Про сказочную жизнь

Пришедший с Атлантики дождь продолжался уже давно. Астрид стояла у окна с видом на парк. В окне отражался светлый гофрированный абажур ее торшера, и книжный шкаф, а она смотрела на капли дождя, размазывающие утреннюю заоконную мглу. Осенняя серость часто навивала ей воспоминания детства, когда в промозглые дни приходилось подниматься ни свет, ни заря, плестись к невзрачному строению за высоким забором, и часами сидеть за партой, слушая скучные речи, сдерживая в себе зевоту и невероятное желание бегать, лазить, кричать… Над тяжелыми дверями здания большими буквами было выведено: БЛАГОЧЕСТИЕ – ПОРЯДОК – ПРИЛЕЖАНИЕ. Эти три слова заставляли ёжится и довлели над учениками – и в классах, и в словах воспитателей. При всей частоте их употребления слова не переставали вызывать недоумение. Взять, к примеру, благочестие: как честь может быть благой или не благой? Уважение вызывает само наличие чести, а приставка «благо» все только обесценивает. Имеющим чувство собственного достоинства честным людям незачем кричать о благо-честии. А уж порядком и прилежанием их так заедали, что всегда хотелось делать наоборот: разрушать, бросать, рвать, разрисовывать…
Астрид подышала на оконное стекло и нарисовала улыбающуюся мордочку. За спиной послышались шаги Стуре. Повеяло его одеколоном. Подошел и обнял сзади.  Она не повернулась, но точно знала, что он смотрит на ее исчезающий рисунок и улыбается. Стуре прислонился к ее лицу свежевыбритой щекой.
– Ты не спала. Как она?
– Всю ночь была температура.
Тепло его тела убаюкивало Астрид. Стуре поцеловал ее и произнес: – Мне пора.
– Пойдем, я провожу.
Стуре надел плащ. Астрид посмотрела на него оценивающе,  приподняла капюшон, протянула зонт и поцеловала.
– Приходи сегодня пораньше. Если сможешь.
– Конечно. – Поцеловал ее в лоб. – Береги себя.
– Не волнуйся.
Стуре обнял супругу и вышел. Она закрыла дверь, вернулась к окну, чтобы помахать ему и традиционно скорчить гримасу. Добрые смешные гримасы рождают волшебную силу. Все это опробовано годами, начиная с той самой школьной скамьи. Астрид умеет гримасничать так, что все вокруг смеются до изнеможения. В школе это скрашивало слишком серые будни, а теперь - тяжесть войны.
Из детской послышалось:
– Мама…
Зайдя к дочери, она присела на ее кроватку. Карин горела. Ее блестящие глаза смотрели с усталостью.
– Когда уже это пройдет? – еле слышно произнесла девочка.
– Ты выздоровеешь очень скоро, обещаю! – Взяла из тазика с водой салфетку, отжала и положила на лоб малышки. Взяла со стола чашку – Попей немного!
Приподняв головку дочери, стала поить ее теплым киселем. Сначала девочка  обмакнула сухие губы, но потом все же выпила пару глотков.
– Это поможет быстрее прогнать болезнь. Ты встанешь и будешь сильная-сильная. Такая, что сможешь кидать в воздух самого сильного силача. Или лошадь.
Девочка еле заметно кивнула. Ее глаза скользили по книжным шкафам и полкам, наполненных радугой бесчисленных корешков книг. В углу тихонько тикали часы, за окном капал дождь.
– Хочешь, я буду веселить тебя, чтобы ты поскорее поправилась? Я могу пройтись на руках…
Астрид встала и, приплясывая, обошла вокруг круглого стола. Карин заулыбалась и поманила маму к себе.
– Расскажи сказку, – попросила малышка.
Астрид присела к дочке.
– Про кого?
– Про девочку. Самую сильную. И самую веселую. Такую, как ты!
Астрид задумалась.
– В старом доме, который прячется в заросшем саду, живет очень смелая девочка. Она большая выдумщица на проделки. Ее папа – капитан огромного корабля и повелитель государства Веселии. Он, как и твой папа, гордый и храбрый.
Карин улыбалась не отрывала глаз от мамы.
– Ее зовут Пеппи Длинныйчулок?
Астрид внимательно посмотрела на дочь, засмеялась.
– Ты с ней знакома? Да, это Пеппи! Рыжая девочка со смешными косичками. И, знаешь, Пеппи богачка. Помнишь ведь, ее папа - король!
– А у нее есть друзья?
– О, у нее удивительный друг. Это лошадь. Пеппи так ее любит, что часто носит на руках, потому что она оочень сильная девочка.
Карин прикрыла глаза. Астрид стала гладить дочку по голове и уже видела, как Пеппилотта Виктуалия Рульгардина Крисминта Эфраимсдоттер Длинныйчулок нашла себе новых друзей, которых угощала блинами и для которых рассказывала захватывающие удивительные истории, и с которыми проказничала и шалила.