Его нет, но Он есть. Вытесненный Бог

(Продолжу цикл о силе и уязвимости (начало в заметке "Сила Соломона и слабость Павла", 09.01.2018), эти заметки слабо связаны друг с другом, я попробую в серии публикаций набросать материал при взглядах на тему с разных сторон, а потом спБ постараюсь собрать эти мысли в одну статью побольше).

Мир сейчас в чем-то похож на мир притчи о злых виноградарях: мы находимся в винограднике, хозяина которого не видно, но от этого хозяина иногда приходят посланцы (Мф.21:34; Мар.12:2). Кириллов сказал Ставрогину об этом Боге: "Его нет, но Он есть".

Бог предоставляет человеку свободу строить жизнь по своему усмотрению. Не хочешь верить или считаться с Его присутствием – Он (до поры до времени) не будет вторгаться в твое личное пространство. Ситуация, о которой я писал 12.03.2017 в заметке "Бог за шторой".

Хозяин виноградника действует сначала через убеждение и только потом с позиции силы. Отправляя сначала посланцев, а потом и сына, он ведет себя, как кажется, довольно наивно. Ну, ладно еще с посланцами – если ты просчитался с кадровыми вопросами и только сейчас обнаружил, что нанял бандитов, избивающих твоих представителей, то зачем отправлять к ним сына? К чему так рисковать? Не проще ли сразу обратиться к грубой военной силе? Или, по крайней мере, обеспечь сыну достаточную охрану, когда он пойдет на переговоры.

Возможно, я не прав, толкуя детали притчи, но выскажу мысль, которая подтверждается как пророками, так и Евангелиями и новозаветными посланиями, а кроме того, ярко показана в этой притче: Бог в Иисусе Христе намеренно встал в позицию слабости. Бог занял положение, в котором Его можно уязвить. Оскорбить, ударить и убить. Бог во Христе открылся миру Богом, Которого можно вытеснить на крест.

Этот Бог трансцендентен по обе стороны откровения. Конечно же, непознаваем Бог, находящийся вне тварного мира. Но Бог, явившийся во плоти (Ин.1:14; 1Тим.3:16) и позволивший, чтобы с Ним обращались, как с отбросами общества, и убили, как мятежника – постижим ли Он? Симона Вейль в "Тяжести и благодати" пишет: "Воображению гораздо легче поставить себя на место Бога-Творца, чем на место распятого Христа".

Как пишет В.Микушевич в предисловии к сборнику стихов Рильке, Ветхий Завет учил благоговению перед высшим; Сократ и Платон учили благоговению перед равным; Новый Завет учит благоговению перед униженным, осмеянным, распятым.

И все-таки мы приходим к Нему, к Которому нельзя приблизиться, и познаем Его, Которого нельзя познать. Благодаря дару веры (о всех этих понятиях – о нашей вере, о трансцендентности Бога и о других упоминаемых вскользь терминах надо бы много размышлять и писать отдельно, но когда?). И от одной трансцендентности переходим к другой, именно так: занявший самое низшее положение в тварном мире проводит нас за пределы тварного мира. Распятый – Путь к Высшему (Ин.14:6).

Или, как писала Симона Вейль в первой Тетради: "Никто не приходит к Богу Творцу и Вседержителю, не пройдя через Бога, обнаженного от Своего божества".

(В чем-то сходную мысль неоднократно высказывал в личных беседах Николай Михайлович Крынец: Иисус Христос – это Бог, снявший одежды и отложивший регалии Божества. "Мы Его род", писал Павел, т.е. человек Божьего рода, это один род или природа, но это уже другая тема).

Так Соломон завоевывает сердце Суламиты в Песне Песней: сначала открывается ей не в блеске своего царского величия, но покоряет ее в одежде и образе пастуха, а уже затем вводит ее во дворец, и она узнает, что он – царь.

01.02.2018