Дежавю

История сия может и покажется полным вздором и небылицей, но случилась на самом деле в конце прошлого века.

 Тогда я молоденькой была и приехала из провинции поступать на курсы. Как у любой девушки-курсистки, приехавшей в столицу, встал вопрос: «Где жить?».  Знаете, все как могут так и устраиваются. 

 В газете случайно попалось объявление: «Нужна девушка для ухода за пожилым человеком. Скромная оплата и пансион гарантированы». Я позвонила и меня спросили: «Сколько вам лет? Не страдаю ли заразными болезнями?» Ответила, что мне семнадцать и о хворях эдаких не слыхала. Хотела брякнуть, что ещё не успела обзавестись, но не решилась, а лишь запинаясь, переспросила: «Простите, это не интим?». На что услышала в ответ: «От вас понадобятся другие услуги. Подойдёте - наймём вас». И дали адрес.

 Что оставалось? С вокзала полетела наниматься. Подбежав к дому, обомлела. Видела его когда-то. То был старинный двухэтажный особняк, в котором давно никто не жил.

  «Везёт же людям», - подумала и позвонила.

 Открыли мне не сразу. Не прошло и получасу, как у дверей появились двое: строго одетый джентльмен с кошкой на поводке. Они осмотрели меня сверху донизу и наоборот. Переглянувшись, они пригласили в дом.

 Когда переступила я порог, то словно в музей попала. Картины висели с потолка до пола и дополняли мебель, доставшуюся в наследство. Одна из них меня особо поразила. На ней были изображены трое: мужчина и женщина, уходящие в тоннель, и девочка, провожающая их печальным взглядом.
  "Какая необычная картина? Что мне она напоминает?" -  подумала и пошла дальше.
В доме всюду висели зеркала. Казалось, забрела я в лабиринт, в котором был только вход.

 Пройдя по длинным коридорам, мы очутились в музыкальной гостиной, где стоял рояль. Над камином висел женский портрет, напротив - зеркало. Хозяева сказали, что мне надлежит неделю в доме провести. Пройду испытательный срок - меня устроят, а нет - отпустят восвояси. Я пыталась возразить, что приехала учиться и собираюсь на курсы.

 Они ответили: «Что же, ступайте».

 Я хотела справиться о многом, но их и след простыл. Выйдя из гостиной,  пошла по коридорам и, наконец, добралась до столовой. Нужно сказать, на кухне было всё, чего душа желает с запасом на неделю, а может и на две.

 «С чего им так меня кормить?»

 С утра была я голодна. Коль дело приняло столь странный оборот, недолго думая решила отобедать. Открыв «Бордо» и выложив на блюда артишоки с пармезаном и рокфор с анчоусами взялась вкушать. После полудня задремала, но во сне мне слышалась игра. Проснувшись, я все же решила осмотреть апартаменты.

 В общем-то, дом был как дом, но многое в нем смущало. Невзирая на стильный антураж конца 70-х, он был каким-то нежилым и не живым.

  Добравшись до гостиной, присела на диван. Вдруг резкий звук раздался и разнёсся эхом - лопнула пружина. От неожиданности я вскочила.  Медленно подняв царгу, посмотрела: не сломан ли диван? Он оказался цел, а под ним нашла  дневник с вырезками из газет и начала медленно листать, читая всё подряд.

 «Маэстро дал концерты в "Grand Opera", имевшие успех».  "Figaro" октябрь 1975г.,

 «Триумф французского пианиста в «Metropolitan Opera»
 New York Times ноябрь 1977г.,

 Гастроли, концерты повсюду с аншлагами. Публика с ума сходила от восторга. Gines не вмещал рекордов. Так продолжалось до конца 70-х, пока мир не облетело внезапное известие: «Маэстро и его спутница  пропали при загадочных обстоятельствах».

 И ещё: «В предместье Парижа стоит старинный особняк. Владелец исчез бесследно семнадцать лет назад. Охрана и обслуживание зарезервированы на сто лет вперёд. В завещании, кроме некой мадемуазель, никто упомянут не был. На доме висела стела с надписью: «Памятник истории, культуры и архитектуры. Охраняется государством». Надежд на то, что мэтр вернётся крайне мало. Ведь прошло столько лет…»  "Figaro" июль 1995г.

 Цитаты из газет сменяли ноты. Затем следовал дневник. Рукопись велась отчасти на английском, но большая часть написана по-французски. Кое-что всё же удалось прочесть.

 «Сентябрь 75-ого. Мы встретились после концерта в «Опера». Ты была ослепительно красива. Проходя мимо, нечаянно поскользнулась. Поймав тебя случайно, я заглянул в грустную прелесть твоих глаз…»

 «Любовь, как метастаза, проникла в нас. Лечиться от неё бессмысленно, как и искать вакцину…»

 «Октябрь 75-ого. Мы мчимся на Лазурный берег после концертов. Солнце сияло, как твоя улыбка. Я не знал, что ярче и сходил с ума от счастья. Казалось, что оно не зайдёт за горизонт, и весна продлится вечно…

 "Подъезжая к тоннелю, мы остановились. Что-то случилось впереди. Сказали, что "Кабриолет" упал с обрыва. Погибла женщина. Подумать только в такой прекрасный день".

 «Март 76-ого. Я приобрёл Шато. Ты ждала ребёнка. Мы были счастливы…»

 «Концерты проходят с колоссальным успехом. Все согласились, что моя музыка и есть любовь».

 «Впервые в мае 77-ого ты сказала, что не станешь посещать концерты, сославшись на боль в груди.

  «Что с тобой?» – спросил я.

  «Так, пустяки».

 «В сентябре 77-ого диагноз подтвердился. Он был, как приговор, которого не избежать. Меня сразило, словно громом. Ты была спокойна и лишь сказала:

 «Ты плачешь? Не стоит. Знаешь, больше всего хотелось бы избежать пустых надежд и тягостных отсрочек. Я уже всё решила. Отвезёшь меня в Нормандию весной?»

 «Полгода - вечность и миг одновременно.  Я был на пике славы – играл, как одержимый. Публика в восторге. Но однажды концерт остановили – со мной  случился приступ».

 «Я уехал с ней в начале марта 78-ого в Нормандию. Там есть обрывистые скалы. Всё близилось к закату. Мы неслись по серпантину на скорости 180 миль в час. Внезапно на дорогу вышел некто в белом и попытался нас остановить. Я затормозил, но слишком поздно…»

 В марте об этом писали все газеты: «Не справившись с управлением, чёрный кадилак рухнул со скалы и устремился в бездну. Останков потерпевших не нашли. Полиция так и не установила личности погибших». 

 «Ничего себе история! Конечно, очень трогательно и романтично, но как мне выбраться отсюда?»

  Стемнело. Стало грустно. Я обернулась – в гостиной пусто. Многое выглядело странным, но даже в чудном доме пришла пора ложиться спать. Искать в столь поздний час bedroom было жутковато и я решила заночевать в гостиной. Диван, как раз по мне, к тому же там  полно подушек.  Несколько сомлев, прилегла с краю.  Мне снилось, что она смотрит на меня с портрета, висевшем над камином. Открыв глаза, я оглянулась.  Пройдясь по комнате, остановилась у зеркала.  Вдруг в отражении увидала себя и её одновременно. Мы были, как две капли, похожи друг на друга. Только она постарше.

  И тут она подходит и говорит: «Спасибо».

- За что?- спрашиваю я.

- За то, что ты вернулась.

- Но я не возвращалась, а в прислуги нанялась…

- Не совсем так.

- Что всё это значит?

- Мы тебя долго ждали.

- Но почему именно меня?

- Ты  всё, что от нас осталось…

- Как так? И при чём здесь я?

- Со временем повзрослеешь и поймёшь.

- Как понимать сейчас?

- Мы жили ощущением финала.

- Что со мной случилось?

- Мы увезли тебя в частный пансион в Нормандию, полагая, что так будет лучше.

- А что потом?

- На серпантине случилась катастрофа. И мы ушли…

- А я осталась?

- Да, но не одна. Мы всегда были рядом...

  Утром проснулась оттого, что кто-то лизал мой палец мокрым язычком. Уставившись огромными глазами на меня, она сказала: «Мнэу». Возможно, сие означало: «Здравствуй».

  Я ответила ей тем же и, улыбнувшись, обняла. Она согласно махала мне хвостом.


George Sitenson
январь 2018г.