крышу, заготовил дров.
Солнце освещает белую стену дома, я люблю солнце-оно редкий гость там, где я живу.
Я замечаю, что за мною подсматривает соседский мальчик из щели в ставнях (их дом напротив, через улицу)-я боюсь об этом думать, но мне кажется,  я нравлюсь ему, мне это льстит, хотя он младше меня, родители его бедны, вряд ли он ко мне посватается.
Смутно припоминается, что это – самый счастливый момент в моей жизни. В будущем меня ждет безвременная кончина матери, - она опрокинет на себя чан с кипящим мыльным раствором. Я буду пытаться лечить ее, прикладывая к ожогам ткань, пропитанную рыбьим жиром, но она умрет в страшных мучениях у меня на руках. Дальние родственники продадут наш домишко и хозяйство, а меня выдадут замуж за пожилого вдовца, человека замкнутого и угрюмого. Брак наш будет бездетным. Я закончу свою жизнь, заболев скоротечной чахоткой. Так безрадостно закончатся мои дни»
Мария Петровна помолчала, потом вздохнула и продолжала:
- Эта регрессия потрясла Татьяну Ивановну (назову ее так). Но это был катарсис. И хотя в ее возрасте сложно менять и уклад жизни и уж тем более – убеждения, впервые в жизни у нее появилась мечта. Она была убеждена, что регрессия, которую она наблюдала, - память о жизни в маленьком европейском городке, указывает на Бельгию. И вот моя Татьяна Петровна со всем пылом нерастраченной энергии задалась целью приобрести тур и посетить эту страну.
- Чем же закончилась эта история? Или она продолжается? – задаем мы вопросы
- Если  она и продолжается – то без моего участия, - Мария Петровна улыбается и  цитирует:
– Господа! Если к правде святой
Мир дороги найти не сумеет
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!
- если я правильно Вас поняла, - вступает Просто-Мария,-Вы намекаете, что, занимаясь регрессиями, мы не решаем проблемы совместно с пациентами, а как-бы «лакируем» их?
- Может и так, - пожимает плечами Мария Петровна, - но ведь и проблемы, с которыми мы работаем – не аппендицит. Погладили, облизали – стало легче, вкуснее жить – все, вперед и с песней! Поддержали, выслушали, слово доброе сказали – мы молодцы, разве нет?
- Я рассматриваю этот вопрос в другом ракурсе: открыть пациенту информацию, к восприятию которой он мотивирован, так как она касается его лично и при этом интригующе-сакральной, очень интимной. Но самое главное, позволяющей взглянуть на реальную проблему самой настоящей жизни под другим углом – как бы со стороны и в более «выпуклом» варианте. А это уже, в свою очередь, дает возможность правильно оценить происходящее и, тем самым, принять правильное решение, и выйти из проблемы. Так и Ваша Татьяна Ивановна, смотрите, по Вашим словам, после того, как смогла увидеть точно такую же безрадостную, бедную событиями жизнь  той девочки, она в реальности получила направление приложения усилий – коль она Вас оставила в покое, возможно, и психосоматика пошла на убыль, как Вы думаете?- Просто-Мария верна себе: аналитична, выдержана и напориста.

 Глава 7. «Я в ответе за тебя»
- А вот я хочу рассказать о том, что порой работа с регрессиями дает возможность переоценить реальное происходящее и, возможно, выйти из тупика, можно?-Это уже Машенька
-Ну, конечно, все «свободные уши» - к Вашим услугам!-смеемся мы.
- Я работала с ребенком 6,5 лет со страхами, тревожностью. И, разумеется, каждую нашу встречу я завершала беседой с мамой. Зашел разговор и о регрессиях, потому что в моей работе мальчик ничего подобного не проявлял, поэтому интересно было узнать мнение окружения. Мама Сережи, назовем ее Лилия Александровна, затруднялась с ответом относительно сына, но очень заинтересовалась этим направлением в психологии, и пришел момент, когда она попросила помощи, уже как пациент. Ее проблема состояла в следующем: когда-то, в свои 17 лет она была влюблена в ровесника, причем, по ее словам это была необъяснимо сильная привязанность, возникшая внезапно, обоюдно и –представьте себе! – в 5 классе.
А небе, ещё не родившись,
Мы тихо друг другу шептали.
- Я буду искать тебя, слышишь?
Но как я тебя узнаю?
Они были «из разных миров», тем не менее, дружили и «росли» в своих чувствах, пока с ее стороны не наметился перелом в отношениях, после которого чувства не просто стали угасать, а ухаживания кавалера воспринимались как надоевшие, назойливые, тяготящие. Она спровоцировала разрыв, о котором потом жалела в течение всех лет.
«И ведь понимаю, не нужен он мне!-говорила она, -но при этом чувствую вину, потребность оправдаться, хочу, чтобы простил. Зачем, спрашивается? У меня муж, дети, своя жизнь, романы случаются. Чувства при этом переживаю более сильные, чем тогда. Но как канатом привязана!»
- Да, это то, что знахари называют «привязка»! Говорят, к болезни может привести. При этом, разрушает именно вина, - комментирую я.
- Вот и моя пациентка об этом же говорила! И подозревала, что и момент как-будто «узнавания» какого-то был, тогда в 5 классе, и то, что «не отпускал» все эти годы какой-то комплекс, не объяснимый, с точки зрения здравого смысла…Словом, мы попробовали «погрузиться»…И вот, что она увидела:
«Мы гуляем по высокой ярко-зеленой траве. Мы-сестры, я –намного старше, моей сестре (это именно объект беспокойства – мальчик из актуальной жизни) около 12 лет. Мне – 18. Мы собираем травы для отца – много дней у него болит нога, раненая когда-то при защите нашего селения от нападения турок. Мы смеемся, нам хорошо вместе. Я вырастила свою сестру, я ей – как мать, которая давно умерла.
…Что-то меняется, угроза! Из высокой травы поднимаются головы в остроконечных меховых шапках и в фесках. Турки! Нас окружают, я пытаюсь собою загородить сестру. Один из нападавших – он почти черный от загара или грязи, от него смердит – бьет меня коротким мечом в живот. Боль! Резкая, горячая боль! Он тут же вытаскивает меч и хватает мою сестру за руки, она остервенело отбивается, хватается за его меч, весь в моей крови, вскрикивает – он вывихнул ей руки в локтях, ее ладони порезаны…Гортанные вскрики…Я слабею…чувствую вину и беспомощность и злость на сестру  надо было уйти раньше, но она затеяла игру и вот! Последнее, что я вижу: ее увозят на повозке с большими под углом расположенными (специально для горных дорог) колесами. Она лежит на дне повозки, я вижу ее лицо и руки, изломанные, как крылья птицы, и ладони, исчерченные порезами…»
- В той регрессии это были, видимо, предсмертные впечатления. Но что интересно! Когда мы анализировали проявленное, Лилия Александровна, была ошеломлена тем фактом, что у ее друга детства наблюдалась аномальная дермаглифика (расположение линий) узоров ладоней и гипергидроз (повышенная потливость). Его ладони буквально сочились влагой!
- Чем же закончилась эта история? – в который раз задаем мы этот  вопрос сегодня
- Знаете, пациентка отметила огромное облегчение, она «уверовала», что гипертрофированное чувство вины – это «эхо» прошлой жизни. И отпустила. Сама себя.
Когда недавно мы встретились по поводу Сережиных успехов, она поведала, что встречалась со своим другом, с легким сердцем попросила прощения за «хирургический разрыв отношений » в юности. Пообщались. И ее впечатление от этой встречи было таким: «У меня сложилось впечатление, что мы когда-то были супругами, но развелись давно и чувств не осталось. Но у нас – общий ребенок, которого мы оба любим – это наша юность. Относиться к этому этапу моей жизни мне стало гораздо легче. Я словно успешно сдала зачет по нелюбимому, но трудному предмету. »
- Прекрасная работа! – похвалила Мария Петровна.-А сейчас, уважаемая хозяюшка выпроваживайте –ка Вы нас восвояси! Засиделись мы с вами, однако!
- Зато с удовольствием! –хором сказали Машенька и Просто-Мария
- И, наверное, с пользой,-добавила я.-И надеюсь, не в последний раз…
Продолжение следует