Леди Месть

Странно, что она ещё умудрялась дёргаться, после всего, что с ней сделали. Но, несмотря на все пытки, она так и не сказала того, что им было нужно… Гретхен Тод была когда-то среди них… Одной из них… Что случилось, было непонятно ни одному из офицеров, которые входили в строго засекреченную группу, участвующую в этих рискованных экспериментах. И в какой момент она предала их, им так же до сих пор было неизвестно. Именно по этой причине они понятия не имели, какие сведения она предоставила другой стороне. И потому она всё ещё была жива. Потому, что глава группы всё ещё надеялся достать из неё необходимые данные, хотя с каждым днём надежда на это становилась всё меньше и меньше…

В этих стенах Гретхен Тод провела много времени, стоя точно так же перед теми, от кого они пытались получить нужную информацию… И она её получала. По части пыток у неё был приоритет. Она не испытывала жалости, когда речь заходила о сборе сведений. Она не испытывала сочувствия, когда речь заходила о достижении цели. Даже сейчас собравшиеся в этой комнате не обладали всеми знаниями о том, какими методами она могла получать необходимое. Обладали бы, наверняка воспользовались бы ими уже давно. Неизвестно, как бы тогда обернулось всё дело. Но они ни о чём даже не подозревали. Впрочем, скоро и не будет в том никакой необходимости.
Каждый, находясь у последней черты, всегда знает об этом. Да, каждый точно знает, что вот-вот переступит финальный рубеж – скоро уже должен наступить и для неё час, когда она пройдёт точку невозвращения. Но пока этого не случилось…
Неожиданная боль вывела её из состояния забытья и экзистенциальных размышлений. Сегодня пытки ещё только начинались… И, похоже, что она ошиблась…

– Ты полагала, нам неизвестно о твоих маленьких секретах, Леди Боль?
Она уже давно не слышала этого прозвища, хотя знала, что именно так её окрестили заключённые. Того, кто первым дал ей эту кличку, она заставила испытать все нюансы боли, чтобы он убедился, что она полностью оправдывает данное им имя. Никто не знал о тонкостях сбора информации, кроме неё и того, кто предоставлял эту информацию… Никто… кроме одного человека. Но…
Новый виток боли заставил на время оставить все мысли и сосредоточиться на том, чтобы держать себя в руках. Она стиснула зубы, или точнее то, что от них осталось. Что было, похоже, не самой лучшей её идеей, так как это действие лишь добавило новых болезненных ощущений.
«Чёрт бы вас всех побрал», – злость мелькнула в её мозгу лишь на секунду. Но не успела она закончить своё проклятие, как экзекуция возобновилась, вынуждая её раз за разом стискивать зубы и причинять этим боль самой себе. Так, что та тисками охватывала её голову, расходясь от висков по всей черепной коробке.
К концу этого дня всё закончится… Она это знала… Но прежде, чем это случится…

Стоило стоявшему рядом офицеру освободить её от наручников для новой пытки, как она вцепилась искалеченными пальцами в запястье главы этого Отряда Смерти. Не обращая внимания на огонь, разошедшийся от её пятерни, лишённой ногтей, она попыталась по инерции как можно сильнее сжать руку своего противника. И, подняв на него единственный оставшийся глаз, она впервые заговорила… Впервые с момента ареста. Приблизив лицо к своему оппоненту, использовав эту неожиданную возможность – доли секунд всеобщего замешательства, она посмотрела едва видящим глазом в лицо Главы этой машины Смерти.
– Я вернусь за тобой с того света, – прохрипела она как можно чётче. – Запомни, ты будешь первым, за кем я приду.
Лишь миг смотрел он в изувеченное лицо, на котором мелькнула тень усмешки, превратив её в дьявольский оскал. Капитан поднялся, вырывая свою руку из окровавленной ладони пленницы, и тут же сопроводив своё освобождение ударом, от которого она вновь откинулась назад.
Он – правая рука капитана – давно уже научился определять приказы своего командира по малейшему знаку. Вот и сейчас, стоило лишь капитану сделать лёгкий кивок… Стоя позади неё, он моментально уловил это едва заметное движение и тут же запрокинул ей голову. Лишь спустя миг он осознал, что сейчас произойдёт – лишь за мгновение до того, как едкая жидкость полилась в полуоткрытый рот Гретхен. Но было уже слишком поздно…

Давно уже было слишком поздно, и Дитрих фон Хёльц прекрасно это знал. Шанс, если это можно так назвать, ещё был в самом начале. Но не сейчас… Поняв, что должно вот-вот случиться, он ужаснулся. Но до того как кто-либо это заметил, он опустил взгляд. Оказавшись лицом к лицу с Гретхен. Она едва ли была способна видеть – он лишил её этой способности своими руками несколько недель назад. Насколько он мог судить, один её глаз ещё продолжал что-то угадывать в окружающем пространстве, но, вероятнее всего, лишь при очень близком контакте с объектом.
– От неё всё равно ничего не добьёшься, – зло заключил капитан. – Она, может, ещё помучается какое-то время, но нам пора вернуться к чёткому следованию нашему плану. У нас больше нет времени возиться с ней.
Он отшвырнул опустевший сосуд. Взял её за подбородок. И, сжав её лицо, он приблизился настолько, чтобы она видела его как следует. Чуть помедлив, он прошипел, глядя ей в уже почти невидящие глаза:
– Тогда я буду ждать тебя, Леди Боль.
Выпрямившись, капитан дал всем знак следовать за ним. Дитрих так же был в их числе. Задержавшись у дверей, он отдал приказ самому младшему в Отряде следить за пленницей и немедленно доложить ему, когда она скончается.

***
– Мне жаль, что так случилось, – Пауль наклонился к ней, стараясь придать положение, которое бы, с его точки зрения, не вызывало боль. – Вы были одной из тех, благодаря кому, я остался тогда в живых…
Она приоткрыла ещё функционирующий глаз, рассматривая склонившегося к ней юношу в форме младшего офицера, и усмехнулась. Хотя боль уже была почти невыносимой, она едва слышно прошептала:
– Тогда помоги мне отомстить.
Пауль наклонился ухом буквально к её едва шелестевшим губам, чтобы расслышать…
Прежде чем отправиться с положенным докладом к Старшему, он сделал всё необходимое…

***
Капитан проснулся от странного ощущения – от неудобного положения всё тело затекло. Похоже, накануне он слегка перебрал с выпивкой, плюс ко всему, подцепил в баре какую-то красотку. Пытаясь вспомнить события вечера, он хотел повернуться, но сбросив остатки сна, обнаружил себя скованным по рукам и ногам. Судя по ощущениям и запахам, которые он тут же начал идентифицировать с профессиональной точностью, находился он в одной из камер пыток. Но, в то же время, его обоняние улавливало след какого-то знакомого аромата, несвойственного этому пропитанному запахами боли и страха месту – однако его попытки различить этот призрачный след не увенчались успехом. Свет отсутствовал полностью, и, как бы капитан ни старался, рассмотреть, где он и кто здесь, он не смог. Он не стал кричать, так как и сам прекрасно знал о звукоизоляции, которая была в каждой из таких камер. Расслабившись на какое-то время, он ощутил постороннее присутствие. Но этот некто не пытался с ним заговорить. Дёрнувшись несколько раз, капитан понял, что прикован он очень крепко, и что даже на его шею накинута стальная удавка, так что лишний раз двигаться желания не было. Вот только… Почему этот Некто хранит молчание?..

***
– Кто-нибудь видел вообще капитана?
– Кажется, он не появлялся уже несколько дней.
– Это на него не похоже.
– Кто знает, может быть, отправился по какому-то сверх-важному заданию.
– Да, в соседний бордель. И, судя по всему, это задание требует его незамедлительного присутствия.
– Да и чёрт с ним! Хоть сами немного расслабимся.
– Твоя правда, а то он со дня смерти Леди Боль ходит злющий.
– Не он один… Ты видел Дитриха? Похоже, наш Мистер Тень стал ещё молчаливее, чем обычно.
– А ему-то с чего становиться молчаливее?
– Ну… Ходили слухи о том, что у него с Леди Боль были весьма тёплые отношения…
– Да чушь собачья! Чтобы у Мистера Тень были тёплые отношения с кем-то, кроме его лезвий и иголок.
– Хочешь сказать, женщины не входят в круг его интересов?
– Как по мне, единственное, что входит в круг интересов Мистера Тень, когда дело касается женщин, – так это возможность применения арсенала его чёрного чемоданчика. Уж наверняка весь его испытал, когда Леди Боль попала ему в руки.
– С тобой только и говорить! Фантазия у тебя буйная.
– Сам ты – буйный. Ладно, пошли уже! Скоро смена караула.
Стоящий в тени высоких деревьев, окружавших главное здание, видел, как двое караульных вышли оттуда. И расположились на перекур чуть поодаль от входа, держа парадные двери в поле зрения. Он наблюдал, как они о чём-то оживлённо беседуют, жестикулируя и всячески помогая себе мимикой и гримасами. Затем, будто в некотором раздражении, один из них кинул под ноги недокуренную сигарету и раздавил её носком ботинка. Второй же торопливо докурил свою до конца и швырнул окурок подальше. Сплюнув, он поспешил вслед за своим напарником, уже дожидавшимся его у распахнутой двери.
Выждав какое-то время, чтобы караульные оказались на своём месте, наблюдавший пробрался вдоль главного здания к ему одному известному ходу. На самом деле этот ход был мало кому известен, но Гретхен Тод знала об этом тайном пути и неоднократно им пользовалась. Теперь о нём знал и Пауль, ибо теперь он знал многое из того, что было известно Леди Боль…

***
– Похоже, тебя ещё долго не хватятся, но всё же…
Впервые с тех пор, как капитан пытался поговорить с таинственным порождением темноты, он услышал голос. До этого момента он находился в тишине, нарушаемой разве что звяканьем инструментов.
Вслед за этими словами над узником вспыхнул яркий свет. И тот закрыл глаза, ибо это сияние резануло по ним будто лезвием.

***
Он вновь увидел лицо Пауля, но на миг ему показалось, что за чертами парня мелькнул женский образ… Знакомый… Видимо, каждодневные пытки привели к галлюцинациям… И всё же… Неожиданно капитан вновь почувствовал этот неуловимый след, который столько раз ускользал от него среди сконцентрировавшихся здесь сладковатых запахов смерти и горьких запахов страдания… И в это мгновение яркая вспышка памяти озарила сознание… Фиалка!.. Любимый аромат…
– Я вижу, ты наконец узнал меня, – произнёс вдруг Пауль голосом Леди Боль. Тем самым голосом, которым она отдавала приказы подчинённым, тем самым, которым она говорила с заключёнными… И сейчас она говорила с ним.
Он ещё раз взглянул на Пауля.
– Разве ты не знаешь, что не нужно смотреть мне в глаза? – сквозь усмешку на лице Пауля проступала хищная улыбка Гретхен, которая преследовала его в ночных кошмарах со дня её кончины. Хотя он и не был трусливой бабой, но тот оскал Смерти он запомнил. И сейчас эта Смерть пришла за ним.
– Тебя следует наказать за подобное.
Не успел он полностью осознать сказанное, как почувствовал адскую боль в глазнице и ощутил тёплую вязкую жижу, стекающую по щеке. И на этот раз он не смог сдержать крик, глядя в глаза Пауля, смотрящие на него холодным взглядом Леди Боль, за миг до того, как для него наступила вечная тьма, в которой ледяным эхом звучали её слова:
– Я ведь предупреждала, что ты будешь первым, за кем я приду…

***
– Гретхен, я знаю, что это ты, – холодный голос Дитриха разорвал тишину окружающей тьмы, болезненным эхом отозвавшись в душе той, что скрывалась за ней…
Накануне он набрался так, что едва помнил, где находится. Позже он встретил какую-то игривую мадемуазель, вызвавшуюся проводить «Mon Capitaine» до его дома. Но сейчас он был явно не дома.
Да, он знал, кто за всем стоит.
– Я знаю это с тех пор, как начали пропадать члены Отряда Смерти. Решила оставить меня на сладкое? – Дитрих усмехнулся.
– Можно сказать и так… Ведь есть десерты, которые необходимо подавать исключительно ледяными. Такие изысканные блюда требуют мастерства в приготовлении и времени на охлаждение, – он узнал её излюбленный тон. – Ты ответишь за своё предательство, милый.
– Разве к тебе самой это не относится? – Дитрих помедлил, а затем спросил: – Как тебе это удалось?
Щёлкнул выключатель. В тусклом свете лампы он увидел фигуру в белом платье. Белоснежное облако приблизилось, окутав его лёгкой фиалковой прохладой. И только сейчас Дитрих рассмотрел, что под платьем скрывается Пауль. Равно как узнал и само платье – ведь это было одно из любимых платьев Гретхен… То самое, в котором она была в день их первой встречи, когда ни он, ни она ещё не знали, что последует за их знакомством… То самое, в котором она была в ночь перед арестом… То самое, которое так и осталось брошенным в её комнате тем последним утром, когда ни он, ни она даже не подозревали, что ждёт их по ту сторону двери…
И вот сейчас они здесь – в этой маленькой комнате – стерильной, напичканной всевозможными инструментами, приборами и прочими игрушками смерти, в искусстве использования коих оба преуспели. Но ни один из них не думал, овладевая этим искусством, что однажды жертвой этого искусства станет он сам. И, более того, что они будут оттачивать своё мастерство друг на друге. Да, ни один из них не предполагал, что в будущем Она однажды явится за ним Ангелом Смерти.

***
Дитрих затруднялся сказать, сколько прошло времени с тех пор, как он оказался в этой камере пыток. Теперь он точно знал, что Она по праву носила своё имя. Сквозь пелену тумана до него донеслись её слова:
– Знаешь, до того как я сюда приехала, до меня доходили слухи о неком Мистере Тень. Говорили, что он всегда по пятам следует за своим командиром, умея предугадывать все его действия, – она помедлила, будто предаваясь воспоминаниям о былых временах, а затем возобновила рассказ: – Когда я впервые вошла в кабинет командующего этим Отрядом Смерти и увидела тебя, склонившегося вместе с капитаном над бумагами, я тоже чуть было не поддалась всеобщему заблуждению о личности Дитриха фон Хёльца. А потом… Потом ты поднял глаза, и я увидела твой взгляд… И тогда я поняла, что если ты и тень, то только как в той страшной сказке… Тень, которая с лёгкостью займёт место своего хозяина, если сама того пожелает… а пока… тень вполне устраивала роль Серого Кардинала…

…Гретхен замолчала, в её памяти всплыл эпизод, когда незадолго до её смерти капитан остался с ней один на один. В тот момент нетрудно было предугадать его намерения, но неожиданно дверь распахнулась, и до её слуха донёсся хорошо поставленный голос Дитриха:
– Звонок из штаба!
…Дитрих, слушая её, вдруг вспомнил, как за несколько дней до финала этой кровавой драмы он заметил капитана, украдкой проскользнувшего в камеру, где всё ещё находилась в заключении Гретхен. И как спустя мгновение он проследовал за командиром и, распахнув дверь, доложил:
– Звонок из штаба!
Капитан недовольно поморщился, решая, что делать. Он колебался.
– Это важный звонок, капитан. Вам лучше поспешить, – Дитрих отчеканил каждое слово так, будто отдал приказ своему подчинённому и не потерпит возражений.
Командир нехотя вышел, оставив Гретхен и Дитриха наедине…

…Его вернул из событий недавнего прошлого усиливающийся фиалковый аромат. И он вдруг отметил, что ни табачному дыму, ни терпкому запаху крови, что пропитывали всё вокруг, – ничему и никогда было не под силу справиться с этим шлейфом фиалок, струящимся за Гретхен, где бы она ни появлялась. Но на этот раз вместе с этим хрупким шлейфом Дитрих ощутил прикосновение холодной стали, медленно оставляющей глубокий след на его коже. Однако он старался не обращать внимания на такое маленькое неудобство – он знал, что сейчас она всего лишь играет – это только прелюдия. И он вновь сосредоточился на её голосе, который эхом отразился от голых стен этой комнаты смертников:
– Признайся, Дитрих, тебе ведь это нравилось… истязать меня… – Гретхен чуть помедлила. – Можешь не отвечать… Таким, как мы, более незнакомы простые человеческие эмоции… Мы слишком привыкли причинять боль и разучились получать удовольствие от простых человеческих радостей…
Если бы силы позволяли, он бы усмехнулся, осознавая всю чудовищную точность определений, но даже лёгкое подобие улыбки вызвало дикий приступ боли, от которого он чуть вновь не потерял сознание.
Она внимательно посмотрела на сидящего перед ней и добавила:
– Но теперь – моя очередь… Не так ли, ми…
Её голос оборвался на полуслове. Вдруг Пауль замер, а на его лице отразились странные эмоции. Несмотря на кровавую пелену, Дитрих всё же смог с трудом разглядеть, что ещё секунду назад чётко проступавший сквозь черты младшего офицера образ Гретхен тает…

***
…Прилагая все силы, Пауль старался оттеснить Гретхен Тод из своего сознания. На самом деле, он пытался это сделать с того самого вечера, когда она прошествовала вместе с Дитрихом в его личные апартаменты. Но заметив эти попытки, она тут же блокировала их. Лишь сейчас ему всё же удалось найти брешь в этой ментальной клетке, где она его оставила тогда…

…Они стояли друг напротив друга на выжженном огнём клочке земли, над ними нависало свинцовое небо, уходящее в непроглядную даль во все стороны. С неба сыпался пепел. Всепоглощающая пустота вокруг. Ничто и никто не тревожил этот гнетущий сон смерти.
Даже эти двое, стоящие друг напротив друга, не нарушали этой тишины – глядя в глаза друг другу, они безмолвно вели свой спор…
– Что ты делаешь, Пауль?
– Я хочу, чтобы Он остался в живых. Он был одним из тех, кто пытался тебе помочь.
– Пытался помочь, сначала предав меня?
– Он должен остаться в живых.
– Нет. У нас договор, и ты его исполнишь.
– Тебе не за что мстить ему, он пытался искупить свой грех перед тобой.
– Я сама решу, как он должен отвечать за свои грехи. Это не твоё дело.
– Ты не знаешь всего!
– Мне достаточно знать, что он меня предал. И искупить этот грех ему придётся своей кровью.
– Я тебе не позволю!
– Ты поклялся быть моим орудием Мести, пока мои враги не будут покоиться в могилах. И я заставлю тебя исполнить эту клятву.
…Как только последняя мысль растаяла в сознании Пауля, Гретхен исчезла, оставив его посреди выжженной пустыни – в глубинах его собственной души…

…Но Пауль не сдался. И вот сейчас, когда, охваченная эмоциями от беседы с Дитрихом, Гретхен ослабила контроль, он вновь пытался вернуть себе бразды правления над собственным телом. Но это оказалось сложнее, чем он предполагал…

***
– Какого чёрта ты творишь? – донеслись до Дитриха недовольные слова Гретхен. – Ты поклялся, Пауль.
– Я считаю клятву исполненной, – на этот раз сидящий уловил напротив голос младшего офицера.
– Я решаю, когда она будет исполнена, – вновь раздражённо заявила Гретхен.
– Тебе пора уходить, – судя по тону, парень не хотел сдаваться, решил вынужденный свидетель этого спора.
– Только после него, – металлические нотки в её голосе обжигали так, что вибрировал воздух.
Улучив момент, она всё же смогла вновь обуздать непокорного мальчишку, вздумавшего перечить ей. А затем, обращаясь к своему носителю, произнесла:
– И я не позволю тебе всё испортить, – Гретхен вновь отшвырнула Пауля подальше и, захлопнув за ним двери его клетки, добавила: – Он заплатит за своё предательство жизнью.

Вслед за её словами Дитрих почувствовал, как лёд металла медленно проникает сквозь кожу – преодолевая сопротивление и касаясь правого лёгкого. Медленно нарушая целостность тканей и работу системы. Он ощутил солёный вкус во рту и кашлянул, добавив алого в этот стерильный цвет окружающего пространства. Он всё ещё различал холодную сталь левым лёгким, за миг до того, как начал задыхаться и захлёбываться собственной кровью, алым потоком заструившейся на некогда белоснежный пол. Дитрих открыл глаза и в этот момент ощутил ледяное остриё, касающееся его сердца. Гретхен склонилась над ним, окутывая фиалковым саваном. И в последний раз вдыхая так любимый ею аромат, он видел ледяной взгляд её глаз и чувствовал, как с каждым новым ударом остриё вновь и вновь входит в его сердце, отсчитывающее последние мгновения его жизни…

…Сигарета дрогнула в её тонких пальцах. Она наблюдала, как мерцающие алые звёздочки медленно закружились в эфемерном свете восходящего солнца, чьи лучи создавали вокруг атмосферу нереальности происходящего.
– Иногда хочется, чтобы это мгновение длилось вечно…
– Ты о чём?
– Мгновение, когда дверь закрыта и весь мир остаётся по ту сторону… Мгновение, когда восходящее солнце окрашивает мрачный серый пейзаж за окном белоснежным светом…
– Это всего лишь осень… Она скоро закончится. Наступит зима.
– Мне стало казаться, что это никогда не закончится… Вечное умирание…
– Ничто не длится вечно на этой грешной земле. И серые будни скоро сменятся белоснежными днями… Скоро наступит зима.
– А что если бы я сказала, что хочу зиму прямо сейчас? Что бы ты сделал?
Он взял у неё сигарету, медленно затянулся и, выпустив дым тонкой струйкой, наблюдал, как на ярком полотне утреннего света тот рисует призрачные узоры… Ускользающие в долю секунды, оставляя лишь хрупкие воспоминания о себе…
– Так что бы ты сделал?
– Я бы увёз тебя туда, где зима… Ты этого хочешь?
– Чего?
– Чтобы я увёз тебя отсюда? Прямо сейчас?
Она вновь забрала у него сигарету… Но та так и осталась тлеть в её пальцах… Резкий стук в дверь заставил её вздрогнуть, не дав возможности ответить на его вопрос… Остывший пепел скользнул на её белое платье… Она положила недокуренную сигарету на край пепельницы, так и оставив их диалог незаконченным…
Утро уже наступило. Предрассветный туман рассеялся, сдёрнув призрачный покров со свинцового неба и голых деревьев за окном, чьи ветви причудливо переплетались с колючей проволокой, создавая хрупкий узор на сером бетоне забора.
Спустя десять минут дверь за ними закрылась. Порыв воздуха, ворвавшийся внутрь с их уходом, смахнул почти погасшую сигарету. Пепел, тлеющими искорками, рассыпался по полу – алые звёздочки тихо меркли в безмолвной пустоте покинутой комнаты…

…Пауль не сразу заметил, когда Мстительный Дух покинул его тело, оставляя один на один с содеянным… Посмотрев наконец на мир собственными глазами, младший офицер оглянулся, в ужасе блуждая взглядом по открывшейся ему картине жуткой действительности… Перед ним с холодной усмешкой на бледном лице замер командующий фон Хёльц, устремив свой взор сквозь остолбеневшего от ужаса юношу, и эта ледяная тень, небрежно застывшая на окровавленных губах Дитриха, была обращена к той, что пришла за ним. Обернувшись, Пауль заметил чуть поодаль будто колыхание самого воздуха, который в неясном свете лампы медленно обретал черты Гретхен… Лишь мгновение младший офицер видел…
…Безмолвную Леди Месть, безучастно взиравшую на раскинувшуюся перед ней Сцену Смерти… И Её взгляд был взглядом самой Вечности, не знавшей жалости и сочувствия… Но на миг… на её губах высокомерно мелькнула ледяная тень ответной улыбки… А мгновение спустя видение рассеялось, унося с собой последний вздох её Возлюбленного…

#МозаикаГрёз #ХрустальныеОсколкиПамяти