Исход
Вот один такой свойственник подрядил меня помочь получить на таможне причитающийся ему груз, то бишь погрузить в машину, потом разгрузить и дотащить до квартиры. Дело в том, что этот человек, отработав энное количество лет в одной из латиноамериканских стран, по окончании срока пребывания вернулся в Москву, где и находился в ожидании следующего назначения. Часть груза при возвращении он отправил морем. Груз, как и следовало ожидать, приплыл сначала в Батуми, и пока его там разыскали и вернули, куда положено, прошло изрядное время. Наконец, пришло извещение, что груз доставлен.
В качестве свойственника он мне был вполне симпатичен, вдобавок ко всему и для меня из Сант-Яго кое-что привез, поэтому отказать я не мог. К тому же и на таможне никогда не был, интересно же, как там и что.
Прибыли на центральную таможню, что на площади трех вокзалов, узнали, что нам надлежит делать. – Ждите, первый из освободившихся таможенников к вам выйдет, - был ответ.
И вот сидим, ждем. В центре зала стойка с окошками, по одну сторону дамы в таможенной форме, по другую к каждому окну посетитель (или как его еще можно назвать?). У ближайшего к нам окошка происходит диалог явно недружелюбный, поскольку его тональность постепенно повышается. Невольно прислушиваюсь, но ничего не могу понять: дама-таможенница объясняет клиенту, что у нее на этот самолет квота из двадцати человек и она уже вся выбрана. Так что теперь надо ждать следующего рейса, который последует, как она объяснила, только через несколько дней.
-Но куда же мне деваться, у меня в Москве никого нет, а в гостиницу не устроиться.
- Это не мои проблемы (сказано как бы даже с некоторым злорадством).
Чем окончились эти препирательства, узнать не пришлось, поскольку вышел таможенник и выкликнул нужную нам фамилию. Провел нас во внутренний двор, представляющий собой что-то вроде мини-вокзала: три приводящих железнодорожных пути, разделенные платформами и упирающиеся в тупик. На одном из таких путей стояла открытая платформа, на которую погружено пианино с забитой листом фанеры задней стенкой. На фанере крупная надпись маркером: Арон Елигулашвили. Немного царапнуло сочетание имени и фамилии, но раздумывать об этом тоже не пришлось, так как таможенник приказал нам отыскивать груз. Это оказались два ящика, каждый длиной метра по три. Но они завалены какими-то мешками и тюками.
Чьи это вещи? - вопросил таможенник, парень примерно моего тогдашнего возраста, такой же высокий, с простым русским лицом, чуть подернутым оспинками.
-Это мои, - отозвалась дама средних лет, чернявая и , как показалось, грустная.
- Убирайте.
- Но я некоторые даже не смогу поднять, у вас ведь должны быть для этого какие-то грузчики.
-Грузчики сейчас все заняты, а я не могу держать из-за вас этих людей (в смысле, нас), к тому же и у самого работы еще много.
Естественно, мы стали помогать этой женщине, ведь это в наших же интересах. Когда я ухватился за один из тюков, то услышал: - Пожалуйста, осторожней, там у меня вся посуда.
Вот чудная, - подумал я, - зачем-то из-за кордона посуду притащила, у нас сейчас с этим, вроде бы, проблем нет.
Наконец, доступ к нашим ящикам был открыт. Между тем, на нашей платформе околачивался еще кое-какой народишко, вроде нас (так мне казалось). Поэтому и удивился, когда таможенник провозгласил: - Так, господа хорошие, быстро исчезли все отсюда. Сейчас я буду вскрывать и досматривать эти ящики, и никого рядом быть не должно, кроме хозяев.
И все действительно куда-то исчезли как по мановению волшебной палочки.
- Чего это Вы с ними так строги? – решился я спросить у представителя таможни.
-Да потому что сейчас сбегутся, будут смотреть, что вы привезли.
- Но какой же им интерес? Ведь и у самих, поди, примерно то же самое.
Он внимательно и даже с каким-то непонятным прищуром посмотрел на меня: - Э, друг, да ты ничего не понимаешь. Ведь это евреи, уезжающие в Израиль.
И после некоторой паузы с нескрываемым упреком добавил: - А вы им еще вещи таскать помогаете.
Вот только тогда я сообразил, откуда тут взялся Арон Елигулашвили. И смысл того разговора у таможенной стойки стал мне сразу понятен, не говоря уже об этой женщине, увозящей посуду.
***
Время шло, через какое-то количество лет планка заметно поднялась и отток евреев из СССР стал более массовым. Но дипломатических отношений между нашей страной и Израилем все еще не было, его интересы в СССР представляла нейтральная Австрия, о чем красноречиво говорили очереди в австрийское посольство в одном из переулков между Пречистенкой и Арбатом. Каждый раз проходя по нему в нашу министерию тяжелого машиностроения, я их видел. И каждый раз думалось при этом: неужели столько народа уезжает из нашей страны?
И вот я сам провожаю семью моих рижских друзей, перебирающихся на ПМЖ в Землю Обетованную. Светлана и Рубен, и при них сын, парнишка лет десяти. Самолеты вылетают в Тель-Авив только из Москвы, поэтому все уезжающие, откуда бы они не отправлялись, должны сначала прибыть в столицу. Вот и мои рижане тоже. В Москве у них кроме меня больше знакомых не было, поэтому и попросили проводить: ведь если что-то не пропустят при досмотре вещей, им даже и оставить это будет некому. И действительно так и получилось: им завернули столовый прибор - ложку, вилку и ножик, посчитав, что на них должно быть специальное разрешение латвийского министерства культуры.
Я провожаю их в Шереметьево один. Точнее, я провожаю их в Шереметьево -два, но один. Ребята прибыли туда еще накануне вечером, хотя я и предлагал заночевать у нас. Они отказались, боясь чего-нибудь пропустить при посадке. Так и провели свою последнюю ночь в СССР в аэропорту.
В том секторе, который был отведен для пассажиров этого рейса, полно людей. Даже скамеек для всех явно не хватает, устроились кто как смог в ожидании вызова на досмотр вещей. На одном стуле сидит толстощекий еврей, про таких говорят, что «щеки со спины видать». На коленях у него сын дошкольного возраста, не старше пяти лет. Он явно не понимает, куда и зачем его везут, ему поиграть хочется, и в качестве игрушек он использует как раз папины щеки. Мальчонка шлепает по ним кулачками сразу с двух сторон и весело смеется, потому что звук получается, как от лопнувшего шарика. Отец сначала сидел с безучастной миной, погруженный в свои невеселые думы. Но после четвертого или пятого шлепка не придумал ничего иного, как дать сыну тумака, в результате чего тот отлетел на несколько метров, приземлился на мраморный пол и взревел на весь аэропорт.
- Да уж, это явно с перебором, - отреагировала наша Светлана.
Мнения остальных, как это ни странно, разделились. Одни явно симпатизировали сыну, но и за папашу вступилось несколько человек. А тот продолжает сидеть, как ни в чем не бывало, и на его лице ничего не отражается. Между тем началась всеобщая словесная свара, причем ни одни, ни другие не уступали. И тут вмешалась чета пожилых людей, они явно уезжали из какой-то украинской глубинки, это было видно по их внешнему виду: оба в вышиванках, дедок в соломенной шляпе, а бабушка в платочке, повязанном типично по-украински, с двумя рожками на затылке.
Старушка произнесла сакраментальную фразу: - Товарищи, да что же вы делаете, надо же по-ленински жить.
Ух, как все сразу объединились! – Ах, по-ленински!? Вот и оставайтесь в этой стране, и живите по-ленински! Старички уж и сами были не рады, что вмешались.
Потом до отправления самолета было еще несколько подобных передряг, о чем я узнал из первого же полученного письма. Светлана писала: «…мне подумалось: а ведь все эти люди едут туда же, куда и я. Неужели и там будут вести себя так же?». Но тогда, передав мне «запрещенные» к вывозу предметы, мои друзья прошли в какой-то накопитель и исчезли из моего поля зрения. Моя миссия была на этом тоже закончена.
Не так давно друг прислал мне оттуда сборный диск с песнями бардов, бывших наших ребят, сочиняющих свои песни и поющих их, естественно, на русском языке. Их на этом диске трое, при этом одна из них дама.
У кого-то из них есть пронзительные слова:
«Мы очнулись через много сотен лет,
В Филадельфии, на Кипре, в Тель-Авиве.
Кто в квартире, кто в лачуге, кто на вилле,
Кто в полетах, кто в заботах, кто в земле».
И у другого:
«Мы России еврейские дети,
Мы Израиля русская кровь».
Свидетельство о публикации №218020100526
Просьба: хорошо бы добавить в конце повествования имена бардов.
Светлана Шаляпина 16.03.2018 01:14 Заявить о нарушении
А диск днями постараюсь найти, освежу в памяти и сообщу, но только Вам на ушко.
А если я хочу жить на Борнео, тогда как?
Наследный Принц 16.03.2018 08:14 Заявить о нарушении
Светлана Шаляпина 16.03.2018 22:34 Заявить о нарушении