2 - 3 монолога в Нью-Йорке

 Владимир Лукин. С февраля 1992 по сентябрь 1993 — Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в США.

«Здесь в Америке буду говорить по-русски.
Я хотел бы, прежде всего, сказать спасибо нашим американским хозяевам. Спасибо американским и живущим в Америке хозяевам. Спасибо за то, что они радушно встретили наших парней, нашу делегацию. Я хочу обратиться к моим соотечественникам россиянам, а так же, если здесь есть наши украинские братья, то и к ним. Конечно, мы сейчас живем в трудное время и, конечно, всё не легко нам даётся. И, я думаю, это путешествие не легко далось. Большое спасибо вам за то, что вы приехали сюда. Большое спасибо, что вы здесь для того, чтобы показать наши флаги в этой  великой стране. Вы приехали отпраздновать великое событие в истории мира, когда первые переселенцы ступили сюда, в Новый Свет. Пятьсот лет прошло с тех пор и двести лет существует американское государство, эта свободная независимая страна. Конечно, эта страна не без проблем, но посмотрите, как многого они добились, добились многого, в том числе и потому, что наш вклад, вклад наших соотечественников здесь тоже есть. Добились многого потому, что это свободные люди, которые свободно выбирают своё руководство, которые свободно имеют собственность и свободно работают. Мы сейчас вступаем на этот путь. Наша цивилизация старше, ей уже более тысячи лет, но свободно мы живём совсем недавно. Переходить к новому образу жизни очень трудно. Спросите у наших соотечественников из Брайтон Бич. Каждый из них легко акклиматизировался в новой обстановке? Трудно. Нам, как стране еще труднее это делать. Но мы это сделаем. То, что сделали американцы, мы сделаем тоже, но мы это сделаем в более короткий срок. Мы будем жить свободно. Мы будем жить богато. Как сказал наш президент, когда недавно был  здесь: «Воздух свободы еще никому не мешал». И будем иметь собственность, и будем утверждаться, как одна из самых богатых и счастливых стран. У нас всё для этого есть. У нас есть богатство, у нас есть талантливые люди, которые даже в трудные времена могут преодолевать препятствия. Успеха вам. Гордо держите головы. Гордо и с достоинством ходите по американской земле, по земле нашего великого соседа, партнера и друга».

Русский паренёк на борту «Седова» во время парада парусов на Гудзоне 4 июля 1992 года.

Как он там оказался? Бог его знает. Видимо было очень престижно участвовать в этом мероприятии да ещё в день американской независимости, да на самом крупном в мире паруснике. Подобные ребята (скорее всего это типичный негоциант новой волны) никогда не упустят возможности покрасоваться там и сям, лишь бы было шумно, весело, и было внимание к ним, уже везде побывавшим и всё узнавшим. Он будто говорит всем: «Вы только что приехали? Надо же! Долго собирались, господа хорошие, очень долго. А я уже здесь. И я всё про всё уже знаю».
  А информация, действительно, прёт из него неудержимо, как крупа из дырявого мешка, и делится он ею с восторгом и радостью первооткрывателя: 

«...Порядок получения водительских прав у них очень простой: ты должен позвонить и записаться. Заранее позвонить и записаться на приём – это у них святое. Я позвонил накануне, пришел и записался. Причем, сначала мне дали карточки. Я посмотрел: там было сто вопросов. Вопросы предельно простые. На следующий день я пришёл, оказалось, что ни одного такого вопроса не было; там было тридцать пять совсем других вопросов. Я сходу сдал, совершенно не изучая американских правил. Оказалось, что, в принципе, всё довольно просто. Вопросы типа такого: нарисован знак, на нём олень и надпись: «дикие животные». Что означает эта надпись? И предполагаемые ответы: 1) Впереди низко летящий самолёт. 2) Крутой обрыв. 3) Дикие животные. 4) Что-нибудь другое. 5) Я не знаю. Из этих  вот вопросов выбираешь то, что тебе нравится. Или вопрос типа: является ли нарушением американского законодательства иметь открытую бутылку вина в автомобиле, когда ты им управляешь? Ответы: не является; поощряется; является нарушением законодательства; я не знаю. Нельзя сделать больше пяти ошибок. Потом сдаёшь вождение.  Как правило, – на своей машине. Что характерно – подошёл инструктор, сел и сразу предупредил: я не буду лгать, буду командовать только: прямо, остановиться, направо, налево, разворот. Ничего другого не будет. Это я к тому, что помню, как у нас сдавал, типа:  «Останови здесь!». А здесь останавливаться нельзя. Я еду дальше – всё нормально – сдал. Здесь я покатался минут десять, развернулся, остановился и порядок. Дальше, меня фотографируют, берут отпечатки пальцев и – всё; плачу десять долларов и получаю права. Всё продумано для того, чтобы не было так: сдал на права один, а получил другой. После этого дают вот такую вот карточку, которая одновременно является удостоверением личности. Вот это вот калифорнийские права, они со всякой там голографией. Если ты их теряешь, то просто звонишь по телефону. Они просят: «Только ради Бога не приходите, не беспокойтесь». Всё это зарисовано в компьютере вместе с твоей фотографией. Они делают тебе точно такие же права и высылают по почте. Вообще, когда я пришел, у меня спросили: «У вас есть советские права?» Если есть, то тогда сдавать нельзя. Можно ездить по советским, только не по международным. Международные нельзя, а вот внутренние – можно. Очень странная бюрократия. Я пришел в другое отделение, говорю, что у меня нет прав. Тогда, пожалуйста, сдавайте. Причём, в каждом штате – своё законодательство и свои правила. Так, например, в Нью-Йорке нельзя поворачивать на красный свет, в то время, как в большинстве штатов можно поворачивать направо, если нет машин. Соответственно – в каждом штате свои правила и свои права. При этом ты приезжаешь в другой штат, сдаёшь свои права, сдаёшь правила вождения и получаешь другие права. Или вот… Я открывал, например, счёт в банке. Нужно доказать, что ты резидент (постоянный житель) этого штата. Как доказать? Я принёс письмо, которое прислали мне по указанному на нём адресу, показал им это письмо – всё. Это доказательство, что я здесь живу. Не надо никакого штампа в паспорте и никакой прописки. Вообще здесь с машиной сложно. В Нью-Йорке машину иметь просто не возможно. Вообще, в Америке три основные национальные бедствия, национальные проблемы. На третьем месте стоит проблема с наркотиками. Очень много. Так по сорок второй улице идёшь и тебе то и дело: драг, драг, драг… кокэин, кокэин… смог, смог… Предлагают уколоться, покурить… На втором месте это проблема с уплатой налогов. Налоги очень большие и все стараются как-то уклониться. А на первом месте – проблема с парковкой. Просто оставить машину, ну, так, как в Москве – приехал, оставил машину и пошёл, здесь с этим глухо. Первое наше столкновение с полицией: мы купили машину, оставили, вернулись через десять минут – на ней висит тикет (квитанция) под дворником: пятьдесят долларов штраф.  Заплати и поезжай дальше. Второе наше столкновение заключалось в том, что мы оставили машину, заплатили, как и полагалось, и ушли. Вернулись через час – тикет! Оказывается – в этот час – с трёх до четырёх – нельзя! Нашу машину увезли. И вот где-то вот в этом месте (показывает на берег) специальная такая стояночка, где эту машину припарковали. Мы заплатили двести долларов, что бы нам эту машину отдали. Машину мы купили за пятьсот. Вот такие дела. Приезжаешь за полчаса до встречи, кружишь по улицам, ждёшь, пока освободится место, опаздываешь на встречу, ну и все соответствующие последствия.

У американцев своё представление о сложностях. Когда они звонят, допустим, в Россию – они набирают два-три раза, линия занята, – говорят: невозможно дозвониться! Они не представляют, как мы сидим и крутим три часа этот наш дисковый телефон, чтобы дозвониться. Они говорят: в Америке такая бюрократия! Паспорт получить, – три дня надо потратить!

Если ты нелегальный эмигрант – постарайся найти работу у  американца, потому что, если ты найдёшь работу у русского, то он выжмет из тебя все соки, обманет, не заплатит и, вообще, хорошего будет мало.

Американцы – народ безумно трудолюбивый, но, по моей оценке, развиты гораздо меньше, чем русские. Где-нибудь в центре континента, в Аклахоме какой-нибудь, скажем, откроешь перед фермером карту Америки и спросишь: где мы сейчас? Он не сможет показать. Средний американец пьёт пиво, смотрит бейсбол по телевизору и очень хорошо работает, он высокий профессионал в узкой области, которую он делает. Главное – в своей карьере он с невероятным упорством бьёт в одну точку. Если он делает какое-то дело, то он это дело доводит до конца. Он печёт хлеб, открывает какую-то лавку, прогорает. Он идёт работать шофёром, откладывает какие-то деньги, опять открывает эту лавку уже во второй раз, третий раз. Прогорает пять раз. На шестой раз он становится миллионером. И это нормальная история. Вот известная история про Кентуки Фрай Чикенс. Мужик из штата Кентуки изобрёл рецепт, как готовить цыплёнка. Очень вкусно. Он уже был пенсионер. Он пришёл в какой-то ресторан и говорит: у вас плохо идёт дело. Я раскрываю свой секрет. У вас увеличивается оборот, и вы мне даёте двадцать процентов с увеличения оборота. Те его прогнали. Не надо, говорят, нам твоего секрета, и так всё плохо. Он пошел во второй ресторан, в третий – всюду его гонят. Он стал составлять список, чтобы не перепутать. Он обошёл все рестораны города – его прогнали. Он сел на машину, приехал в соседний город, обошел все рестораны того города… Он ходил больше года. Он вел записи. На тысяча восьмом ресторане ему сказали: давай. Сейчас по всей Америке Кентуки Фрай Чикен пользуется большим успехом, он миллионер, но в своё время, пока он ездил и предлагал себя, потратил всё, что у него было. Такая история». 

Осип Шульман, водитель автобуса.  Брайтон:

«...Не могу я себя русским назвать. Нет, не могу. У меня просто нет выхода другого. Они нас не понимают. Здесь большая очень разница: еврей - это религиозность. Если бы я был религиозным - я мог бы себя назвать евреем. А они говорят: ты же русский, ты же страшный! В своё время в Одессе мне сказали, - а я очень хотел поступить в мореходку, - мне сказали: евреи у нас не плавают. Как это объяснить? Какими словами? Или я это только сейчас придумал? Не тяжело было, а практически невозможно. Был небольшой процент из тех, у кого были глубокие, серьёзные корни среди аппарата... Точно так же в своё время я не поступил в университет на математический факультет, где был конкурс - три места на одного человека. А меня не приняли...

Говорят: Брайтон – это русский район. Очень, конечно, мне это неприятно слышать, я вам честно скажу. Ничего, конечно, не имею против русских, но я всегда считал, что мои корни – евреи. Это моя очень большая проблема, что я ни говорить не могу, ни ребёнок мой, что не религиозен... Это проблема нашего убитого поколения. Точно так же, как и вашего; вы тоже не знаете ни корней своих, ни религии дедов... Здесь за этим очень строго следят, все религиозные праздники отмечаются. Религиозный национальный еврейский праздник – это общегосударственный выходной день, на улицах вывешиваются национальные флаги...

Вы никогда не делили, конечно; все, кого ни спросишь, все всегда любили евреев. Все: да что вы! все мои друзья – евреи! Боже упаси!.. А на самом деле я теперь, в тридцать пять лет, должен начинать жизнь в чужой стране.

 Где мы живём? А вот здесь, где первый поселился, потом второй, за ним - третий... Вся вот эта улица, по которой мы ехали и от неё три блока туда, три блока обратно. Таких уголков много. Здесь так называемый коммерческий центр русской, то бишь, еврейской эмиграции. Здесь магазины, клубы, здесь рестораны русские... Сейчас открылся очень дорогой русский ресторан "Распутин". Я там ни разу ещё не был, слышал о нём легенды, что кучу денег в него вложили, мафия и прочее... Говорят, что будет очень интересно, очень дорого. Будем надеяться, что когда-нибудь вы получите возможность оценить по достоинству красоты и прелести подобных заведений.

Не тянет ли домой? Моя жена была в Одессе три недели... Ну, знаете, мы тоже не из голодных, как говориться, краёв, но она такие впечатления привезла, что страшно становится.

У меня нет никаких, я вам честно скажу, эмоций. Я тридцать пять лет жил в этой стране, тридцать пять лет мне постоянно напоминали... Может быть, это я такой не  счастливый. Только я не хочу, чтобы вы подумали, что я здесь вдруг такой герой стал. Тридцать пять лет мне внушали, что это не твоя страна. Открываешь чуть-чуть рот - вон на х... в Израиль. Чуть-чуть, и... В армии два года... На сегодняшний день у меня к этой стране... Можете думать обо мне, что хотите - на сегодняшний день эта страна для меня абсолютно чужая. Мы – единственная эмиграция русская (как вы нас называете), которая не имеет связей со своей диаспорой. Сейчас пытаются наладить. Вот это вам организовал такой же эмигрант, как я, только он чуть подольше здесь. Вы говорите: теперь у вас свобода? Я не знаю... Я не знаю, как всё это лицемерие можно назвать перестройкой. Несчастный, бедный Горбачёв, который попытался взвалить на себя этот воз... И поставили, я прошу прощения, этого клоуна Ельцина. Это ж клоун. Ну, что это? Это политический деятель?

 Это не мои проблемы. Я вам даю честное благородное слово - можете мне верить, можете надо мной смеяться – у меня совершенно никаких связей, совершенно никакой тоски нет... Я не думаю об этом. Я люблю эту страну: я, поверьте, там тоже был не нищий, но, при всём при этом, за два года, как я здесь, я добился гораздо большего, чем там за предыдущие тридцать пять лет. И здесь миллиард проблем, и здесь тоже есть и антисемитизм, и расизм, и что хочешь, но это не государственная политика. Никто не делит людей. Если я завтра захочу называться русским – мне никто не запретит этого, мне никто в  паспорте не впишет. Никогда! Если я чёрный, а я буду заполнять анкеты и буду писать, что я – белый, мне никто этого не запретит. А там мне каждый раз будут напоминать. И не только мне. Я помню, как эти «чурки» были, и как «молдаване» были... Это же абсурд! Здесь же за такое в тюрьму садят. Ты должен сам помнить о своих корнях. Хочешь – меняй, ассимилируйся. Вот этот мой сынок (он обнимает мальчика лет десяти, стоящего рядом), он уже не будет жить евреем. Он говорит по-английски. Он поёт их подлые песни. Ему никто не верит, что он здесь не родился, он одевается, как они, он кушает их эту подлую пищу... Вот и всё!»