Эй, никто

Едва ли я спокойно могу держать ручку, чтобы написать об этом человеке. Это была прекрасная личность, человек с сильным и волевым характером. И, хоть я знал его очень мало, нам довелось поговорить о многом. Не могу я больше сдерживать себя, и глаза, будучи сухими, наполняются океаном грёз и боли. Этот океан наполняет мою тетрадь, я обезумив, бросаю всё в сторону, и чуть ли не отбрасываю стол. Моя злость имеет много причин, но я должен оставаться спокойным. Я поднимаю стол на место, открываю шкафчик, достаю новую тетрадь, открываю, и тут начинается история. Не моя, а его. Человек, который посвятил жизнь войне. Войне с недугом, который известен многим под названием "рак мозга". Человек, который боялся одиночества. Он дал себе клятву, хотя не правильно.. он дал клятву целому обществу, земле – клятву, что докажет, что смерть его не сломит. Многим кажется, что родившись с болезнью, либо обретя её позже, человек обретает одновременно и дар. С этим даром он странствует по миру, удивляя людей, он дарит им частицу себя, а может и большее. Но это безусловно не так. Чтобы быть по-настоящему талантливым, надо трудиться. Чтобы стать гением, надо много трудиться. Всё исходит из тяжелого труда – это знал и герой нашего повествования. Человек, который обрёл недуг, просто хотел чтобы его запомнили. Запомнили как человека, который помог и другим, таким же как и он, обреченным на скорую смерть. Но... закончим пожалуй монолог.

«Рождение легенды?»
 
 Мне тогда было десять лет.  Вот-вот заканчивалось лето  – родители ездили по магазинам, покупая школьные предметы, возили с собой детей к портным, делали непонятные заметки, очень много планировали. Стало быть, школа для них куда более важней, чем для нас, ребятишек, которые хотят просто наслаждаться жизнью и играть с другими ребятами, а школа для них словно ад, гремучая яма, куда не хотелось возвращаться. Родители превращали всю эту гонку за предметами и одеждой, составлением планов и задач в ритуал, который не могли избежать их детишки. Моя мать была учителем в моей школе, и многие мои друзья, зная об этом, кривили улыбкой, говоря как мне повезло. Я естественно старался не отвечать на эти шутки злобой, а просто улыбался им в ответ. "Ну да,  – отвечал я им,  – моя мать учитель. Она прекрасный учитель, а?"  В нашей школе мы все были друзьями. Нередко бывало, чтобы кто-нибудь наговаривал обиды друг на друга, дрался за углом школы друг с другом. Может быть, такой менталитет тех лет, а может, потому-что школа была частной и учителей выбирали родители. Да, у нас были ужасные родители, мы не могли повлиять на выбор родителей  – последние ссылались на профессионализм и опыт педагогов. Но у родителей был странный нюх на педагогов  – словно бы они знали, кого взять в учителя, кто по-настоящему любит и заботиться о нас, непослушных детях. Родители и учителя это понимали, нам ведь всем по десять, мы хотим играть, нас мало волнует литература или история, мы были пираты, да! Пираты, которые искали сокровища и любили выпить ром. По правде сказать, я ни разу не пробовал ром, да и не знаю что это такое. Только знаю, что это алкогольный напиток. Откуда я узнал? Энди, мой одноклассник, мне однажды сказал, что каждый новый год родители дают ему выпить глоток вина. Я удивленно смотрел на Энди, пытаясь разобрать, в чём здесь интерес. Но интерес естественно был! "Почему это он попробовал вино, а я ещё нет?"  – мне не нравилось, что он был везде и всегда первый.  С тех пор я решил, что надо попробовать. Я знал, к чему ведёт алкогольное опьянение  – нам рассказывала Мисс Лора, наш психолог, и это было ужасно. Это она нам рассказала после того, как узнала, что Энди дают на рождество сделать глоток вина. Но что в одном глотке? Он ведь не делает тысячу глотков! Не делает ведь? Потому что мне страшно за него. Как и за его родителей. Я знал о нём очень мало  – его мать работала в каком-то офисе, отец  – на заводе мастером. Возможно, его и не воспитывали вовсе, но он был добросердечным юнцом, как я помню до сих пор.

Перед тем, как рассказывать о человеке, который сильно повлиял на меня, дал понять, что жизнь надо ценить, а также научил этому других, я хотел бы рассказать о нашем городе. Сэтл-Сити был маленьким городком, здесь от силы жило десять тысяч человек, все друг друга знали, причём каждого характер, интересы, что он делает по утрам, что не делает по вечерам, настолько город был маленьким. А в нашей школе было всего тысячу учеником.  Это случилось в марте 1955 года. Погода была хмурой, урок неинтересным, учительница что-то бурчала себе под нос, я достал из рюкзака фломастер, и пока учительница бурчит себе что-то, начал писать на листке  "Дорогая Лиза, я хотел бы тебя пригласить к себе.. посмотреть один из твоих любимых мультфильмов..."  Лиза была необычайно красивой одноклассницей. Мы частенько поглядывали друг на друга и, я уверен, нравились друг другу. Но всё это прервал один, не менее обычайный момент  – в класс вошла директриса.

 – Мисс Лора,  – обратилась радостно директрисса к нашей учительнице.

 – О... да?  – спросила Лора, перестав бурчать себе под нос непонятную мантру.

Дети,   – обратилась к нам директриса, держа ладонь на голове у мальчика, чуть выше меня ростом, взгляд его был усталым и каменным, губы белые, словно он жил на севере, а волосы причесанные. На нем не было рюкзака, но одет он был в теплую кофту и темные туфли. Он был очень ухоженным, но мертво спокойным.

 – Это Ник,  – познакомила нас директриса.  – Он будет вашим новым одноклассником. Постарайтесь его не обижать, принять его как родного брата.. Она перевела взгляд на Ника, опустилась на коленки и прошептала ему что-то на ухо. Затем, поднявшись, посмотрела на нас и улыбнулась.

 – Выбирай, к кому хочешь сесть,  – просто сказала она.

Ник обвел всех своим холодным взглядом.  Не знаю, показалось мне, или нет, но он словно окутал всех нас своей мрачной пеленой. Никто из нас не смог ему что-то возразить или сказать. Мы просто ждали, к кому же этот мальчик сядет.

 – Может... может, он пришел за кем-то из нас?  – шепотом сказал мне Владимир, сдерживая ухмылку.

 – Тихо! 

Ник не показал пальцем, ничего не сказал. Он просто сделал шаг вперед. Все затаили дыхание.  "К кому же он сядет?"  – слышал я слова, витавшие в воздухе. Никто ничего не сказал, но мне казалось, что одноклассники телепатически обратились друг к другу.

Ник подошёл к моей парте. Он молча дотронулся ладонью до края парты. Тогда мне показалось, что вся парта превратилась в лёд, а поскольку мои руки были на ней, у меня возникло странное ощущение, что я сам охладел. Тем не менее, я понял, что он выбрал меня. Только не понял почему? Что во мне было такого, что именно со мной он хотел сидеть? Я не стал решать этот вопрос тогда, и к сожалению, не решил его сегодня. Я просто подвинулся, а Ник сел. Он сидел справа, я слева. Он занял мою сторону, но почему, я не успел его  спросить.

Целых два месяца Ник молчал и ни с кем не разговаривал. Мне показалось, что учительницы были зачарованы его шармом. Они никогда не спрашивали его, к доске не звали. Ник сидел и всегда молчал. Когда же была перемена, он не ходил с нами на улицу, а сидел за партой и делал какие-то записи в тетрадки. В столовую Ник тоже не спускался  – он приносил с дому обед и кушал в классе. Когда девочки спрашивали учителя, что же это за человек такой, то они отвечали совсем не то, чего мы хотели. Они словно убегали от вопроса специально, не желая продолжения этого разговора. Психолог часто заводил тему о детских недугах и как сложно с ними бороться  – тогда мы ещё не поняли, что данная тема была заведена, поскольку в нашем классе появился Ник. Никто не обращал внимание и на то, что по ходу рассказа, учительница не могла сомкнуть взгляда от Ника. Может, в силу возраста мы не могли понять простой истины, может просто не хотели.  В апреле того же года случилось нечто незабываемое.

Все уроки закончились. Я решил, что не хочу возвращаться домой, поскольку там мне делать было особо нечего. Мои родители больше не работали. Мать уволилась, потому что поссорилась с начальством, отец  получил травму. А я любил приходя после школы, побыть чуточку наедине. Теперь же этой возможности не было. И в силу своей свободы, я подумал, что хорошо было бы зайти в кафе по-соседству. Там никогда в это время никого не было. Кафе заведовала старуха Эмма, которая пускала взрослых только вечером. Она обосновывала это тем, что вечером тут сидят пьянчуги, которые готовы платить большие деньги. А утром и днем кафе пустовала  – Эмма включала какую-нибудь мелодию, наполненную гармонией и душераздирающими нотами, делала себе латтэ и читала газету "Таймс". Она очень любила это делать. А поскольку не было никаких пьянчуг, кафе словно превращалось в некое французское элитарное заведение. Меня всегда это забавляло. Так вот, спускаясь в раздевалку, я вдруг заметил Ника, который стоял напротив, уже в куртке, и смотрел по сторонам. Я знал, что с ним бесполезно разговаривать, поэтому одев куртку, подошел к Нику, но не потому, что хотел говорить, а положил куртку на полку и решил посчитать, хватит ли мне на кофе и булочку. Ник тем временем перевел свой взгляд на меня.  У него всегда была мертвая и холодная улыбка  – мне никогда этого не понять. Он немного пощёлкал бровями, и клянусь, я видел, как его губы впервые за столько месяцев пошевелились.

 – Как тебя зовут?  – сказал он настолько тихо, что я едва ли услышал.

 – Ты говоришь?  – спросил я его, удивленно вскинув бровь.

Я не мог поверить в то, что Ник говорит. И если бы я хоть кому это рассказал, то вряд ли бы кто поверил.

 – Говорю.

 – Меня зовут Джон.

С этого времени наша жизнь круто изменилась. Он предложил мне сходить вместе с ним в кафе, в которое часто хожу я. Меня удивило и то, что он тоже туда ходит. Возможно, он ждал, пока я уйду, чтобы зайти. Он любил тишину, поэтому, я полагаю, что не хотел бы пить кофе с кем-то ещё.  Помните, я говорил, что наш город маленький?  И что все о друг друге всё знают? Так вот, о Нике никто ничего не знал, ровно и о его родителях. Даже учителя и директор не говорили, откуда этот мальчик.

Когда мы зашли в кафе, старушка Эмма удивленно посмотрела на нас. Видели бы вы её глаза! Как у совы. Только наверно больше. Нет, ну она действительно так посмотрела на нас, словно увидела нечто волшебное.

 – Джон, ты с Ником!? Вот это чудеса, вот это чудеса!  – и, произнеся эти слова, мигом пропала. Мне на минуту показалось, что она пошла молиться. Меня эта мысль очень позабавила. "Ник что.. ангел?"  – подумал я тогда. Но вполне уверен и сейчас, что Ник был действительно ангелом.

 – Да, старушка Эмма.

 – Сколько раз я прошу тебя называть меня просто Эмма?  – забурчала она, а затем пошла делать кофе. Она знала что люблю я, очевидно, знала что любит и Ник.

Мы сидели с Ником и пили кофе. Как всегда молча. Он сидел напротив меня. Ник не сразу притронулся к кофе  – он очень долго мешал ложку в кружке и смотрел на неё. Как потом объяснил Ник, он очень любил это делать, поскольку это ему напоминало море. "Словно развожу волны"  – сказал мне он тогда.

 Я пытался завести разговор, но всё было тщетно. Кажется, он был закрыт ко мне, а может даже к себе  – он очень подозрительно смотрел на меня и пил кофе.

 – Ты никому не доверяешь?  – спросил я, а затем отпил.

 – Не то, чтобы не доверяю, но мы, люди, любим обманывать. Или же это заложено у нас так, что мы неосознанно обманываем.

 – Но ведь мне ты можешь доверять,  – сказал я гордо. Да, мне всегда могли доверять. Я не любил распростронять слухи, а если даже мне что-то говорили, я незамедлительно выкидывал это из головы.

 – Пока не знаю,  – сухо ответил он. Я на дню слышу сотни слухов,и не знаю, правда это или нет. От разных людей разная история.

 – Ох, ну это..
 
 – Люди любят сочинять,  – сказал он мне.  – Особенно свою жизнь.

Когда мы закончили пить кофе и вышли из здания, уже похолодало. Было уже достаточно темно, и я не мог поверить, что мы просидели в кафе так долго. Дело в том, что в здании были затемненные окна. Сложно было понять который час. А часы, что висели на стене, давно сломаны. Время там могло обмануть. Но как мне потом сказал Ник, время вообще обманывает. Во многих случаях.

 – Уже так темно! Мои родители наверно убьют меня!  – встревоженно сказал я вслух.

 – У тебя нет мобильника?  – спросил меня Ник. Это был его первый вопрос ко мне.

 – Да нет... не пользуюсь. Родители мне доверяют, озадаченно ответил я ему.

 – Ясно. Да, действительно холодно... Ну-с, бывай,  – сказал он мне и ушел.

Я не успел с ним попрощаться, или пожать ему руку. Он просто развернулся и ушел. А затем тучи его унесли  – я потер глаза руками, и был точно уверен, что он просто убежал, чтобы я не успел им налюбоваться. Но туман словно и правда унёс его..

Конец первой части...