Сад Эдем в Ханино

ПУСТЬ В ПАМЯТИ НАШЕЙ  ЖИВЁТ ЭДЕМ.
   
Суворовское  Ханино,
Российский  милый край,
Берёзовый,ромашковый,
Небесно-синий рай.

Такими словами  ещё в первом нашем отпуске
мой Глебушка охарактеризовал деревню, к которой прикипел сердцем. В Библии
райский сад, где жили Адам и Ева, назывался Эдем.  И Глеб создавал этот
рай для всех любимых. Признавался, что всегда мечтал иметь собственный дом
с усадьбой и жить в тишине, на природе, любуясь красотой созданного Богом мира.

Это теперь, читая наставления святых отцов, я
уясняю, что и рай и ад уже отчасти мы имеем здесь на земле - в страстях наших
 и в опытах добра.  А наше постоянное чувство неудовлетворённости, беспокойства
- это ничто иное как не заглушённый голос совести, говорящий помимо воли и
сознания о неправде нашей жизни. Тогда я об этом не задумывалась и считала себя
хорошим, правильным человеком. Глеб часто читал мне отрывки из Четвероевангелия
и подолгу молчал о своём сокровенном. Может быть, стеснялся делиться  со
мной своими открытиями, а может, считал меня не готовой принять библейские
истины. Но в результате, всё выливалось в стихи - философские, лирические, пейзажные,
сатирические… Ханинцы ждали их в каждом номере районки "Светлый
 путь".  Дивились, как приезжий из далёкого непонятного
Таджикистана  Дейниченко, смог  ТАК увидеть их неприглядную деревенскую жизнь и
преобразить всё в чудесном поэтическом слове. А в очерках Глеба Дейниченко о
фронтовиках, работниках лесхоза и колхозов  ханинцы как бы заново узнавали себя, открывая
  замечательные человеческие качества родных, близких, соседей, друзей.
 Не было дня, чтобы после публикации Глеба не останавливали и стар и млад
и неумело и трогательно восхищались   его творчеством.

Что творилось в Ханино, когда местный музыкант,певец и бизнесмен
 А.С Ермаков издал два сборника  стихов и прозы - к нам за книжками шли
толпы, и каждый просил   Глеба оставить   надпись с автографом.

Как-то вышла в газете  очередная
"Литературная страница" со стихами Глеба  и я по привычке взяла
 в редакции сразу несколько экземпляров. Спускаюсь  к дому по улице
Садовой, а меня от своей калитки окликает   соседка тётя Маруся Стоцкая.

- Вера Владимировна, дорогая моя! Мы же соседи, а
я и не знала, что Глеб Николаевич наш - живой поэт! Дайте же почитать мне
его стихи, очень прошу! - Она умоляюще сложила руки на груди, будто не верила в
такую возможность. Я обняла  нашу милую старушку и протянула ей газету.

Через несколько дней тётя Маруся опять ждёт меня
у калитки. Подхожу, а она взахлёб:

- Ой, как же я читала стихи Глеба Николаевича! И
плакала и смеялась. Почитаю, посижу помолчу, потом схожу до козочек и опять
читаю-перечитываю. Ой, как он умеет такими словами  сказать за жизнь!.. Если
бы я не была такая старая и противная, я бы поцеловала его  в умную
головку. Спасибо ему передайте!

Когда я  сказала Глебу, что у него появилась
 ещё одна поклонница, муж мой довольно заулыбался. Вскоре повёз на тачке знакомым
стоцким козам  кабачки и тыквы, в изобилии  уродившиеся у нас на
огороде. Возвращается весь такой загадочный и руку держит за спиной. Спрашиваю,
как прошла встреча народного поэта с читательницей Марией?

- Состоялось целование умной головы, - сообщает
муж, - и вот результат-баночка мёда!

Понятно, что он прятал за спиной - хотел
 заинтриговать  свою наивную Верку.

Ложился спать Глеб рано и вставал чуть свет, в
отличие от меня-сони.  Обходил усадьбу, любуясь каждым вновь
распустившимся цветком. Очень любил мальвы, климатис, дельфиниумы, сальвию, георгины,
разную бордюрную травку в моих многочисленных альпийских горках. Сопровождали
 хозяина сразу три пса - верный и старый Бим и два подаренных Стоцкими
щенка - Гоша и Дарик. Гоша вымахал в огромного  шкодного и сильного задиру,
черноглазого и  с ушами-локаторами. Шерсть у него была белая и лохматая,
мужики-алкаши грозились поймать его и пустить  шкуру на шапку. А Дарик (имя
от слова дар) был ласковый  рыжий с глазами орехового цвета.  Не
пойму, как три пса уживались между собой? Бим ревновал меня к ним, но я
 Бимку больше всех любила.   

В наш сад  мои
ученики и соседи ходили как на экскурсию, Цветы - цветами, а вот деревянных
скульптур из чурбаков, которых придумывал и изготовлял мой муж, не было ни у
кого в Ханино. И именами их Глеб  наделял необычными - огородный царь
Лаврушка, сторожа у калитки Пафнутий и  Феофан,красотка Дуся.
Фотоэтюд Сергея Икрянникова.