В курсанты

На утро опять подъём, всё по распорядку, но менялось, что-то здесь, будто бы ребята. Покупатели пришли, стали вербовать тут, кто водитель БТР, кого в Тулу токарь. Кто в сержанты, школа там, в Алма-Ате будто, Лешка думал не гадал, что придумать трудно. Для чего идти служить, прямо на границу, если токарем тут быть и не видеть линий. Он махнул тогда рукой и пошёл не глядя, на инструктора собак, он пошёл учится. Ведь у дядьки часто он, так гулял с собакой, да Джульбарс тот был герой, низкий, но кряжистый. Таких мощных брал порой, изгибая шею, он хватал за горло прям, да и так умело. Потому Лёшка решил, пусть по жизни будет, то чего не видел он, ведь судьба рассудит. Стали строем нас водить, на питомник в части, там овчарок привезли, двух годов от роду. Стали мы собак кормить, чтоб к нам привыкали, а потом гулять водить, чтобы место знали. Там откуда привезли, их немного вроде, научили кой-чему, так команды знали. Но молодая кровь собак в них будто кипела, они рвались друг на друга, будто без-придела. Хоть в намордниках вели, как те умудрялись, в них они сцепится так, ели расцепляли. Был у нас сержант, дедок, тоже уж из бывших, будто тех инструкторов, что с заставы вышли. Он показывал нам чуть, как работать надо, дергать рядом говорить, чтоб ходили рядом. И к собакам уж никто, больше не ходил так, закреплён хозяин бой, только он кормил же. Чуть привыкли так уже, мы к своим питомцам, но с вольера выводить, было просто горе. Они так рвались тут в бой, только друг на друга, отучить же надо их, но они не люди. Люди то уж меж собой, цапаются звери, о животных, что сказать, это не удел уж. Двое так хотели в раз, третьего с собою, взять чтоб он с собакой той, походил не Лёшка. Но не брали так его, нос был сломан в драке, если Лёшка мол уйдёт, то его оставят. Лешка тут сцепился вдруг, сбили и фуражку, в челюсть же попали тут, а он не сдавался. Поднял он фуражку так, не возьмёте братцы, те с другими разговор, но никто не сдался. Пятеро всего же нас, было между делом и своих как бы пихать, тут был не удел уж. Да цеплялась молодёжь, но вот подчинялась, только ведь сержанту в раз, а дедов нема же. Мезенцева и ансамбль, в часть тогда приехал, песни слушали её, хорошо же пела. Да мы знали же уже, на участке части, та застава же была, Мезенцева как бы. Так ходили разгружать, что нам привозили, снег тут выпал убирать, нас же снарядили. Плац как наш удав сказал, должен быть весь чёрный, не снежинки чтоб на нем, даже в непогоду. Зама части так звали, будто нарекали, кто не строевым идет, тот ползёт по плацу. Но тут лучше пробежать, ведь бегом то можно, чем тут одному шагать, строевым поскольку. Но от нас отстали так, по не многу вроде, все бегут, а мы идём, на питомник вроде. Тут уже пришёл приказ, нам вещи отдали и в шинелях уже мы, на питомник браво. Посидели так чуть-чуть и потом в машину, на собак намордник так, сразу замутили. И сержанта с нами в раз, как бы отпустили, отвезёшь их в Душамбе и свободен в мире. Ну уже на дембель он, снами как бы ехал и последний свой аккорд, выполнял наверно. Тут на перегоне в раз, к нам дед подкатил тут, одного он так прижал и ремнём сменялся. К Лёшке тоже подкатил, мол ему на дембель, ты ремень новый отдай, он тебе не к спеху. Ща сказал, ты подожди, поменяться как бы и с собакой вышел тут, и намордник снял он. Фас и пятки уж летят, и собака тащит, как её тут удержать, ведь порвёт на части. Снова по машинам мы, до вокзала едем, ты рискуешь вдруг сказал, тут сержант с приветом. Если задержались мы, то они бы достали, но судьба не дала шанс, и мы тут слиняли. Выдали сухой паёк, на собак, на нас же, да собакам белый хлеб и тушёнка с мясом. Нам горох с мясом и хлеб, нам конечно чёрный, это просто без-придел, поменяем вроде. Да закинули собак, на верхние полки, привязали так чуть-чуть, лаетесь же волки. Писали, они на нас и кал ихний сразу, на картонку за окно, лихо вылетал же. Тут курильщики ушли, в тамбур, покурить же и в другом купе плацкарт, что-то там случилось. Да собака сорвалась, тут со второй полки и повисла просто так, шею свернув что ли. Ехал же тут весь вагон, не один отряд наш и собак полный вагон, курево сыграло. И собаку в раз списав, что придумал старший, чтобы там не отвечать, за ущерб собачий. Да нас воде было шесть, с Маканчи отряда, а сейчас пять с половиной и сержант в отставке. Да доехали же так, будто отчитались, а собак так по вольерам развели, как надо. Шмотки тут в каптёрку в раз, сразу же убрали и бушлаты там уже, сразу нам раздали. Да подумал Лёшка так, сколько же на шмотках, они выручают в раз, не меняя шмотки. Говорить ничто нельзя, сразу заклюют же, по теченью надо плыть, чтоб не сгинуть в бездну. Нас с хохлами помешав, развели как будто, два отдела было там, на пять отделений. Да учебная застава, что нам предвещала, чему нас научат здесь, мы пока не знали. Строились шагая в путь, прямо на столовку, тут узнали, что нельзя, всё хватать, без спроса. Положить приказ на стол, тут сержант отдал нам, встать и строится во двор, быстро приказал нам. Ну мы вышли в строй опять, думали назад нас, на-ка-выкуси под час, тут сержант сказал нам. На заставу и бегом, нас уже погнали, прям какой-то геморрой, армия в засаде. В класс учебный завели, дали по уставу, сель до-сели повторить, что нам делать надо. Вроде бы сухой паёк, в теле растворился, поджимало так порой и слюной питались. Тут зубрили мы, устав, пока ужин к-вечер, не пришёл к нам божий спас и в окне стемнело. Строится приказ был дан, быстро мы летели, как пушинки полегчав, на голодном теле. Тут уже учёный был, наш состав как будто, вёл себя телёнок мил, с голоду как будто. И шеренгами зашли, стали у скамеек и дыханья не слышны, мухи аж звенели. Сесть отдал сержант приказ, сели руки в швах уж, приступить к еде сказал и тихонько как бы. По-тихому брали хлеб, ложки не гремели, смолотили кашу так, чуть ложку не съели. И дневальному сказав, чтоб убрал всё быстро и в питомник прилетал, покормить же псину. Вышли в строй и поворот, сразу на питомник, там у каждого вольера уж бочок с едой был. Мы поставили еду и собаки мигом, проглотили всё с полна и бачок катили. Строится сказал опять, а двоих оставил, чтоб бочки те отнести, в кухню же к ребятам. До заставы шли так в шаг, строем, но не в-ногу, на дорогу вышли в раз, взяли всё под-ногу. Не стучали каблуки, как в отряде будто, везде правила свои и свои законы. Время как бы нам свободы, дали отдохнуть что ль, чтобы письма написать, ковырял в носу так. Там и время уж пришло, спать пора ложиться, завтра будет новый день, новая зарница.