Честь мундира

               
Этот случай происходил уже при моём непосредственном участие на заводе «Красном двигатель». Это было моё первое столкновение с заводскими «пожарниками», службой пожарной безопасности в должности мастера. Уже тогда я понял основательно, что есть такое понятие, как профессиональная солидарность. Существует это понятие небезосновательно, что такое защита чести своего  мундира не пустое слово, и как это выглядит в жизни и скрывается за общими, такими расхожими словами.
На заводе у нас было три пожарника (будем по-прежнему так  называть инспекторов и инженеров по пожарной безопасности для удобства повествования, упрощённо): двое, муж с женой, были у нас  рядовые инспектора, а третий, их начальник, инженер по пожарной безопасности, как обычно это бывает, военный отставник. В общем-то, он хороший был мужик, как к человеку, к нему вообще никаких претензий. Даже, в какой-то степени, был свойский мужик. Редкий, кстати, случай для пожарников и инженеров по ТБ на предприятиях. Эта должность была приоритетом для военных   отставников, а они …. Как говорил Аркадий Райкин: «Мама, ты помнишь мои белые брюки? Но об этом потом». Ну, сами понимаете. О твердолобости их можно легенды слагать. Это не только моё мнение.

 А дело было так.

Мы с ребятами вчетвером любили после работы остаться поиграть в домино. Для этих целей как нельзя лучше подходила Комната мастеров. А я придумал ещё и маленький «интерес», поэтому иногда засиживались надолго, за что дома получал от жены «по самые не могу». Давал себе (и не только я) зарок, что надолго задерживаться не буду, но на следующий день начиналось всё сначала. Наступает конец рабочего дня, поступает предложение сыграть пару партиек, и понеслось опять до полного окончания лимита времени: надо же, и Оленьку из детского сада забирать, азартные мы всё-таки были люди! Да, молодость и азарт вещи, можно сказать, родственные. Но это так, к слову.

Однажды, как всегда, сидим в Комнате мастеров, играем, как всегда при этом курим. Заступив на смену и делая свой обычный вечерний обход в её начале, «окурок» (прозвище сложилось из роста и принадлежности к службе), младший пожарник, заглянул и к нам в цех. Во вторую смену у нас в цеху работало, хотя и мало, но  два-три человека всё-таки всегда было. Проверив работающих в цеху людей на предмет курения на рабочем месте, затем он заглянул и к нам. И, поглядев по сторонам, почти сразу категорично заявил:

- Почему вы здесь курите? Здесь курить нельзя!

Я, как старший «по званию» среди играющих, начал объяснять, что здесь не цех, что у нас на столе стоит пепельница и, вообще, в комнате мастеров курили всегда и никогда никаких вопросов по этому поводу не возникало. Но он был неумолим и упрям, как никогда: здесь документы и, вообще, просто здесь нельзя курить и всё тут. Все наши аргументы отметались просто и коротко: нельзя, не положено. Вот так: всегда было можно, а сейчас нельзя потому, что он так решил, а его слово, если не закон, то близко к этому! В общем, в процессе довольно длительной дискуссии так ни до чего и не договорились, остались все при своих интересах: он пошёл с проверкой дальше по заводу, а мы продолжали играть и курить: мы ничего не нарушаем в области пожарной безопасности.

Это, так сказать, присказка, сказка впереди.

 Я, как настоящий борец за справедливость (что делать, против природы не попрёшь, за что и набил себе много шишек, но иногда, правда, и добивался справедливости), пошёл на следующий день разбираться к «старшому» пожарнику, веря в порядочность человека, в их «пожарную вотчину», отстаивать свою правоту.

Находясь  в кабинете пожарников, я полчаса, наверное, «с пеной у рта» объяснял, аргументировал, доказывал, где можно курить, а где нельзя этого делать, но это напоминало в чистом виде борьбу с ветряными мельницами. Меня слушали, но не слышали, хотя рядовой состав пожарников, в виде «окурка», в большей степени молчал, будто бы не он затеял данный сыр-бор, и он был не причём, даже в это время отсутствовал и это его не касается. Начальник стоял стеной на стороне подчинённых: там курить нельзя! Вроде бы «старшой» и был нормальный мужик, и «окурок» молчал, но я всё равно ушёл не солоно хлебавши, не смог никаким образом доказать свою правоту. Однако, и это был ещё не конец.

Спустя, наверное, всего пару дней, когда ещё не улеглись страсти по курению в этом месте, Комнате мастеров, «старшой», проходя мимо нашего цеха, зашёл к нам в Комнату мастеров просто так, по пути посидеть, отдохнуть от ходьбы в жару по территории завода, поболтать. Как оказалось и покурить! Я, помня о наших недавних перипетиях, сразу опустил руку с «бычком» под стол, когда он зашёл и сел за свободный стол. Я, якобы, спрятал окурок, словно школьник. Он посидел с минуту, достал сигареты и ЗАКУРИЛ. Недвусмысленно посмотрев на него, услышал в ответ на мой немой вопрос:

- Там курить нельзя, - кивнул он и показал рукой на цех, - а здесь можно.

Я, обалдевший от такого «простенького» ответа, уставился, выпучив глаза, на него: ведь всего пару дней назад я битых полчаса «с пеной у рта» (кавычки здесь можно даже не ставить) доказывал ему то же самое! А он покурил, встал, собрался уходить и как бы между прочим уточнил:

- Там нельзя, а здесь можно …

Вот так! А вы говорите, что есть хорошие и плохие люди. А я говорю – честь мундира! Профессиональная солидарность!