Давно это было...

    Давно  это было… Очень давно… В далекие 80-ые, когда и в страшном сне не могла присниться абхазская война, трупы на улицах, горящие дома, взрывы и автоматные очереди, крики женщин, оплакивающих своих мужчин, страшные в своей обреченности толпы беженцев, тянущиеся  через русскую и грузинскую границы…
***

    Крохотный, но бойкий Очамчира лениво подставлял бока все еще жаркому  сентябрьскому солнцу, морской прибой игриво охлаждал  нагретую до температуры плавления  стали прибрежную гальку. Равномерно переворачиваясь, как куры-гриль, поджаривались отдыхающие, время от времени окунаясь в  теплый черноморский  бульон.

    Среди  коричнево-золотистых, красно-коричневых, шоколадных тушек и мощей  яркими белыми пятнами выделялись на этом пятачке городского пляжа три девицы, радующие глаз любителя  разнообразных типажей. Одна – белокожая голубоглазая армянка – Анка, другая – Лялька -  типичная славянка  с усыпанным веснушками лицом и длиннющей гривой рыжих волос, третья – Нана – пышнотелая  южная красотка, в которой  смешалась  грузинская и абхазская кровь.

   С ней-то и к ее родителям приехали девчонки-студентки на несколько дней в  сентябре погостить и поваляться на пляже перед наступлением осенне-зимья. В первый же вечер во время прогулки по набережной под неярким светом фонарей в густом  шашлычно-кофейном аромате  к белокожим «новеньким» поспешили горячие  южные парни. Самый бойкий, даже не всматриваясь в лица (а зачем?),  торопливо начал привычную песню:
   
   - Дэвушки, куда спешим? Пайдем туда-сюда погуляем, шашлык покушаем, вина выпьем…
Договорить свою приветственную речь он не успел. Нана, как представитель  принимающей стороны и коренная жительница этого южного  мегаполиса,  резко затормозила  и обдала наглеца  испепеляющим взглядом поистине  бездонных очей.

   - Ты что это, бобик, нюх потерял? На своих  бросаешься?
Резвый джигит  смешался от  неожиданности – так ответить  посмела бы  не каждая!- а его уже  тянули за рукав  приятели:
- С ума сошел! Это Гугулика сестра! Наверное, с подругами приехала. Гугули узнает – убьет!
   
    Приезжие девицы  облегченно выдохнули, осознав, что находятся под надежной защитой  пока еще незнакомого, но могущественного Гугулика. Вдоволь нагулявшись по прибрежью уже без всяких осложнений (нынешний скоростной Интернет – ничто по сравнению со скоростью распространения слухов в те времена), троица явилась на семейный ужин к родителям Наны.

    Ну и каково же было их коллективное удивление, когда они увидали сидящих на лавочке во дворе своих «оскорбителей». Джигиты были до зубов вооружены букетами, корзиной с краснобокими яблоками, янтарными грушами и треснувшими от  спелости  инжиринами, а также бесчисленными извинениями  за попытку  знакомства в традиционном  стиле «на югах».

    За ужином братание продолжалось. Стол возглавлял тот самый грозный Гугули (по-грузински «кукушка»), вел он вечер в лучших традициях кавказского застолья и гостеприимства. Тетя Маро неустанным челноком сновала от кухни к огромному столу в саду и обратно, добавляя все новые и новые вкусности и при этом очень горевала, что маджари  еще совсем молодое, играет.

    Ага, играет! Кто не пил этот изумительный «компот» с оттенком  драгоценного граната, тот  не знает коварства этого  вина. По слухам, сам «отец народов» был  его горячим поклонником. Пьется легко, замечательно утоляет жажду и тут же ее вновь вызывает, чтобы запить  новой порцией. Веселый вечер закончился и вовсе уж безумным весельем:  прыгали с волнолома в море, заплывали за буйки, пытались  доплыть до Турции по лунной дорожке,  втроем долго искали в сумках ключи от теткиной квартиры, куда их гостеприимно поселили, терпеливо совмещали ключ с замочной скважиной…

     Наутро первый раз в жизни (все ведь когда-нибудь бывает в первый раз в жизни!) наши героини почувствовали на себе тяжелую длань похмелья. Голова разламывалась на куски при попытке поднять ее с подушки,  белый свет немилосердно бил в глаза, ну, дальше вы знаете…Телефонный звонок прозвучал артиллерийским залпом: тетя Маро звала обедать. Так, значит, логически рассуждая,  время завтрака уже давно  прошло.

    Путь их к дому родителей Наны лежал через  набережную. Там, внизу на пляже уже вовсю жарились шашлыки и отдыхающие.  Лялька резко остановилась и  расширившимися от ужаса глазами уставилась на что-то. Подружки проследили глазами за ее взглядом. Волнорез… Старый, высокий, потемневший от времени, поросший скользкими водорослями, он выглядел очень грозно и внушительно.

    - Это мы  вчера ночью? Оттуда? И в море? – плохо выговаривая  несколько  букв от запоздалого страха,  спросила бледная Лялька. Подруги молча подхватили  ее  под руки и поволокли навстречу обеду.

    Обед  был в лучших традициях (см. описание ужина). Вновь тетя Маро ткацким  челноком  сновала между кухней и столом. Вот она, улыбаясь, несет огромный стеклянный графин, до краев наполненный  гранатовым соком, и ставит его перед гостями. Изумительный цвет напоминает… Нана, увидев мучительно  поднятые к небу глаза Анки и совсем уже побледневшие веснушки Ляльки, возопила:
-Мама! Ну что ты делаешь? Персиковый неси, персиковый. Он хоть другого цвета!
***
 
    Потерялся  след Наны, далеко за океаном живет Анка, давно нет в живых Гугулика – погиб, застрелен на той войне. Кем? Абхазом  - за то, что  наполовину грузин? Грузином  - за то, что был наполовину  абхаз?  Бог ведает! С горя умерла  тетя Маро – какое материнское  сердце перенесет боль такой  утраты… На месте их дома – обугленные  развалины, злым бурьяном зарос  любовно ухоженный когда-то сад. И лишь  уцелевший виноград  сплошной стеной упрямо обвивает покосившуюся ржавую калитку и полуразрушенный забор. Как будто  ждет своего  винодела, ждет своего часа. Дождется ли?