Фата в горошек Часть III

Стукнула входная дверь. Евгения Васильевна, сидевшая в кресле, вздрогнула и, сняв очки и отложив книгу, поспешила в прихожую.

- Санечка, а чего?.. - привычно начала она, удивляясь, что Сашка так быстро вернулась. «Наверное, Зоя Алексеевна вышла куда» - пронеслось у неё в голове. Но в пороге стояла Наташа.
- Ой, испугала ты меня Наташа - сказала Евгения Васильевна - я подумала, это…
- А я говорю тебе всегда, закрываться надо! - сердитым тоном начала Наташа бесполезный разговор.
- А ты чего зашла-то? Я же позвонила тебе, сказала, что лекарство мне уже привезли - перебила её Евгения Васильевна.
- А что, мне уже к маме своей зайти нельзя просто так?! - начала кипятится Наташа.
- Что ты, дочка, заходи конечно. Я тебе всегда рада! - «только уже не помню, когда ты просто так заходила» - мелькнуло у Евгении Васильевны. Но она ровным тоном спросила: - Чай будешь? Или борщ разогреть?
- Мама, какой борщ? Я на диете! - сказала Наталья, снимая пальто.
- Ой, доченька, ешь, пока рот свеж, - донеслось из кухни.
- Мама! Вечно ты со своими прибаутками! Я не хочу в старости как ты - на одних лекарствах жить. Поэтому и не ем, что попало! - говорила недовольно Наталья.
- Я на лекарствах, потому что на производстве вредном работала, и ты это знаешь…
- Ладно, ладно, не начинай… - перебила её дочь.

Через полчаса они сидели в комнате и общались. Евгения Васильевна ждала, когда Наталья начнёт излагать «дело», по которому пришла «просто так».
Но она все не начинала…

Евгения Васильевна смотрела на свою дочь, сидящую у окна в кресле - она как в детстве, сидела, поджав ноги. Смотрела на неё и думала: когда же она, её девочка, успела так быстро вырасти и стать такой далёкой и чужой?.. Лицо её осунулось, под глазами пролегли тёмные круги.
- Уставшей выглядишь, Наташа, на работе опять проблемы?
- Да, на работе каждый день проблемы - с раздражением отмахнулась Наталья. - С Сашкой всё сладу дать не могу. Достала она меня! Кстати, она к тебе сегодня не заявлялась?
- Нет! - для общего благополучия слукавила Евгения Васильевна.
- Наглая такая стала, дерганая... орёт на меня, слушаться вообще перестала! Скорей бы школу закончила и свалила…

«Она то свалит, а вот ты-то что без неё делать будешь?» - подумала про себя Евгения Васильевна, а вслух сказала:
- Что ж, возраст такой, терпи Наташа. Я тебя терпела в её возрасте, и ты вытерпишь…
- Да сколько можно! Возраст… Уже два года нервы мне мотает, а у неё всё возраст! - кипела Наталья - Я думала: родится у меня девочка, подружка будет… ну это же нечто!
- В этом-то и беда Наташа, что мы так думаем.
- Ты о чем, мама?
- А о том, Наташа, что, что мы иногда не имеем представления, кого мы рожаем и главное зачем… - и, помолчав, продолжила, - вот ты подругу думала родишь, но подругами не рождаются, ими становятся… а ты родила ребёнка, которого поклялась оберегать, растить, помогать… а вот станете ли вы подругами, зависит во многом от того, как вы сейчас непростой экзамен жизни сдадите.

Переходный возраст не только ведь у неё, но и у тебя. Сейчас время перестроится, приспособиться к взрослеющей дочери и заново подружиться с ней… Я вот этот «экзамен» так и не сдала…
- Ой, мама, нормально всё у тебя было… Не помню, чтобы мы с тобой конфликтовали так, как с этой... У меня уже сил с ней бороться нету - и она сморщила лоб - я вообще хотела попросить, чтобы ты её к себе взяла пожить на пару месяцев хотя бы, а иначе я не знаю… Прибью, наверно... Я удивляюсь вообще, как ты с ней ладишь?..

Евгения Васильевна молчала. «А сколько раз я тебя просила, чтобы ты не кричала на ребёнка, обидными словами не называла, она ведь у тебя всему учится… Сейчас пожинаешь то, что сеяла... Но всё пустое, ты меня и слушать не хочешь» - думала она. А в слух сказала:
- Нет, Наташа… Не обижайся… Не возьму.

Наталья удивлённо смотрела на неё: «да вы же друг друга обожаете», читалось в её глазах.
- Болею я... Зачем девочке корвалолом да мазями всё время дышать? Ночами почти не сплю, хожу, охаю, а комната одна, - и, сделав паузу, продолжала - а даже если бы и не болела, всё равно не взяла бы. Ей сейчас ты очень нужна, Наташа. Ты и отец, а не бабка старая, хоть и любимая…

- Ну конечно! Нужны мы ей! Она от нас галопом к своим подругам бежит, родители ей не нужны! С нами ей уже не интересно, она это постоянно демонстрирует! – взорвалась Наталья.
- Да, девочка наша выросла, ей уже не пять, и за ручку её не поводишь… Она сейчас познаёт мир, учится дружить и общаться, но возвращаться она всегда будет домой, к тебе. Вот тут-то ты её и наставишь, исправишь, если нужно… А оттолкнёшь сейчас, всю жизнь потом локти кусать будешь и удивляться, почему она к тебе редко заходит...
- Да о чём ты говоришь, мама?! Слушать она меня будет, как же!.. Связалась со своей Маринкой, в рот ей заглядывает! - Наталью потряхивало.

- Да, Наташ, мне самой Маринка не очень нравится - всё про мальчиков да про тряпки разговоры одни... Я Санечке об этом часто говорю, девочка она у нас не глупая, и думаю, дружбе этой не долго осталось.
- Не знаю… но наглости она от неё набралась, точно. - Наташа спустила ноги с кресла, - Все запреты мои игнорирует напрочь! Ни меня, ни отца ни во что не ставит, а он сюсюкается с ней всё, как с маленькой!

Я строго-настрого запрещаю, чтобы какие-нибудь парни её подвозили на машине. А тут смотрю в окно - выходит, красавица! И парень какой-то незнакомый за рулем сидит, рукой ей машет. Я говорю Диме: полюбуйся на свою дочь! Поговори с ней хоть раз строго, видишь, совсем от рук отбилась. Он мне: «ты же знаешь, к чему это приведет?» Я говорю: «давай-давай, ей уже пятнадцать лет, а она отцового наставления еще ни разу не слышала».

Он полдня собирался духом, кряхтел, пыхтел, думал… Потом зашел на кухню - Сашка там после скандала посуду мыла… И что ты думаешь, он ей сказал?!…

- И что же? - Евгения Васильевна вопросительно подняла брови.
- «Ты кота-то своего сегодня кормила?» - спросил он её строгим голосом. - «Да!» - буркнула та. «Есть-то он у тебя не просит?» - «Нет!». Вот и поговорили! Вот и всё воспитание, представляешь?!
Евгения Васильевна улыбнулась.
- Я вообще не помню, чтобы я так себя вела, - продолжала Наталья.

- Не помнишь… а я помню хорошо тот период. Я бы ещё больше дров наломала, если б не Феденька, - и она посмотрела на портрет, стоящий на комоде, напротив. - Как сейчас помню: я сижу на диване, а Федя в кресле, как ты сейчас. Я плачу, жалуюсь, что ты не слушаешься, что домой ноги не идут, а он мне говорит: «Женя, ты должна дочь сейчас в два, а то и три раза больше любить и заботой окружать». А я ему, не хуже, как ты, говорю: «она кричит, и не слушается», а он мне: «Кричит - значит внимания требует. Ты вспомни её маленькой - она плакать начинала, ты всё бросала и бежала к ней на помощь. Сейчас она по-другому твоей помощи просит. Ты мать, и ты это сердцем услышать должна»…

А какое внимание тебе надо? Я так и не поняла… Да и работала тогда в две-три смены, всё перевыполнением плана тогда бредили, детей своих не видели… А как ни старались - пенсий-то не три, а одну заработали - Евгения Васильевна улыбнулась. Тогда Феденька всё в свои руки взял - вспомни, как он вас стал на каток, на рыбалку, в походы водить - твоих друзей и подружек. Приду домой вечером, а у нас колготня… все что-то мастерят, домой никого не выпроводишь…

- Да, отец золотой человек был… - тихо сказала Наталья.
- Хоть и не родной… а роднее родных для тебя был… И всё потом потихоньку выровнялось, ты школу закончила… Наташа, ты приглашай Сашиных подружек к себе почаще, и они на глазах у тебя всё время будут, меньше плохого натворят. И ты рядом с ними всегда молодая душой будешь.
- Ой, мама, когда мне! Я на работе так устаю, как собака. Приду домой, кое-что сделаю - и спать. Некогда мне ещё её подружек развлекать.

«Не слышишь ты меня Наташа» - огорченно подумала Евгения Васильевна, но вслух сказала:
- Отдыхать тебе побольше нужно, а ты столько времени за компьютером, и дома, и на работе.
- Да я хоть в интернете что-нибудь полистаю, почитаю вечером, и отвлекусь от того дурдома…
- Ты рисовала раньше хорошо, Наташа… вот и рисуй по выходным, отвлечешься, и всё лучше, чем перед экраном постоянно сидеть…
Наталья закатила глаза:
- Мама, давай не будем об этом!

Евгения Васильевна встала и подошла к комоду, провела рукой по портрету с таким родным лицом. С портрета на неё смотрели ясные глаза, с едва заметной улыбкой.
- Ах, Федя-Федя… Такие светлые люди, как ты, не должны так рано уходить… - по её щекам потекли слёзы.
- Ладно, мама, хорошо тут у тебя, спокойно… но я пошла, - Наталья встала и, выйдя в прихожую, стала одевать пальто.

- Да, Наташа, я ещё вот о чем поговорить ещё хотела - Евгения Васильевна вышла её провожать. - Санечка так старается, почти без троек всё заканчивает… Думаю, подарок какой ей сделать, что-то нужное хочется подарить… И решила ткань ей на платье купить… Вам же всё равно к выпускному покупать придётся… Через дорогу ателье хорошее. Там девочки хорошо шьют, и берут вроде не дорого!

Наталья слушала мать, прищурив глаза - она как рентгеном сверлила её, пытаясь понять, не с Сашкиной ли подачи весь этот разговор.
- Пинка ей надо, а не подарок. - Раздраженно изрекла она, но видя ещё не высохшие слезы на глазах у матери, смягчилась - «Ладно, я с Димой поговорю».

Евгения Васильевна подошла и крепко обняла дочь, слёзы, навеянные добрыми воспоминаниями, ручейком катились из её глаз.
- Мама, ты чего? - отстранилась от неё удивленная Наталья. Она не помнила, когда она обнималась с матерью в последний раз - Как-будто прощаешься со мной… - в её глазах и голосе читалась тревога. - Расстроила я тебя... Ладно, всё я пошла.

Евгения Васильевна закрыла за ней дверь.
- Не прощаюсь я, а долги свои отдаю… - тихо сказала она.