Пещера

Глаза уже привыкли к темноте и понемногу различали очертания  многовековых  выступов и впалостей шершавой пещеры. Я вглядывался в природные стены в надежде наткнуться на рисунки древних людей, но не видел ничего, кроме рябого, пропитанного сыростью каменного мешка, в который судьба кинула меня вниз головой поперек моей человеческой воли.  Затхлый воздух наполнял легкие и подавленно бороздил мою дыхательную систему. Последний мой вдох не услышит человек; он эхом раздастся в камнях и утонет в безызвестности вечности. Шевелиться я не желал, как бы в протест ограниченности пространства и бытия, словно кричал Безликому: «Эй ты! Посмотри, мне и так вполне неплохо, чтобы искать более комфортное положение своему телу». Наивный, бесконечный блеф.  Тело мое онемело, и я едва различал свои конечности. Руки не желали подчиняться импульсам, которые жалостливо издавал мозг, словно батарейка разряженного мобильника, всем своим видом кисти в сговоре с  пальцами отрицали меня. Многократные усилия принудили воскресшие руки сжаться в некрепкие кулаки. Деревянное тело не подавало признаков жизни, части тела словно разорвали связь друг с другом и дребезжали, как пустые стеклянные сосуды.  Секунда размером с вечность тянулась перед моими глазами и цепляла вслед за собой собратьев. Тяжелыми ступнями шагали часы.   Казалось, что пространство сужается, и стены сдавливают мой хрупкий скелет в ожидании расщепления меня на атомы. Но пространство не поглотит меня! Нет. Событие, несчастный случай, чья-то злая шутка могут ограничить волю моего тела, но не волю моего духа.

Пыль жадно впитывала оставшуюся во рту влагу, горло мое жутко пересохло и при каждом судорожном вздохе, словно трескалось изнутри. Я долго  просверливал взглядом вязкую мякоть темноты,  и вдруг что-то сверкнуло в глубине. Едва заметная точка приближалась, поднимаясь с глубины океана, словно пузырек воздуха,  и свечение ее усиливалось с каждым мгновением. Через несколько секунд заблестело еще несколько бесформенных движущихся частиц. Я напряг что было сил зрение  и начал вглядываться. Бесчисленное множество дрожащих свечений плавно перемещалось в пространстве. Вихрь голубых огоньков перерос в синхронный беззвучный танец. Я, как завороженный, наблюдал за фигурами в воздухе, в которые выстраивались пламенные тельца. Казалось, они совершают неведомый мне обряд, воплощают свой замысел.  На миг движение замерло и, видимо, чего-то испугавшись, небесные огоньки один за другим начали растворяться, образуя на своем месте серебристый, едва различимый, вращающийся диск, который двигался вокруг невидимой глазу центральной оси. Границы диска стремительно расширялись, и серебряные отсветы, исходящие от него углублялись, вкручиваясь в пространство. Беспрерывное вращение приобретало форму  растущей воронки. Воронка утопала в темноте и постепенно прекращала свое вращение. Перед глазами раскрылся плазменный щит, который поглощал в себя эфир пещеры. Плазма обволакивала  человеческое измерение сантиметр за сантиметром,  скоротечно сокращая расстояние между нами. Я почувствовал, как холодная  металлическая материя коснулась моего тела и начала затягивать плоть в себя с вселенской мощностью. Яркая вспышка заставила крепко зажмуриться и пуститься на произвол потока. Резкое оцепенение охватило мое сознание, ощущение было такое, словно что-то меня проглотило, процедив мое тело сквозь свой организм, и выплюнуло. Я оказался на зеленой лужайке, купающейся в теплых солнечных лучах. Стоял дивный летний день, небо бескрайними голубыми полосами устремлялось вдаль. Ступни ног ласкала свежая трава. Я знал, что волю мою ничто не способно ограничить, будь даже тело в цепях, и сила моего разума не ведает пределов. И счастье наполняло легкостью мое тело так, что оно едва не парило над землей. Проскользнул улыбка надежды.

Я сделал глубокий вдох и мои веки резко вздернулись. Вокруг стояла мертвая, мрачная тишина. Пещера растворила меня в себе, так и не позволив сделать последний глоток воздуха.